Аномальщик 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 10

Свобода… многие думают, что свобода — это когда ты делаешь, что хочешь. Ничего подобного. Это не свобода, это вседозволенность, нередко отягощённая дурным воспитанием. Свобода — это возможность позволить себе не делать того, что не хочешь. И вот такой свободы достичь куда сложнее. Но я достиг. Я жил этой жизнью.

И только сейчас понимаю, что этого мне было мало. Последние пару лет жизнь начала приедаться, как тому Томасу Крауну, который со скуки провернул афёру с картиной. Мне нужна была новая цель.

Что ж… я получил то, чего у меня не было в той жизни. Девушку, которой плевать, сколько у меня денег. Которая готова доверить мне даже свою жизнь. Да и доверяла. И которой я свою жизнь доверю, чего раньше со мной вообще не бывало. И цель. Раз уж я остаюсь пока, по крайней мере, в этом мире, с аномалиями надо что-то делать. Изучить, понять, и или прекратить, или найти им применение.

Жалею ли я о том, что осталось в той жизни?

Мама так и не знает, что я жив и здоров. И, возможно, так и не узнает. Вот это больнее всего. Настолько, что лучше не думать об этом.

По друзьям скучаю.

Всё.

Остальное — лишь взятые вершины.

— Лёш, ты меня слышишь? — Майя пощёлкала у меня перед глазами пальцами.

— Прости, задумался… — я встряхнул головой, отгоняя тяжёлые мысли.

— Я спросила тебя, что будем в выходные делать?

— Да просто отдыхать! Нам ещё обустроиться надо.

Майя прижалась к моему уху.

— А что делать с камерами? — прошептала она едва слышно.

— Стараться не попадаться на них голыми! — пошутил я.

— Вот в этом и проблема… — Майка глубоко и протяжно вздохнула, обдав моё ухо горячим дыханием. — Поэтому не дыши на меня так, пожалуйста!

Дома нас ждал енот с квадратными от нетерпения глазами. Только мы открыли дверь в комнату, как он, пропищав что-то нецензурное, пролетел мимо нас в туалет и едва не сшиб кого-то с ног. А как он дверь в санузел открывал! Подпрыгнул, повис на ручке, задними лапами оттолкнулся от косяка, и пока дверь со скрипом поворачивалась, успел спрыгнуть и юркнуть внутрь.

— Бедолага! — проводила его Майя взглядом.

— Да уж, неловко вышло! Надо что-то придумать, или брать его с собой, или, не знаю, ещё один ключ сделать.

— Лёша, Чарли, конечно, очень умный… но он всё же енот, какой ключ? — Майя прыснула и постучала пальцем по виску.

— Помяни моё слово, он нас ещё удивит! — отмахнулся я и открыл шкаф.

Пусто. И во втором тоже. Но полки имеются.

— А когда мы должны были получить обмундирование? — спросила Майя.

— Да пофиг, после выписки получим, — пожал я плечами. — Ты себе какую кровать хочешь?

Выходные прошли спокойно, без происшествий. Мы ещё раз знакомились с новыми людьми, с теми, котрые в пятницу были на смене. Ходили гулять, жарили стейки из купленной на местном рынке свинины. На следующий день пришлось мне снова жарить, потому что желающие попробовать вкусняшку скинулись, купили шейку и выстроились в очередь. От идеи проставиться выпивкой отказались, нам предстояла операция, зато с мясом отлично вышло!

Парни нам заодно объяснили, что устанавливают не один, а целых два импланта. Один устанавливается под бровь, и оттуда тончайший проводок тянется куда-то вглубь мозга, под веком, за глазом. А второй ставят в руку, в предплечье. Почему так — врачи, само собой, никому ничего не объясняют. Вся операция занимает около часа, и потом неделю держат в госпитале, для наблюдения. Там же и объясняют, как имплант работает, как им пользоваться. Парни посоветовали расслабиться и не париться, операция в госпитале поставлена на поток, и осечек вроде как не бывает. Уж если они еноту сумели поставить!

Понятно стало, и почему у Чарли имплант на макушке. У него просто строение черепа другое, да и по размерам сложно было бы вписать. Вот и разместили, где получилось.

Совету не париться следовать удавалось с некоторым трудом. Всё же вмешательство в мозг — не хухры-мухры! Чтобы отвлечься, мы даже сделали небольшую перестановку: сдвинули кровати на середину комнаты, к окну, а тумбочки поставили с двух сторон. Ширина комнаты позволила. А столик с табуретами передвинули в изножье кровати, так, что он оказался аккурат под лампочкой, в середине комнаты.

— Погоди, — ворчала Майя, пытаясь придать жилью хотя бы лёгкий налёт уюта, — обживёмся, я тут такую красоту сделаю!

— Верю-верю, — соглашался я, регулируя толщину подложенной под ножку стола свёрнутой пачки из-под сигарет так, чтобы столик не качался. — Только сильно не упирайся, мы с тобой здесь ненадолго.

— Это почему это? — Майя отвлеклась от вытирания пыли со шкафа.

— Никогда не имел привычки довольствоваться малым, — улыбнувшись своим мыслям, ответил я.

Самое сложное испытание ждало нас ночью. Как уснуть, когда вот она, рядом, такая желанная? Но Майя, облазив с тряпкой всю комнату, нашла минимум четыре места, где камера запросто могла бы стоять. Правда, проверить это, не спалившись, мы бы не смогли, А Майя пыталась убедить своего куратора, что она убедила меня, что никому ничего не скажет, что я догадался про камеры. И раз по легенде мы от них это скрываем, то и искать камеры я не должен. Сложно…

И теперь мы, вместо того, чтобы не давать никому в общаге спать, не спали сами, мучались… но устраивать порно-шоу… Неее. Будь Майка как раньше в моей жизни, девушкой на одно свидание, мне было бы плевать. Но тут другое. И сама Майя ни за что бы не согласилась. Не то воспитание.

Может, зря мы кровати сдвинули?

Наконец, настало утро понедельника, и, оставив Чарли на попечение всего нашего этажа, к половине десятого утра мы уже пришли в регистратуру госпиталя. Посмотрев направления, девушка в окошке попросила подождать, мол за нами придут.

Минут через пять за нами пришла улыбчивая медсестра, ещё раз проверила направление, и повела нас в нужное отделение. Мы прошли по первому этажу через настоящий блокпост с двумя охранниками, через неприметную дверь без надписей вышли на лестницу, спустились на два этажа вниз, долго шли по каким-то коридорам с кабельными трассами трубопроводами под потоком, поднялись на лифте, в котором работал настоящий лифтёр, только с погонами сержанта, и вышли на площадке с ещё одним блокпостом перед железной дверью, на которой был всего один символ вместо обычной таблички. По окрашенному серой краской металлу кто-то аккуратно, почти каллиграфически, вывел красной краской букву «альфа».

— Мы все выходные ваших принимаем, и за сегодня вы уже третьи, — поделилась с нами медсестра. — Нам уже мест для наблюдения не хватает! Что там у вас такое случилось? Обычно человек десять, ну двадцать. А в этот раз как прорвало!

— Нам не рассказали о причинах, — Майка стрельнула в мою сторону глазками.

Ага, как же. Вот она, причина. Просто перед девушкой красовались. Ну и та история с крысами многих воодушевила. Люди поняли, зачем вообще они пришли. Ведь обычно угроза, исходящая от аномалий, она где-то там, тебя лично не касается. А тут прямо совсем рядом, можно рукой потрогать. Такие ситуации сразу расставляют всё по своим местам.

Нам дали переодеться в больничное, сразу. И повели на анализы. Опять анализ крови, а потом неожиданно — МРТ головы.

— А для чего это нужно? — спросил я у лаборанта.

— Чтобы не тыкаться вслепую, когда зонд будут вводить, — объяснил тот. — Или вы думаете у всех в голове всё одинаково?

— Честно говоря, не задумывался, — признался я. — Вроде очевидно, что есть особенности, но как именно зонд вводят… нам парни в общаге немного рассказали, но деталей и они, наверное, не знают.

— Они и не должны их знать, — пожал лаборант плечами, — как и вы. Ложитесь. Шунты, осколки имеются?

Через пару часов ожидания пришли за мной.

— Неверов? — заскочила в палату медсестра. — Вы чего всё ещё здесь? На установку!