Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 68

Он хотел этого.

Ему нравилось ставить меня в неловкое положение.

Твитч был лидером моего культа. Я была его шлюхой. И мне нравились его уроки, те, где он учил меня, что дискомфорт может быть чудесной вещью. Я была его бесстрашной ученицей, так стремившейся к обучению. Так желающей угодить.

Глядя мне в глаза, он изучал мое лицо секунду, прежде чем слегка откинулся назад и приказал:

— Приступай к работе.

Я двигалась вперед, пока самые отчаянные части нас не встретились, и хотя мои трусики доставляли неудобство, они не мешали мне чувствовать его пульсирующий жар. Покорно прижимаясь к нему со связанными перед собой руками, я наблюдала, как меняется его лицо. Он боролся с собой, и каждый раз, когда он это делал, сила, которую я чувствовала внутри себя, росла на ступеньку выше.

Сам того не желая, каждым резким вздохом, каждой морщинкой на лбу он превращал меня в опасную женщину.

Я двигалась медленно, но твердо, раскачиваясь рядом на нем, пока не подумала, что могу кончить. Мое лицо сморщилось, и когда я случайно издала тихий стон, мои глаза распахнулись, и я прикусила губу.

Не сводя с меня сурового взгляда, он положил руку на мою ключицу, расположив ладонь неудобно близко к моей шее.

— Должно быть, мне что-то послышалось. — Он наблюдал за мной, его взгляд не дрогнул. — Ты что-то сказала?

Я покачала головой и, судорожно вдохнув, облизала губы.

Рука на моей ключице ослабла, и он погладил большим пальцем мою шею сбоку.

— Я так и думал.

Без предупреждения он просунул руку под меня и сдвинул мои трусики в сторону. Держа свой член в руках, он провел головкой по моей щели, скользя по шелковистой влажности там, и мое дыхание участилось. Он раздвинул мои ягодицы, его головка легко скользнула между ними.

У меня перехватило дыхание, и мне так сильно захотелось застонать, что я до крови прикусила губу. Я была не настолько глупа, чтобы верить, что он даст мне второй шанс. Он был чрезвычайно великодушен, позволив первому возгласу ускользнуть. Еще один провал, и я не кончу. И это было бы трагично.

Твитч закрыл глаза, выглядя страдающим, а затем тихо простонал:

— Бл*дь.

Почувствовав кайф от нашей прелюдии, Твитч поднял мои связанные руки над своей головой, опустил их себе на плечи, и, схватив свободной рукой мое бедро, прорычал:

— Смотри на меня.

Рука на моей шее напряглась. Мои глаза расширились лишь на мгновение, прежде чем он вошел в меня, притягивая к себе и безжалостно вонзаясь в меня. И когда мои глаза начали закрываться, легкий шлепок по челюсти заставил меня сосредоточиться на нем. Он покачал головой, стиснув зубы.

— Я сказал, смотри на меня.

Он трахал меня безжалостно, рука на моей шее начала стеснять мое дыхание. Не настолько, чтобы задушить, но ровно настолько, чтобы мне стало дурно. И когда я почувствовала, что проигрываю битву за самообладание, рука на моей шее поднялась, чтобы схватить меня за подбородок. Наклонившись, он прижался лицом к моей щеке и произнес непристойности.

Грязные слова, произносимые шепотом, были всем, что я могла вынести.

— Эта хорошенькая киска засасывает меня, детка. Она умоляет о моем члене, — он слегка задыхался, удерживая мои бедра, пока входил в меня снова и снова. — Она голодна. Хочет, чтобы ее накормили. И когда я, наконец, накормлю ее, она проглотит все это, как будто умирает с голоду, и я — единственное, что она может переварить. — Его черный пристальный взгляд встретился с моим, прежде чем он прижался своими твердыми губами к моим расслабленным, крадя поцелуй. — Потому что это так и есть.

Уверенность в его тоне говорила о том, что он не лжет.

И с этими словами в меня выстрелили.

Он нажал на курок. И я откинула голову назад, мой рот округлился, и я выдохнула.

Мое тело сжалось так сильно, что я затряслась от макушки до кончиков пальцев, и когда меня охватил первый спазм, я громко ахнула, больше не в силах сдерживать свое обещание молчать. Мои руки крепче обхватили его шею, и когда я достигла своего оргазма, Твитч пронзил меня. Жестко. Положив руки на мои бедра, он несколько раз насадил меня на свой член, влажное соприкосновение кожи к коже звучало слишком громко в тишине комнаты. Пока он использовал мое тело в качестве своего личного устройства для удовольствия, я наблюдала, как пульсирует вена на его виске. Он насаживал меня снова и снова, и мои груди крепко прижимались к его груди.

Чувствуя приближение его освобождения, мои губы приоткрылись, и я прошептала:

— Дай это мне.

Его лицо скривилось, а руки на моих бедрах впились в кожу так сильно, что я знала, что на моей коже останутся отметины.

Наклонившись, я заговорила напротив его губ.

— Накорми ее.

Его голова откинулась назад за мгновение до того, как он прижался своим лбом к моему, его глаза были полны ярости.

— Ты хочешь этого?

— Я хочу этого, — выдохнула я.

Он стиснул зубы, замедляя свои толчки.

— Тебе это нужно?

Он сумасшедший?

Нужно ли мне это?

Черт возьми, да, мне это нужно.

Слегка задыхаясь, я ответила единственным доступным мне способом. Мое лицо смягчилось, и я выдохнула эти слова в его губы.

— Я люблю тебя.

И на этом все закончилось.

Твитч положил руку мне на затылок и притянул меня до невозможности близко, прижимаясь своим ртом к моему. Я целовала его до исступления, пока он не замычал мне в рот, а его член не дернулся, и я не почувствовала, как он изливается в меня.

Прошли минуты, и его жесткие прикосновения смягчились, поглаживая меня везде, куда он мог дотянуться, и когда он оторвал свой тяжелый взгляд от моего плеча, он опустил мои руки между нами, освобождая их от тугих пут. Как только они освободились, он взял мои запястья в свои руки и нежно погладил их большими пальцами, прежде чем взять мою левую руку и поднести ее к своему рту.

Когда он закрыл глаза, я положила руку ему на грудь, чувствуя ровное биение его сердца, и слова, которые он произнес, заставили мое сердце ответить тем же.

— Что касается всего остального… — он запечатлел еще один поцелуй на моей руке. — … на этом пальце должно быть кольцо. — Он наблюдал за моей реакцией, и когда не получил ее, то подсказал: — Ты понимаешь, о чем я?

Мое сердце мгновенно согрелось и заныло, но я доверяла своей интуиции, когда прошептала:

— Я понимаю.

Я не осознавала, что он чего-то опасается, пока он не сделал глубокий вдох, ответив на выдохе:

— Хорошо. — Его взгляд упал на мои губы. — А теперь поцелуй меня, детка.

Так я и сделала. Я целовала его долго и жестко, мой язык потянулся навстречу его языку, и он прижал меня к себе, как будто он так же боялся потерять меня, как и я его.

Наша любовь была безумной. Все равно, что улыбаться в лицо расстрельной команде.

Боже.

Почему мы такие?

Ответ вскоре обнаружился сам собой.

Потому что жить друг без друга не стоило того, чтобы жить.

Да, мы были сумасшедшими. И это было нормально.

Он был моим лекарством. Я была его терапией.

Потому что мы были безумно влюблены.

Лекси

На следующее утро, когда маленький монстр ворвался в мою комнату и обнаружил своего отца в моей постели, он закричал:

— У тебя была еще ночевка?

От моего смеха сотрясалась кровать, и когда мужчина за моей спиной хмыкнул мне в волосы, я фыркнула.

Этот ребенок.

Для этого было слишком рано.

Я подняла голову и зевнула.

— Доброе утро, милый.

Он стоял у изножья кровати, выглядя взбешенным, как стая кошек на состязании, и когда он скрестил руки на груди, мои глаза расширились.

Он пробормотал:

— Это нечестно. Как получилось, что папа спит здесь? Почему он не может спать со мной?

На это его папа хрипло ответил спросонья:

— Хочешь остаться с ночевкой, малыш? Ладно. — Рука, которой он меня обнимал, напряглась, когда он потянулся. — Как насчет того, чтобы переночевать у меня сегодня вечером, и мы устроим… Я не знаю. Всякое мужское дерьмо.