Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 31

Она отпила вина, затем слегка наклонила голову.

— Именно тогда мне сказали, что если этот человек умрет, я тоже умру.

— О Боже мой. — Я была совершенно заворожена ее рассказом и наклонилась к ней. — И что ты сделала?

— Я делала все, что могла, чтобы сохранить ему жизнь, — сказала она мне. — Он потерял много крови, и хотя я извлекла пули, которые смогла найти, и заклеила раны, я не увидела улучшения, на которое надеялась. После долгих препирательств мне удалось уговорить одного из головорезов позволить мне вернуться в больницу за припасами. К тому времени, как мы вернулись, состояние мужчины ухудшилось, и я думала, что потеряю его, в свою очередь потеряв свою собственную жизнь. Поэтому я сделала единственное, что могла.

Я наклонилась, широко раскрыв глаза.

— Что?

— Я сказала ему, что если он умрет у меня на руках, я верну его обратно и буду убивать снова и снова.

Я моргнула на нее за мгновение до того, как шокированный смех покинул меня.

Что за дикая история.

— Бесчисленное количество капельниц и дней спустя этот человек пришел в сознание, и когда он посмотрел мне в глаза, со мной что-то случилось. Это было похоже на искру — слабую, но она была там. — Аманда мягко улыбнулась. — Я провела несколько недель в том особняке, присматривая за угрюмым человеком. День за днем он проклинал меня за то, что я заботилась о нем, и я не могла дождаться, когда выберусь оттуда. Только в тот день, когда мне наконец разрешили уйти… — она меланхолично посмотрела на меня, — … я не захотела этого делать.

— Ух. — Я прижала руку к сердцу. — Ты влюбилась? — когда она медленно, удрученно кивнула, я спросила: — И что было дальше?

Тогда Аманда ухмыльнулась, протягивая левую руку.

— Вышла за него замуж, конечно.

Я посмотрела на блестящее платиновое кольцо, затем снова перевела взгляд на саму женщину. Мои брови нахмурились.

— Ты не в своем уме.

— Знаю, — сказала она, сияя. — Но правильный мужчина сделает это с разумной женщиной.

Тьфу. Разве я этого не знала?

Проповедуй, милая.

— Итак, я стала миссис Эвандер Макдиармид. Мой муж — дон «Горной стали», и-и-и, — протянула она, — он такой чертовски горячий. Клянусь Богом, все, что ему нужно сделать, это заговорить с этим шотландским акцентом, и я срываю с себя чертову одежду.

Ее признание было настолько неожиданным, что я громко рассмеялась, прикрыв рот рукой.

— Аманда.

Грязная девчонка.

Мне нравилась эта женщина. Она была чертовски крута.

Она ухмыльнулась, и я увидела в этом столько от Твитча, что у меня екнуло сердце.

— Извини. Прошло уже несколько недель, и я скучаю по нему.

Недели?

Сучка, я тебя умоляю.

Я усмехнулась.

— Попробуй шесть лет. — Когда она в шоке моргнула, мои брови изогнулись, и я подняла свой бокал в приветствии, прежде чем осушить содержимое одним глотком.

Да-да.

— Ты никогда?.. — она замолчала.

Я покачала головой и тихо сказала:

— Нет.

— Почему нет? — ее брови вопросительно нахмурились.

Потому что я так сильно любила твоего брата, что это все еще причиняет боль.

Потому что, когда я потеряла его, я потеряла себя.

Потому что, когда он сказал мне, что я никогда не захочу никого другого, я подумала, что он просто ведет себя высокомерно.

К сожалению, это было не так.

— Не знаю, — солгала я достаточно легко. — Думаю, что материнство просто занимало меня.

Мы посидели на свежем воздухе в уютной тишине, а потом Аманда заговорила, и сделала она это мягко.

— Ты должна поговорить с ним, Лекси. — Когда я взглянула на нее, она добавила: — Хотя бы для того, чтобы покончить с этим.

Я молчала, потягивая вино, но через некоторое время ответила:

— Знаю. Я просто еще не готова.

Не прошло и секунды, как она произнесла:

— Знаешь, он спас Ане жизнь. — На мой смущенный взгляд она кивнула. — Я была там. — Ее глаза стали мрачными. — Она умирала, и Тони спас ее.

Подождите.

Ана жила в моем доме несколько месяцев. Но никогда не упоминала об этом.

— Она знала?

— Нет. — Аманда покачала головой. — Теперь она знает. И благодарна. Юлий — тем более, хотя и не хочет этого признавать. — Она оглянулась. — Это только вопрос времени, когда его примут обратно в лоно его братьев. — Почему это прозвучало так зловеще? — Я не знаю своего брата так, как должна знать сестра, но я приближаюсь к этому, и из того немногого, что я знаю, могу тебе кое-что гарантировать, Лекси. — Выражение ее лица было мрачным. — Он не собирается отказываться от своего сына.

Знаешь что? Нет.

Я выпрямилась, моя спина напряглась.

— У него нет выбора на этом фронте.

Аманда повернулась ко мне всем телом, ее глаза умоляли.

— Прислушайся к себе. Ты хоть понимаешь, о ком ты здесь говоришь? Мы не говорим об обычном парне, пытающемся получить частичную опеку над своим ребенком. Мы говорим об Антонио «Твитче» Фалько. Если ты не дашь ему то, что он хочет… — Она тихо вздохнула, — … я обеспокоена тем, что он возьмет это без спроса.

Ладно. Может быть, она действительно немного знала своего брата.

— Я разберусь с этим.

Вскоре после этого Аманда ушла, и, пока я сидела одна в своей спальне, мое беспокойство нарастало, когда я размышляла о том, сколько времени у меня будет, прежде чем Твитч начнет действовать без спроса.

Не знаю, который был час, когда раздался стук в дверь, но на улице было еще темно. Я проснулась от этого, мое сердце бешено заколотилось, а стук раздался снова, на этот раз громче, чем в прошлый раз.

Выскользнув из кровати, я надела тапочки с Пикачу и накинула шелковое кимоно, после чего вышла из своей комнаты и направилась по коридору. Я услышала, как сзади подошла Молли, и, выглянув в заиндевевшее боковое окно, вздохнула при виде знакомой тени в капюшоне, прежде чем открыть дверь.

— Уход… — заявление замерло у меня на губах.

— Ты что-то потеряла? — Сонно спросил Твитч, держа ЭйДжея на руках.

Мое сердце остановилось.

Я моргнула в замешательстве, мои губы приоткрылись, и когда я потянулась к нему, Твитч отстранился.

Прежде чем успела подумать, я прошипела:

— Отдай мне моего сына.

Его лицо потемнело, и он, баюкая нашего спящего сына на руках, тихо проговорил:

— Знаю, что ты злишься на меня, и я это заслужил, так что пропущу мимо ушей, как ты только что бросила мне обвинение. Я знаю, что ты злишься, и именно поэтому не собираюсь упоминать, что мой сын каким-то образом посреди ночи выбрался из своей комнаты, из безопасности своего гребаного дома с двумя взрослыми женщинами внутри, которые должны охранять его. И также не собираюсь упоминать, как он переходил улицу в темноте, где его могла сбить машина или его могли схватить и увезти без гребаных следов. — Черт. Он выглядел разъяренным. Я ненавидела то, что он имел на это право. Без колебаний он передал мне моего сына, и я крепко прижала его к себе, закрыв глаза и вдыхая его запах, пока гладила его по голове и укачивала. И Твитч внимательно наблюдал за мной. — Знаю, что ты расстроена, и именно поэтому не собираюсь упоминать об этом дерьме сегодня вечером. — Он сделал шаг назад, подальше от меня, но его глаза говорили о многом. — Но завтра мы поговорим.

Он повернулся и зашагал обратно через улицу босиком, одетый только в боксеры и толстовку с капюшоном, и все мое существо гудело от страха, потому что выхода из этого не было.

«Завтра мы поговорим».

Страх доводил меня до крайности, и я была уверена, что это была единственная причина, по которой я сделала то, что сделала в тот день.

Возвращаясь домой с работы, я с нетерпением ждала встречи со своим маленьким мужчиной после сурового разговора, который я ему устроила тем утром. Просыпаться так, как я проснулась прошлой ночью, было самым страшным, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Проснуться и обнаружить, что мой ребенок встал с постели, знать, что он выскользнул через заднюю дверь и обошел дом, чтобы найти своего отца посреди ночи, было ужасающей мыслью.