Надежда ''Дерзкого'' - Файнток Дэвид - Страница 21

• Предыдущая
• 21/96
• Следующая

– Мы больше не будем приставать к таким важным типам, – добавил Эдди. – Будем держаться от них подальше.

Остальные беспризорники дружно закивали.

Через час после ужина я снова вышел на связь с «Дерзким», но Тремэн еще не вернулся. Я прождал до 21.30 – предельного срока, ведь Тремэн приказал выполнить приказ сегодня – и сделал еще одну попытку.

– Командир Хэсселбрад, адмирал вернулся?

– Да. Но отправился спать и приказал его не беспокоить.

Может, адмирал просто не хочет со мной разговаривать? Я попытался прочесть ответ на лице Хэсселбрада. Бедняга командир! Несладко ему – под бдительным оком адмирала. Так и чокнуться можно.

– Спасибо, сэр. – Я отсоединился.

Делать нечего. Придется выполнять приказ. Остается надеяться, что Филип переживет эту несправедливость, как и все остальные, выпавшие на его долю.

И вдруг меня осенило. Что, если я не выполню приказ? Тремэн все равно никогда не узнает. До следующей стоянки целых три месяца. Адмирал успеет забыть о своем приказе. Да и вряд ли станет копаться в бортовом журнале. Вакс не проболтается, а Филип вообще ничего не знает. И никогда не узнает, что я спас его от очередного унижения. У меня вырвался вздох облегчения: решение найдено! Филип достаточно натерпелся, и я со спокойной совестью могу нарушить приказ адмирала.

– Пойду спать, – сказал я Ваксу.

– Спокойной ночи, сэр, – ответил Вакс, но, не удержавшись, добавил: – А как насчет мистера Таера?

– Пойду спать, – повторил я с нажимом. – Спокойной ночи.

Я вернулся в каюту и вскоре уже спал крепким сном.

…Мы с отцом медленно шли по тенистой аллее. Впереди виднелась Академия.

Я нес на плече тяжелую сумку. У ворот отец коснулся моего плеча, но ничего не сказал. Я вопросительно на него посмотрел. Тогда он взял меня за плечи, подтолкнул к воротам, и я оказался на территории Академии.

Обернулся, чтобы попрощаться, но отец быстро удалялся не оглядываясь. Ворота закрылись, и я вдруг почувствовал, как на шее у меня сжимается железный обруч…

Я проснулся весь в поту, задыхаясь. Аманда трясла меня за плечи.

– Что с тобой, Никки? Успокойся, все хорошо, это я. Опять тот кошмар?

– Ух! – Меня бил озноб. – Опять. – Я спустил ноги на пол.

– Отец?

– Да.

Я схватился за голову. Этот кошмар мучает меня с тринадцати лет – с тех пор, как я поступил учиться. Но раньше во сне мы действительно шли с отцом к Академии. Не было только железного обруча.

Я принял душ, смыл пот и ночные страхи и вернулся в постель. Но сон не шел. Вспомнился родной город Кардифф, изучение Библии под бдительным оком отца.

Мы сидим на кухне за старым обшарпанным столом, и отец наблюдает, как я бьюсь над трудным текстом. Однажды он решил прочитать мне вслух отрывок из Левита, третьей книги Моисея. Я сделал легкомысленное замечание в том месте, где речь шла о клятве. Он так меня отчитал, что я чуть не сгорел от стыда.

– Николас, обещай, что никогда не нарушишь данной тобою клятвы, – сказал тогда отец. – Обещай, сын.

– Обещаю, отец.

– Поклянись, Николас.

Я закрыл глаза и торжественно произнес:

– Я никогда не нарушу данной мною клятвы. А если нарушу, пусть настигнет меня самая страшная кара!

С тех пор я никогда не спешил с клятвами и относился к ним очень серьезно. Особенно к присяге, которую дал во время торжественного ритуала в Академии:

«Я, Николас Эвинг Сифорт, клянусь своей бессмертной душой выполнять и защищать Устав Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций; хранить верность и преданность в течение всего срока службы в Военно-Космических Силах Организации Объединенных Наций, подчиняться всем законным приказам и приказаниям. Да поможет мне в этом Наш Всемогущий Господь».

Я мысленно повторил слова присяги: «законным приказам и приказаниям». Нечего и говорить, что приказ адмирала Тремэна был несправедливым. Но в то же время законным. Как бы то ни было, верный присяге, я обязан был выполнить этот несправедливый, но законный приказ.

Я взглянул на часы – 23.35. Значит, еще успею. Надо спешить. Я включил рацию и приказал в микрофон:

– Гардемарин Таер, немедленно явиться в центр управления.

Я стал лихорадочно одеваться.

– Никки, что ты задумал? – встревожилась Аманда.

– Выполнить свой долг. – Объясняться было некогда.

На мостике я застал Филипа Таера и Вакса.

Вакс был дежурным, а Филип, судя по его виду, только что вылез из постели. Я с трудом поймал его взгляд и промолвил официальным тоном:

– Мистер Таер, адмирал Тремэн обнаружил в бортовом журнале все ваши наряды за нарушения дисциплины. И приказал подвергнуть вас порке. Отправляйтесь в каюту лейтенанта Хольцера.

– Есть, сэр!

На лице Филипа отразилось не только изумление, но и горькое разочарование: не обманул ли я его?

– Я заменю вас на вахте, – с трудом произнес я. Мой голос вдруг охрип. Я повернулся к Ваксу: – Идите.

– Есть, сэр!

Вакс бросил на меня взгляд и все понял. У меня словно камень с души свалился. Может, он только для виду выпорет Филипа?

Но когда Вакс пошел к выходу, мне вдруг вспомнился один наш разговор Он признался, что никому не делает послаблений, чтобы не подрывать дисциплину. Не исключено, что и на этот раз Вакс выполнит свой долг со всем усердием. Надо ему намекнуть. Взять ответственность на себя. Иначе бедняге Филипу опять достанется.

– Секунду! – крикнул я. Вакс замер у двери.

– Вакс, я… – Слова застревали у меня в горле, но я взял себя в руки. – Приказываю вам не проявлять особой жестокости. Понятно?

Вакс просиял.

– Так точно! – с улыбкой отчеканил Вакс и вразвалку отправился производить экзекуцию.

Итак, я выполнил свой долг. Отправил Филипа на порку. А будут его пороть жестоко или не очень – неважно. Об этом в приказе не говорится. И все-таки на душе кошки скребли. Как бы то ни было, я обошел приказ, а значит, нарушил присягу. Что же будет с моей бессмертной душой?

Наконец вся подготовка была завершена. Кораблю предстояло совершить сверхсветовой прыжок. Томительно тянулись дни, один походил на другой. Аманда обучала беспризорников. Особенно старательной оказалась Анни. Она уже выучилась писать свое имя.

На третий день после инспекции Тремэна Алекс вызвался заменить на вахте Филипа Таера, хотя в этом не было необходимости – Филип чувствовал себя нормально. Но я не возражал. Это была наша первая с Филипом встреча после той памятной ночи, когда я по приказу Тремэна отправил его на порку. Филип смущенно улыбнулся мне, но осекся под моим ледяным взглядом. Сколько я из-за него пережил! Не хотелось и вспоминать об этом.

Малыш быстро рос. Самыми счастливыми для меня были минуты в каюте. Я садился вместе с сыном на пол, играл с ним. Он мял мою белую рубашку и галстук и пускал на них слюни. Я блаженствовал. Нэйт уже научился переворачиваться на животик. Еще немного и начнет ползать.

После начала сверхсветового прыжка прошло три недели. Все начали привыкать к монотонному существованию. Жизнь на корабле вошла в привычное русло. Лишь однажды это однообразие было нарушено. Миссис Аттани устроила торжественный вечер – ее сыну Грегору исполнилось восемнадцать лет.

Я должен заметить, что отношение Военно-Космических Сил к своим пассажирам было неодинаковым. Все пассажиры пользовались равными правами. Независимо от своей принадлежности к тому или иному классу они жили в одинаковых каютах и ели одну и ту же пищу. Но те, кто побогаче, имели возможность за определенную плату получить дополнительные удобства. Этим и воспользовалась миссис Аттани. На праздник были приглашены почти все пассажиры, из офицеров же только я. Разумеется, с женой.

Мы с Амандой решили не брать с собой Нэйта – вечер был, в общем-то, официальный, проходил в большой пассажирской столовой, со множеством гостей. Но Эрина – девочка, которая обычно присматривала за Нэйтом, – тоже была приглашена и не могла остаться с малышом.

– Никки, как неудачно все получается! – сокрушалась Аманда. – Если мы придем с Нэйтом, он своими криками никому не даст покоя. Миссис Аттани будет огорчена, не знаю, что и делать.

• Предыдущая
• 21/96
• Следующая