Дело о стаях (СИ) - Сереброва Алёна - Страница 6

В дело идут флажки другого цвета, и Слава придвигается ближе к столу вместе со всеми. В конце концов, он пришёл сюда работать, а не языком трепать.

— Я хозяин радушный, так что койки в вашем распоряжении. Чего пожрать тоже найду, — обещает Эдуард, когда все поднимаются. Карта так и остаётся лежать на столе и, похоже, никто даже не собирается её трогать. — Правда, это я про завтрак, а не про ужин.

— Да ты как всегда, — отмахивается Маша, принимаясь расшнуровывать ботинки рядом с Сабиной. Они о чём-то перешёптываются, однако Слава не прислушивается, оборачиваясь.

Он определённо точно хотел что-то спросить. Слава помнит, что собирался, но вот о чём…

Из головы выбивает мысли, стоит только Эдуарду выбраться из-за стола. Вернее выехать. На инвалидном кресле.

У Славы неприятно царапает что-то под рёбрами от одного взгляда на обтянутые чёрными штанами неподвижные ноги.

— Тебе что, отдельное приглашение нужно? Выбирай койку, пока всё не заняли.

Ворчание Эдуарда возвращает в реальность: к шуршанию за спиной, тихим голосам и хмурому взгляду на ещё молодом лице. Слава на мгновение задумывается, сколько тому вообще лет? Сорок? Меньше? И тут же отмахивается сам от себя. Это не его дело.

— Подарок от гуля, — поняв направленный на него взгляд по-своему, со смешком поясняет Эдуард. — Зато живой, в отличие от некоторых.

«Только вот неизвестно, что хуже» — читается в лице Эдуарда и Слава на мгновение почти согласен. Всего на чуть-чуть, пока не вспоминает, что ему есть к кому возвращаться.

— Падай, давай. Завтра рано вставать.

Слава послушно бросает рюкзак в изголовье первой попавшейся ещё не занятой койки. Подушка тут не предусмотрена, только простенькая, тёмно-серая простыня.

«Минимализм тут явно процветает» — хмыкает Слава, скидывая ботинки и заваливаясь на койку. Глаза он закрывает, как только общий свет в комнате гаснет, оставляя себе на смену пару слабых светильников в кухонной зоне.

Едва успевший коснуться сознания сон отступает, возвращая Славу обратно в реальность. К спящим вокруг охотникам и к голосам, шепчущимся где-то в глубине комнаты.

Стряхнув остатки сна, Слава напряженно вслушивается, различая сначала более громкий и возмущенный мальчишечий голос, а потом и его собеседника.

«Эдуард? — вспоминает Слава владельца голоса. — Что происходит?»

Внутренняя подозрительность поднимает голову, чтобы почти тут же отступить. Стоит только Эдуарду устало, будто уже не в первый раз, сказать:

— Нет. Завтра ты остаёшься здесь.

— Почему? Я уже взрослый, — чуть громче нужного обиженно начинает мальчишка и смолкает после недовольного цоканья.

— Тебе шестнадцать.

— Не четырнадцать же, — уже гораздо тише ворчит мальчишка. — Отец в курсе, вы это знаете. И про то, что это не первая моя охота, тоже.

«Шестнадцать?..»

Про то, что это не первая охота Богдана он знает. Иначе бы фото мальчишки просто не попало в папку, однако… В полученных им бумагах был другой возраст. Это Слава прекрасно помнит.

Койка под ним тихо скрипит от неудачного движения и голоса тут же смолкают, вызывая желание ругнуться. Однако Слава делает вид, что лишь сонно возится, чуть подвинувшись к краю и повернув голову.

«Я сплю, честно-честно сплю, продолжайте» — просит он, замирая и снова прислушиваясь.

Кто-то всхрапывает совсем рядом и тут же затихает, а разговор всё не возобновляется.

«Ну? — подбадривает Слава, глядя на пустую койку напротив. — Продолжайте».

— Мне плевать со скольки лет тебя отец таскает, я уже говорил, — словно подчиняясь его безмолвному приказу, нарушает тишину Эдуард. — Эта тварина слишком опасна для твоей вертлявой задницы. Посидишь здесь. Жердине я сам завтра скажу. Не нравится, можешь обратно к отцу валить. Пусть хоть на самого чёрта тебя берёт, это его решение и его ответственность

— Вот именно! И он меня сюда отправил!

— Тише ты! — шипит Эдуард.

Славе кажется, что он даже чувствует чужое желание садануть рукой по столу. Он бы и сам так сделал. Ребёнок на охоте…

«Давно ли ты сам был ребёнком?» — смеётся внутренний голос, заставляя Славу досадливо поморщиться. Примерным ребёнком он никогда не был. Зато у него были прекрасные тормоза в лице Демида.

— Разбудишь всех.

— Ещё раз заснут. То, что я тут самый молодой не значит, что мной можно помыкать и запрещать что-то.

— Это не увеселительная прогулка, ребёнок.

— Я не ребёнок, — Богдан свистящим шёпотом чеканит каждое слово. — Завидуете, что я могу пойти на охоту, а вы уже нет?

Слава сглатывает появившуюся на языке горечь и невольно сжимает кулаки. Он даже не представляет, каково Эдуарду слышать такое. Слава ждёт взрыва или отповеди, но тот ведёт себя всё так же спокойно и сдержанно. Только голос меняет свою тональность, давая понять, что слова Богдана его всё-таки задели.

— Иди спать.

Слава закусывает губу, невольно вспоминая, каким засранцем и сам бывал в подростковом возрасте. Особенно когда внутри бурлила и требовала выхода обида.

Приближающиеся шаги сбивают готовые вырваться на свободу воспоминания, и Слава спешно прикрывает глаза, делая вид, что спит.

Лёгкий ветерок касается лица, когда мимо проходит Богдан, а в следующее мгновение чуть в стороне слышится топот по лесенке и тихий скрип, возвещающий о том, что тот забрался на кровать.

Слава, больше не таясь, переворачиваясь на спину, отодвигается от края и переплетает пальцы на груди. У него есть о чём подумать, однако вспугнутый разговором сон возвращается, затягивая Славу обратно в свои объятия.

— Подъём!

Требовательный, громкий голос вытряхивает Славу из сна моментально. Он едва не скатывается с кровати, удерживая себя в горизонтальном положении лишь на чистом упрямстве и уверенности: быстрый подъём вызовет вопросы. Для охотников Слава дилетант. Возможно с зачатками боевой подготовки, но точно не такой как они.

Поэтому вместо того чтобы подняться он лишь разлепляет глаза, сонно щурясь в металлическое перекрытие второго яруса.

— А тебе что, персональное приглашение надо?

Слава наконец-то узнаёт Эдуарда и, чуть повернув голову, убеждается в правильности своего предположения. Тот хмуро смотрит в ответ, вкатив кресло между кроватей.

— В письменном виде, пожалуйста, — бормочет Слава, сцеживая зевок в кулак и всё-таки поднимаясь. — Где можно умыться?

— Очередь, — насмешничает Эдуард, и морщинка меж его бровей тут же разглаживается. — Будешь больше клювом щёлкать и не позавтракаешь, птенец.

Слава какое-то время смотрит вслед уезжающему Эдуарду, прежде чем подняться и глянуть на часы.

— Серьёзно? Она что убежит куда-то?

Тонкие стрелки показывают без четверти пять, он спал всего каких-то четыре часа.

— Можешь просто никуда не ехать, — участливо предлагает Они, закидывая полотенце на плечи, и Слава едва сдерживается, чтобы не показать неприличный жест в ответ.

— Итак, — начинает Сабина, когда Слава наконец-то умывается. — Мы не можем быть уверены на счёт времени активности Таутай-лак, но темнота нам не помощник, так что давайте постараемся сделать всё до сумерек. Эдуард, поделишься коллекцией?

— Разоряете, — бурчит тот, впрочем, без какого-либо недовольства. — Эдуард, дай то, Эдуард, дай сё…

Слава вопросительно вскидывает брови, но поймавшая его взгляд Маша лишь усмехается криво, кивая вслед уже добравшемуся до кроватей Эдуарду.

— Сейчас будет магия, — шепчет она, подступив ближе.

Именно этот момент выбирает Эдуард, чтобы сунуть руку между кроватей и, похоже, на что-то нажать. Тихий щелчок касается слуха, а Эдуард уже выдвигает из-под двух нижних кроватей невысокие ящики.

«Это я что, спал на целом арсенале?..»

— Я ж говорю, магия, — смеётся Маша, первой подскакивая к ящикам с оружием.