Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна - Страница 36

«Разве смертный может быть таким мудрым? Ты, наверное, привидение или лис».

И Чжан Хуа приказал взять юношу под стражу.

«Ваша честь, вы мудры, радуетесь добру и выказываете скромность. Почему же вы гневаетесь, когда встречаете образованного человека? Разве это соответствует учению философа Мо-цзы о всеобъемлющей любви?» – возразил юноша и попросил разрешения удалиться. Но стражники не пропустили его через ворота. Тогда юноша снова обратился к Чжан Хуа:

«У ворот вооружённые стражники, пешие и конные. Вы, видимо, меня в чём-то подозреваете. Выходит, в Поднебесной нужно держать язык за зубами, а люди, идущие к вам за мудростью, могут только издали глядеть на ваши ворота. Я, ваша честь, глубоко сожалею об этом».

Чжан Хуа оставил без ответа речи юноши и лишь велел усилить охрану.

В то время правителем тех мест был Лэй Хуань – человек больших знаний. Он как раз приехал навестить Чжан Хуа, и тот рассказал ему про учёного юношу.

«Если у вас есть сомнения, – сказал Лэй Хуань, – почему бы не привести охотничью собаку?»

Увидев пса, юноша сказал:

«Я умён и талантлив, а вы принимаете меня за оборотня и хотите натравить на меня пса. Можете подвергнуть меня любым испытаниям – всё равно не причините никакого вреда».

Эти речи ещё сильнее разгневали Чжан Хуа.

«Это оборотень, теперь я не сомневаюсь! – воскликнул он. – Я слышал, что собак боятся лишь оборотни, прожившие всего несколько сот лет. Но если оборотней, живущих дольше, осветить факелом из тысячелетнего дерева, они сразу примут свой собственный облик».

«Где же мы возьмём такое дерево?» – спросил Лэй Хуань.

«Говорят, что столбу у могилы князя Чжао тысяча лет», – ответил Чжан Хуа.

И он послал человека срубить столб. Когда слуга подошёл к могиле, вдруг появился отрок в чёрных одеждах и спросил:

«Что вас сюда привело?»

«К господину Чжан Хуа, ведающему общественными работами, явился молодой человек, до того учёный и образованный, что мой господин усомнился, не оборотень ли он. Меня послали срубить этот столб, чтобы сделать из него факел и подвергнуть юношу испытанию».

«Как глуп старый лис! – воскликнул отрок. – Не послушался моего совета и навлёк на меня беду!»

Стеная и плача, он исчез. Слуга начал рубить столб, и из-под топора брызнула кровь. Когда зажгли факел и осветили им юношу, тот сразу же превратился в пятнистого лиса.

«Если бы эти два существа не встретились на моём пути, – сказал Чжан Хуа, – то и через тысячу лет люди бы от них не избавились».

И он сварил лиса.**

Ван Цинфен выдержал паузу и допил то, что было в чарке. Слушатели, в числе которых были и ученики, засмеялись и захлопали.

– Отлично, отлично! Прекрасная история.

– А это было обязательно – от них избавляться? – спросил Линьсюань.

– В каком смысле? – Ван Цинфэн повернулся к нему.

– Ну, я вот так и не понял, а за что, собственно, убили лиса.

– Он же был оборотень.

– И что?

Ответом были полные недоумения взгляды. Линьсюань вздохнул.

– Почему мы, собственно, уничтожаем оборотней и всякую прочую нечисть?

– Потому что она вредит людям.

– Именно. Но разве этот лис кому-нибудь вредил?

Слушатели переглянулись, как переглядываются люди, услышав заведомую чушь.

– Разве оборотни могут не вредить? – спросил кто-то.

– Мне напомнить вам легенду о Белой змее? Или ту историю, где лиса много лет служила на постоялом дворе, и никто от неё ничего плохого не видел? Оборотни тоже разные бывают.

– В истории не сказано, что этот лис был добродетелен, – рассудительно сказал Чжаньцюн.

– Но не сказано и обратного, – возразил Линьсюань. – Бедный лис жил себе и жил, никому не мешал, заскучал и захотел поговорить с умным человеком. А этот, Чжан Хуа, заметьте, даже не пытается узнать, творил ли его собеседник какое-нибудь зло, или нет. Просто раз оборотень – надо сварить. Ещё и столб срубили, а он-то точно никому ничего плохого не делал, просто торчал себе у могилы, и всё.

Остальные снова переглянулись. Судя по скептически кривящимся губам и вздохам, никого из взрослых Линьсюань не переубедил, а затаивший дыхание молодняк и вовсе как-либо высказаться не попытался.

– Ладно, умник, а сам-то сыграть не хочешь? – поинтересовалась до сих пор молчавшая Шэ Ванъюэ.

– Увы, я не мастер рассказывать интересные истории.

– Боишься проиграть? – насмешливо спросил Доу Сюй. Со дня их злосчастной вылазки это был первый раз, когда он обратился к Линьсюаню.

– Учитываю такую возможность.

Однако игра как-то сама собой увяла и без него – видимо, оказавшиеся неуместными рассуждения Линьсюаня сбили всем остальным настрой. Ученики, заскучав, разбежались первыми – кто искать себе иных развлечений, а кто и засобирался обратно в школу. Взрослые тоже стали потихоньку расходиться. Через некоторое время рядом остался только Чжаньцюн. Линьсюань посмотрел на него, гадая, не расстроен ли он, что шиди испортил веселье, но глава сидел с отрешённым видом и казался погружённым в свои мысли. Солнце уже клонилось к закату, и, хотя до темноты было ещё далеко, Линьсюань тоже подумал, что, пожалуй, пора и честь знать.

– В Уху случилась большая битва, ты слышал? – вдруг сказал Чжаньцюн. – Клан Инь захватил три города у клана Лян. Лян попытались их отбить, но потерпели поражение. Двадцать тысяч воинов сдались и были казнены победителями.

– Все двадцать тысяч? – недоверчиво переспросил Линьсюань.

– Все двадцать тысяч.

Линьсюань помолчал. Всё-таки, в такую массовую бойню слабо верилось, должно быть, слухи преувеличили… во сколько? Даже если в десять раз, всё равно масштаб смертоубийства впечатляет.

– Хорошо, что у нас на севере тихо, – пробормотал он.

– Да. Как бы ни были порой сложны отношения между нами, Мэями и Чжунами, в главном мы всё же ладим.

– Но если у них на устах масло, это ещё не значит, что в сердце нет ножа, – возразил тут же ощетинившийся Линьсюань. Не дай бог Чжаньцюн опять начнёт отговаривать от двойной игры…

– Вполне вероятно, – неожиданно согласился глава. – Потому я начинаю думать, что в том твоём предложении есть смысл, хоть оно мне и не нравится. И ещё я узнал, что Е Цзиньчэн ищет тихое место, где можно поселиться с семьёй, и пригласил его в Гаотай.

– Е Цзиньчэн? Это который… Дракон Бэйцзяна?

– Он самый. Он недавно снова женился и хочет спокойной жизни.

– А до этого он где был? – с интересом спросил Линьсюань. Роман, в котором он теперь обитал, то ли не дал ответа на этот вопрос, то ли он сам забыл, но в его представлении о биографии знаменитого полководца, неоднократно дававшего по ушам обнаглевшим кочевникам при императоре Чжэн Гуане, имелась лакуна длинной в полтора десятка лет.

– Служил то одним, то другим. Говорят, побывал даже в Цзяннани, но северянину тяжко на юге. Обосновался было в Фэнчэне, там же и женился, но не поладил с Мэями и решил уехать.

– Что же они не поделили?

– Е Цзиньчэн не пожелал признавать главенство Мэй Хайтана. Тот ему в сыновья годится, но Мэй Хайтан – племянник главы Мэя…

– И глава Мэй ну никак не может поступиться семейным гонором даже ради пользы дела.

– Возможно, Е Цзиньчэн уехал не только из-за этого, – помолчав, сказал Чжаньцюн. – В своём письме он предупредил меня, что больше не хочет воевать и намерен прожить остаток жизни мирно. Думаю, он надеется успеть вырастить новых детей, ведь его сыновья все погибли, знаешь? Кто в бою рядом с отцом, кто от болезни «тянь хуа» несколько лет назад. Но, надеюсь, в случае чего он не откажется помочь хотя бы советом.

Линьсюань удержался от вопроса, что это за «тянь хуа» такая – болезнь «небесных цветов»? Что бы это могло значить?

– И когда он приедет? – вместо этого спросил заклинатель.

– К концу месяца. Градоначальник собирается устроить в его честь праздник – там и познакомимся.

Линьсюань покивал.

– Кстати, ты был прав насчёт старой Ян, помнишь? – вдруг добавил Чжаньцюн. – Той старухи, у которой я чуть не засудил невестку за покушение на свекровь. Мне донесли, что прошлой ночью она подняла крик, звала на помощь, не узнала собственную дочь и пыталась выдрать ей волосы. А когда её наутро спросили, что случилось, очень удивилась и заявила, что ничего подобного не было и на неё просто клевещут. Думаю, она спокойно может возвращаться в дом к сыну – едва ли теперь кто-то поверит, будто младшая госпожа Ян недостаточно почтительна со свекровью.