Арбалетчик с Тверской (СИ) - Юшкин Вячеслав - Страница 32

Но военные вопросы и проблемы — это не самая главная обязанность городского ополчения. Первой заботой городского ополчения является поддержание порядка в самом городе. Что и говорить война привела к разгулу лихих людей и разбойники всех мастей резвились в округе и временами навещали город и тогда начиналась вакханалия. Никто не мог чувствовать себя в безопасности. Город не имел сплошной городской стены не были заделаны некоторые проломы и через эти проломы в городской стене разбойники и воры беспрепятственно проникали в город и творили свои черные дела. Нормальным путем привести всех в чувство было невозможно. Городскую стену смогли отремонтировать только недавно и сейчас опять сделали пролом. Это произошло просто и нагло. Под утро заложили порох и рванули стену. Вот так без затей взорвали стену, чтобы ничто не мешало ночью мигрировать бандитам в город и обратно. Эта бандитская выходка знатно меня взбесила. И я решил клин вышибать клином. Выкликнули добровольцев и поделив охотников на группы по три человека отправили на ночные улицы города. Алгоритм действий был следующий — по ночной улице бредут трое пьяных загулявших торговцев и привлекают к себе внимание. Налетчики подходят к легкой добыче и вауля это уже не подгулявшие купцы, это ополченцы с пистолетами и ополченцы не спрашивают кто такие они просто расстреливают этих налетчиков и все конец вопросам. Таких групп на улицы города я выпустил десяток и три ночи подряд на улицах города гремела пальба и крики. Затем преступный мир понял, что хорошие времена кончились и решил поступить так как он всегда поступал. Притворно пойти на переговоры и убить тех, кто по мнению преступного мира виновен в этих смертях воров.

К нам в казарму явились переговорщики и предложили встретиться на нейтральной территории и договориться о сдаче воров. Именно от руки преступников я умер тогда в Москве и не попал на свидание к своей любимой. Это навсегда меня отучило от мысли, что преступники могут стать хорошими людьми. Иногда, когда я вспоминал свою прошлую жизнь — перед глазами вставало услужливое лицо этого гада и как он с улыбкой ударил меня ножом. Удар эти собаки наносят в тот момент, когда дружески улыбаются. Думать, что здесь иные преступники более благородные это смешно. Крысы остаются крысами всегда.

Потому и место встречи несмотря на гарантии безопасности было окружено двойным кольцом ополченцев и на встречу я пришел в панцире под рубахой. И не зря. Мне навстречу вышло трое. Это были местные старшие воров, и они мио улыбались. Приступили к разговору, тут к одному из этих старших подошел один из подручных и что-то сказал. Далее последовали события, которые я и ожидал и итог последовал совсем не тот который ожидали эти крысы. Подручный доложил, что я действительно пришел на встречу один. И крысы достали ножи. Дальше пошла фраза — что фраер думал, что мы тебя отпустим живым. И удары ножами в живот. Только всё пошло не так как они хотели. Живот у меня был защищен стальным панцирем и у меня оказался пистолет и место встречи было окружено, и никто не ушел с этих переговоров. Нельзя сказать, что в городе больше не осталось криминала, крыс нельзя вывести полностью. Всегда остается хвост популяции. Можно только свети к минимуму популяцию этих тварей. После этого уничтожения основной популяции остальные уцелевшие крысы не лезли на глаза и приняли наши правила игры. Мы ловим они убегают и если наноситься вред ополченцу, то страдают все крысы сразу. Так же и с убийствами — убийцы не попадают в руки судей, они погибают при задержании. Это не принесло мне популярности в некоторых кругах, но меня это не печалило. Жизнь немного пришла в норму и, хотя тридцатилетняя война шла дальше и дальше и впереди был ещё французский потоп, но я смотрел в даль с оптимизмом. Сдержанным, но оптимизмом.

Появились первые претенденты на офицерские патенты в нашем городском ополчении, и никто из этих претендентов не вспоминал о моем происхождении. Для офицеров я придумал экзамены. Самые простые, но экзамены. Они должны были продемонстрировать знание строевых приемов и знание приемов обращения с огнестрельным оружием и продемонстрировать свои знания в арифметики и чистописании. Почему такие сложности, чтобы отказывать в контракте тем, кто мне не понравился. Чем не понятнее, тем меньше обид при отказе в заключении контракта.

Глава 19

Так и шло время день за днем. Каждое утро плац и строевая или марш за город и огневой рубеж и стрельба из мушкетов. Точность выстрела из мушкета сейчас не высока и все считают, что только залповая стрельба имеет смысл и эффективность. Но в основе этого мнения — две вводные: -очень дорогой порох и отсутствие желания наемного войска тренироваться. У меня же номинально ополченцы, по сути, контракт есть у всех. Пороха и свинца закуплено много и есть возможность учить моих стрелков и основам стрельбы и учить попадать точно в мишень. И второе надо выработать у стрелков уверенность в своих силах. Чувств локтя они получают на плацу, уверенность в своем оружии на полигоне. Сегодня у меня первый выходной за всё это время на службе остались вновь набранные офицеры вот и пусть выполняют учебный план и отрабатывают свои немалые деньги, получаемые по контракту.

Но, как всегда, но. Утро не задалось. Ко мне приперся бургомистр и сообщил пренеприятнейшую весть. Нет к нам не ехал ревизор, хотя и ревизор был бы приятной вестью по сравнению с этой вестью. Периодически раз в пару лет с дороги снабжения Испания — Нидерланды одна из терций разворачивалась и отправлялась за трофеями в земли Саксонии и так как терция это от одной тысячи до трех тысяч отборной испанской пехоты, то и воевать с ними никто не рисковал и испанцы получив контрибуцию с нескольких городов возвращались на свою дорогу и убирались довольные награбленным в Нидерланды. Сегодня рано утром прискакал посыльный и сообщил, что в сторону города идет как раз вот такая сбившаяся с маршрута терция и через пару дней она будет у города и дальше будет очередная беда, город ограбят под видом союзнической помощи. Причитания бургомистра — что делать. Что делать мне надоели очень быстро и я сказал — что делать. Что делать. Снять штаны и бегать. Будем встречать этих ухарей. Как сказано — повадился кувшин по воду, быть ему битым.

Бургомистр успокоился и смог внятно говорить. К нам направлялось — три тысячи испанской пехоты это была полнокровная полностью укомплектованная терция, кавалерии при ней не было, был обоз в двести телег и все телеги были пустые, они как бы намекали сколько им надо набрать добра и к чему нам готовиться. Номинально испанцы союзники Императора Священной Римской Империи германского народа, по сути, они грабители. Император и далеко и помогать он нам не будет. Этих налетчиков три тысячи и нас всего пятьсот человек если считать с пушкарями, но их всех снимать с городской стены нельзя, максимум можно снять сто человек и значит у нас в поле будет четыреста солдат. Как-то такое соотношение не вдохновляет. Но и впускать этих «союзников» в городские пределы нельзя, надо с ними поступить как мы поступили со шведами не пускать и всё. Но услышав мой план, бургомистр сразу его отклонил. Эти не уйдут они будут вести осаду и штурмовать город. При таком соотношении сил город всё равно возьмут. Пока мы вели наш военный совет с бургомистром приехала его супруга и воинственность сразу повысилась на порядок. И теперь план компании поменялся — надо было раз и навсегда отучить испанцев приходить незваными в гости. И была поставлена задача разгромит наголову испанскую терцию и прогнать за пределы Саксонии. Задача была масштабной и крайне авантюрной. Ну и что, что крайне авантюрная — будем выполнять. Со стены можно снять две десятифунтовые пушки и с запасом ядер и картечи поставить на позицию на земле. На расстоянии в пол-дня пути находилось отличное место, что бы встретить испанцев. Дорога проходила между двумя холмами и между холмами было поле в полкилометра шириной. Пройти можно было только прямо по дороге между холмами. Обойти было трудно и далеко. Лес и болото. Поэтому испанцы должны были примерно километр маршировать по узкому дефиле и можно было обстреливать испанскую колонну на всем этом протяжении дороги из пушек. Пушки стали снимать сразу и готовить выход роты городского ополчения тоже стали немедленно. Все триста человек не шли в бой. Полсотни оставалось в городе для поддержки артиллерии и охраны городских стен. Сотня пушкарей вооружили просто и без затей — каждый из них нес тридцать гренад. Две пушки уже потащили на позиции. Затем выступили и остальные силы. Расклад перед боем был следующий — двести пятьдесят мушкетеров и сотня пушкарей из них двадцать четыре — это прислуга при пушках и семьдесят — это гренадеры с каждым по тридцать гренад, больше у них никакого вооружения нет, просто не унесут ничего больше. И ещё лопаты и доски. Так и пошли. Воевать не хотели только офицеры и пара из них решила разорвать контракт в срочном порядке и отказались выступать вместо со всеми. Надо было собирать трибунал и потом проводить суд, но времени не было, и я приказал поступить по старым солдатским законам. Эти два офицера захотели разорвать контракт в момент, когда начались боевые действия. По мнению окружающих, да и мое мнение было аналогичным -разрывать контракт во время боевых действий — это дезертирство чистой воды и карается это деяние только повешением за шею так высоко, чтобы ноги не касались земли. Именно такой приговор я и озвучил перед строем. Оба дезертира стали что там говорить и угрожать, что я ещё отвечу за такие приговоры и ко мне больше никто служить не пойдет. Приговор был исполнен, и рота восприняла эту казнь трусов вполне себе позитивно. Ещё более позитивно было встречено повышение сержантов в офицерские звания и капралов в сержанты. На вопрос к оставшимся офицерам — кто ещё желает разорвать контракт, желающих не нашлось. Справедливое наказание подняло дух ополченцев и за городские ворота строй выходил под песни и музыку. Шли браво и по дороге догнали упряжки с пушками, но так и было рассчитано и после недолго привала, пехота рванула вперед, пушкари же медленно по тянули пушки дальше на позицию. До подхода испанцев оставалось ещё пол дня, и разведчики были отправлены верхом — посмотреть, как далеко противник. Пушки приволокли ещё через час и подняли на холм. Верхушки холмов уже срезали и подготовили позиции для пушек. Теперь там оставалось только подправить орудийную позицию для стрельбы по дороге. Чем уже занимались сами орудийные служители. Пехота же построилась в три шеренги и осваивала позицию. Часть стрелков и часть гренадеров насыпали землю в ивовые корзины и стоила импровизированный редут. Часть перекапывала дорогу и подводила воду к канавкам. Вода наполняла канавки и перед редутом образовывалось небольшое такое болото. Пройти можно, но пройти строем и с оружием в руках несколько затруднительно. Шипов не было, но и в арсенале шипов не было, это был просчет, и мы его позже исправим. Когда уже установили пушки на позиции и выкопали достаточно канавок и уже достраивали редут вернулась разведка и сообщила. Испанцы снялись с привала и походным порядком идут к нашей позиции. Идут походным порядком и не стали перестраиваться в боевой порядок или не ожидают сопротивления или настолько уверены в себе. В каждом из этих случаев нам повезло. Перестроить походный строй терции в боевой не так-то и просто. Это занимает достаточно много времени и всё это время терция будет под артиллерийским обстрелом. Боевой строй терции настолько сложён, что испанцы создали альбом таблиц для правильного построения терции в бою. Применяются сложные математические формулы для расчета боевого построения. Пообедать мы не успели. Поесть то успели, но убирать уже со стола было некому. В пределах видимости показалась походная колонна испанцев. Навстречу этой колонне я выехал в сопровождении прапорщика со знаменем майора городского ополчения. С нами был горнист. Подъехав к испанской колонне втроем, мы остановились. Горнист сыграл сигнал. Из испанской колонны выдвинулось пара всадников прапорщик со знаменем и запыленный уже в возрасте полковник командир этой терции. Если прапорщик был обычный юный идальго, то полковник был тот ещё волк. Прищуренные глаза и седой ежик волос на голове и несмотря на худощавое телосложение чувствовалось полковник силен как бык. Я произнес приветствие и предложил испанцам направить свой путь в другом направлении здесь им не рады и проход воспрещен. Выслушав перевод — переводчиком выступил прапорщик, испанский полковник вышел из себя и заявил, терция пройдет сквозь строй ополченцев как раскаленный нож сквозь масло и у нас время убраться с дороги пока колонна не подошла ближе. С испанцами удалось сыграть правильно — полковник увидел три тонкие линии солдат и молодого офицера безо всякого боевого опыта. Полковник был прав по-своему. Испанская пехота непобедима — это аксиома. Уже много лет испанцы грабили города Саксонии и не было им отпора и всегда всё получалось как нужно испанцам. Почему сейчас у них должно не получиться, три тысячи отборных солдат снесут эти жалкие две сотни и просто помаршируют дальше втоптав в пыль этих ополченцев. Именно так и могло быть. Но у нас было две пушки и как только я вернулся к своей роте были произведены первые выстрелы и одно из ядер сразу попало в цель и десяток испанцев вылетело из строя поломанными куклами. Бой начался. Испанцы не стали перестраиваться и пошли в бой колонной и пожалели об этом. Пока они шли к нашему редуту пушки стреляли непрерывно и каждый выстрел был в цель, плотное построение войск — это прекрасная крупная мишень для артиллерии. Когда же колонна вошла в дефиле им на голову посыпались гренады и удара почти сотни гренад хватило для того, чтобы испанцы быстро ретировались. Потеряв полсотни солдат убитыми и не менее ста солдат раненными — испанцы тем не менее не успокоились и стали перестраиваться в боевой порядок. Терция тоже слишком большая цель ля пушек и хотя у нас было только два орудия но и они показали, что потери неизбежны. Но испанцы не хотели показывать свой страх и упорно шли на редут и опять нарвались по сигналу перед редутом построились мушкетеры в три линии и открыли огонь. Именно в таком строю и для отражения такой атаки и готовили роту городского ополчения. Каждое движение стрелков было отработано до автоматизма и стреляли они как автоматы. Когда терция приблизилась к болоту то прозвучал сигнал и мушкетеры, четко повернувшись ушли за редут и на головы испанцев опять посыпались гренады. Такого издевательства над непобедимой испанской пехотой ещё никто не проводил. И опять испанцы очень быстро ретировались, правда сказать надо, строй они удержали, но потери были у испанцев большие. На поле боя остались огромные завалы из трупов испанских пикинеров и фузилеров. Пока испанцы отступили я проверил кто у меня остался в строю и сколько осталось боеприпасов. Убитых было мало три десятка убитых это не потери. Но осталось мало патронов и гренад. На двести стрелков осталось две тысячи патронов и только сто гренад. Этого хватит отбить ещё одну атаку и всё нам придётся отступать. Опять сигнал горна и к линии болота подъехали три всадника. С нашей стороны тоже мы подъехали втроем. Испанцы предложили перемирие для того, чтобы собрать мертвых и раненных. Я не стал возражать и взяв подзорную трубу вернувшись к редуту принялся считать убитых и раненных испанцев которых выносили с поля боя. По итогу я пришел в отличное настроение. Убитых испанцев оказалось примерно восемьсот человек и раненных вынесли почти столько же. В строю терции осталось тысяча четыреста человек и это в самом для них случае. Но до битвы при Рокруа было ещё очень далеко — испанцы закусили удила и пошли отчаянную последнюю атаку. Они не могли допустить такого позора. Потерпеть поражение от молодого сопляка и каких-то городских ополченцев. Испанцы не обращали внимание ни на пушки, ни на гренады и даже мушкетные пули в упор их не остановили. Последние сто испанцев которые держались на ногах дошли до редута и взобрались на укрепление и устроили рукопашный бой. Но сражение было проиграно ими. Слишком мало испанцев осталось на ногах и залп в упор и затем рукопашная и победа за нами. Испанцы не сдавались, и полковник и молодой прапорщик погибли в бою. Сдавшихся не было. Мы не стали добивать испанцев и собрав оружие ушли к городу. Но это не значит, что испанцы выжили, раненых добили и закопали местные крестьяне. Это была законная добыча крестьян. Жители деревень мстили за все страдания, которые им причинила война. Знамя терции я повесил у себя в кабинете и честно гордился своей победой над врагом, действительно заслуживающим уважения. Марш по городу после победы над испанцами вылился в настоящий городской триумф роты городского ополчения. Городские жители помнили прошлые визиты испанцев и помнили все обиды и грабежи и теперь, когда испанцев наказали и не пустили в город, жители города радовались и поздравляли ополченцев с победой. Оружия в арсенале теперь было много и можно было вооружить всех мужчин города в случае необходимости. Но все мужчины города не придут за оружием, хорошо если хотя бы сто человек придет к городской ратуше в случае опасности для города. В городе полно купцов и ремесленников, но в бой они не пойдут.