Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 58

— Не имеет значения, чего он хочет. Если до этого дойдет, я прикрою его своим телом. — Она обняла его, и ЭйДжей улыбнулся ей, не слыша, что она говорит. Она улыбнулась сквозь свои слова. — И я убью любого, кто попытается причинить ему вред. — Ее взгляд остановился на мне, она посерьезнела. — Кого угодно.

Хорошо. Мы определенно были на одной волне.

Я снова посмотрел на свой телефон. Мой голос был низким.

— Я знал, что ты мне понравишься, Молли.

Линг

Я сидела на табурете, одетая только в его рубашку, мои глаза улыбались красивому мужчине, готовящему для меня.

— Поэтому я сказал ему… — он сделал паузу, чтобы перевернуть гезлеме (турецкая лепешка), — … что ему лучше, бл*дь, следить за своим языком, или я добавлю одну дырку его голове. — Он повернулся и ухмыльнулся мне. — И почти уверен, что видел, как взрослый мужчина наложил в штаны.

Я усмехнулась себе под нос, качая головой. Он был смешон, мой прекрасный турок. И он начинал значить для меня больше, чем кто-либо в мире. Так что мне нужно было сказать ему.

Он был обнажен по пояс, и мои глаза блуждали по мускулистым линиям его тела. Когда он отвернулся, я прочистила горло, а затем заговорила:

— Я нашла его.

Аслан замер. Он долго стоял ко мне спиной, прежде чем повернулся лицом, выражение его лица было непроницаемым.

— Да. — Я провела рукой по своим длинным волосам и вздохнула. — Ты был прав. — Мои глаза встретились с его. — Он вернулся.

Ас изучал мое лицо, прежде чем протянуть:

— И что мы чувствуем по этому поводу?

Мы.

Тьфу. Он убивал меня.

— Мы, — начала я, — чувствуем себя преданными и обиженными. — И отвергнутыми. Мой взгляд опустился на стойку, и я провела идеально наманикюренным ногтем по прохладному мрамору. — Мы не знаем, что думать или что говорить. — Я вздохнула, затем посмотрела ему в глаза. — Но мы не чувствуем себя хорошо из-за этого.

— Хорошо, — легко сказал он за мгновение до того, как выключил плиту и снял сковороду с огня. Повернувшись ко мне спиной, он тихо произнес: — И что это меняет, детка?

Страх в его голосе перекликался со страхом в моем.

— Не знаю, — честно пробормотала я.

Он повернулся ко мне, его темные глаза были темнее, чем я когда-либо видела. Голос был низким.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся?

Опять же, честность, простая и понятная.

— Больше не знаю. — Я опустила глаза. — Думала, что да. — Мое сердце бешено колотилось. — Но я так уже не думаю, потому что… — я тяжело сглотнула, избегая его обжигающего взгляда, и тихо сказала: — … у меня есть ты.

Аслан заполнил зияющую дыру внутри меня. Я больше не хотела и не желала Твитча. Мне нужен был мужчина, стоящий прямо передо мной, мужчина рядом со мной, несмотря на то, что шансы всегда были против нас.

Несмотря на то, что никто не хотел бы, чтобы мы были вместе.

Несмотря на то, что мужчина, которого я любила, был женат и никогда не уйдет от своей жены.

Мы были членами королевских семей, но никогда не правили бы вместе. Мы были трагедией в процессе становления, и это только заставило меня хотеть его еще больше.

Я наблюдала, как его тело расслабилось, теряя часть очевидного напряжения на его лице. Его губы приоткрылись, и он глубоко вздохнул, проведя рукой по затылку.

Наши отчаянные взгляды встретились через стойку, и все неправильное в мире растаяло.

Мой голос был мягким, как шепот.

— Я люблю тебя.

Ас закрыл глаза и держал их закрытыми, отвечая тем же.

— Я тоже люблю тебя, Линг.

Напряжение вокруг моего сердца ослабло, и я наблюдала, как мужчина, который покорил меня поврежденными розами и нежными поцелуями, вздохнул с облегчением.

Пусть у Твитча будет его маленькая семья.

У меня было кое-что получше.

***

Твитч

Я почувствовал, что она наблюдает за мной в открытом дверном проеме. Натягивая толстовку, я услышал тихие слова, которые она произнесла.

— Куда ты направляешься?

Ее голос был мягким, но она не могла скрыть беспокойство, которое сквозило в нем.

Застегнув молнию, я повернулся и пожалел, что сделал это. Она носила свое беспокойство как вторую кожу.

— Просто забегу домой.

Лекси подняла руки и обняла себя, и это маленькое движение вызвало у меня желание остаться и быть рядом с ней, спать рядом со своей женщиной и чувствовать себя как дома со своей семьей. К сожалению, я не мог этого сделать. Это дерьмо нужно было пресечь в зародыше, а мои братья и я были единственными, кто мог сделать то, что нужно было сделать.

Она дернула подбородком, указывая в мою сторону.

— Ты всегда берешь с собой пистолет домой?

Мой Ангел ничего не упускает.

— При таких обстоятельствах, да.

Я беспокоился о ее реакции.

Мне не следовало этого делать.

Выпрямившись, она кивнула, а затем тихо вздохнула.

— Хорошо. — Она опустила руки по швам и сказала: — Хорошо, уложи своего сына, прежде чем уйдешь.

Иисус, бл*дь, Христос.

Эта женщина.

Такая сильная.

Когда я двигался, делал это медленно, целенаправленно, и когда подошел к ней, посмотрел в ее большие голубые глаза, прежде чем тихо заговорить.

— Поцелуй меня, прежде чем я уйду.

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Нет.

Я нахмурился, а она широко улыбнулась, и мой член дернулся.

Когда она попятилась из комнаты, я пошел по коридору пожелать спокойной ночи своему сыну. После того как сделал это, я заметил, что она ждет меня у входной двери. Я неторопливо приближался, и когда подошел, она обняла меня. Это стало моей второй натурой — обнимать эту женщину.

Эта женщина, которая дала мне так много.

Свое сердце, сына, дом. Она дала мне все, о чем я и не подозревал, что хотел, и продолжала давать ежедневно.

Я был счастливым человеком, и однажды этот ангел станет моей женой, наденет мое кольцо, и после того, как мы произнесем наши клятвы, я буду держать ее босой, беременной и чертовски счастливой.

Глядя на нее такой, какой она была, я решил, что мне нужна дочь с редкой нежностью и алмазоподобной силой Лекси. Девочка, которая будет любить своего папочку, каким бы куском дерьма он ни был.

Ее нежная осторожность пронзила меня, как горячий нож масло. Она тихо заговорила в изгиб моей шеи.

— Будь аккуратен. — Когда она нежно поцеловала старую огнестрельную рану, округлый шрам, который я получил, защищая ее в тот роковой день шесть лет назад, я потерял самообладание.

Я низко зарычал, а затем отстранился, чтобы устремить на нее свой темный взгляд.

— Продолжай так смотреть мне вслед, и я женюсь на твоей заднице.

Ее ответ вызвал у меня дрожь.

Глядя на меня широко раскрытыми глазами и красивая, как персик, она слегка наклонила голову и спросила:

— Обещаешь?

Звук подъезжающей машины привлек наше внимание, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Позже.

Не говоря больше ни слова, я вышел из дома и подошел к черному внедорожнику, открыл дверь и скользнул на пассажирское сиденье. Как только я закрыл дверь, машина тронулась с места, и я повернулся к Юлию.

— Ну, как дела? — спросил я.

Хэппи заговорил с заднего сиденья:

— Я не знаю, как мы проникнем внутрь, не говоря уже о том, чтобы подобраться достаточно близко, чтобы прихлопнуть ее. Люди охраняют ее, как будто она — второе пришествие Христа.

Юлий хмыкнул.

— У нее есть квартира в городе, неофициально. Линг считает себя умной, но чем самоувереннее становится, тем она неряшливее. Она ходит в эту квартиру, чтобы залечь на дно. Почти каждую ночь она там и… — когда я повернулся к нему, он на мгновение взглянул на меня, прежде чем снова отвернуться к дороге, — … ты не поверишь, кого я вижу, регулярно входящим и выходящим из этого места.

— Кого?

— Аслана Садыка.

Когда Юлий сказал это, волосы у меня на затылке встали дыбом.