Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 106

Судьба сводила нас вместе снова и снова, но я бы не стала принимать это как должное. Завтрашний день нам не был обещан. Поэтому я боролась за то, чтобы мы были в безопасности вместе.

— Он мой, Лука. Мой и только мой. — Мой голос дрожал, и я ненавидела то, какой слабой чувствовала себя. Слова выходили медленно. — Ты не можешь забрать его.

Лука пристально наблюдал за мной, и взгляд новообретенного короля метнулся к павшему королю позади меня. Прошло долгое мгновение, прежде чем он закатил глаза и произнес:

— Знаешь что? — сказал Лука, прежде чем хлопнуть себя руками по бедрам, а затем пригвоздил меня беззаботным взглядом. — Я не хочу его.

И я снова могла дышать.

— О, хорошо.

Могут ли они видеть, как мое сердце выскакивает из груди?

Надеюсь, что нет.

— Ну… — когда я встала, то облизала губы и изобразила самообладание. — Как бы хорошо это ни было, Лука, нам нужно вернуться домой к нашему сыну.

Твитч взял мою дрожащую руку в свою и сжал ее в молчаливом знаке поддержки, и когда Лука посмотрел вниз на наши переплетенные руки, он встал с глубоким вздохом.

— Как скажешь. — Его губы опустились вниз. — Уберите это сентиментальное дерьмо из моего дома, хорошо? — он указал на входную дверь. — Проваливайте.

Но я улыбнулась. Потому что ближе узнала Луку. И когда я отпустила руку Твитча и сделала короткую прогулку к нему, он позволил мне взять его лицо в свои руки, притянуть его к себе и запечатлеть долгий, крепкий поцелуй на его щеке. Когда он, наконец, отодвинулся, и я открыла рот, чтобы заговорить, я не смогла выдавить из себя то, что мне нужно было сказать.

Спасибо.

Лука, должно быть, почувствовал это. Я знаю, что он это сделал, потому что, когда я попыталась заговорить, он нерешительно моргнул и тихо пробормотал:

— Все в порядке. У нас все хорошо.

Я сморгнула слезы, которые, казалось, нападали на меня ежедневно, чувство переполняющих эмоций, которое не покидало меня, и кивнула сквозь комок в горле, когда сделала шаг назад прямо в объятия человека, который буквально боролся со смертью, чтобы быть со мной в жизни.

Я начинала понимать, что Твитч никогда не делал ничего наполовину. Жизнь, работа, любовь. Он впадал в крайности во всех отношениях. И пожив без него, я стала ценить то, что он дал мне.

Он был моим, а я — его, безоговорочно, и мы наконец-то были счастливы.

Когда мы вышли от Луки, я погрузилась в свои мысли, пока Твитч вез нас домой. Я отвлеклась только тогда, когда он потянулся к моей руке, переплел наши пальцы и положил их на центральную консоль. Он пристально посмотрел на меня, изучая мое лицо, прежде чем вернуть взгляд на дорогу.

— Ты в порядке, детка?

В порядке ли я?

Я подумала об этом.

— Да, — тихо выдохнула я. — Все отлично.

Знаю, что это было не то, о чем он спрашивал, но это был ответ, который он получил, и, судя по его легкой улыбке, это был ответ, которого он хотел. Когда он открыл рот и произнес:

— Я чертовски люблю тебя, — это прозвучало скорее как угроза, чем ласковое обращение, и это было так серьезно, так резко, что я ничего не могла с собой поделать.

Я громко фыркнула.

И улыбка Твитча превратилась в ухмылку.

Проклятье.

Я любила этого человека и дала об этом знать. Наклонившись, я прижалась губами к его щеке, целуя его щетину тепло, нежно, снова и снова, и когда я попыталась отстраниться, он нахмурился.

— Эй. Вернись.

Когда он схватил меня за ворот рубашки и прижал к себе, я издала негромкое «ах», и наши губы встретились в жестком поцелуе. Он овладел моим ртом так, как говорилось в стихах. Без колебаний, в полном самозабвении, и земля перестала двигаться на те секунды, когда наши губы соединились.

Как бы я смогла жить без такой любви?

Ответ пришел быстро.

Никак.

Я бы не смогла.

И когда мои глаза снова открылись, я почувствовала, как мои щеки потеплели. Я долго смотрела на мужчину напротив меня, и когда он повернулся, чтобы подмигнуть мне, мой желудок сжался.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что наша любовь была редкостью.

Поэтому, когда снова открыла рот, я заговорила тихо.

— Я люблю тебя, Твитч.

Он не отрывал глаз от дороги, но его хватка на моей руке усилилась. Самоуверенный мудак ответил:

— Знаю.

Тогда мне захотелось ударить его, но я этого не сделала.

Вместо этого я мягко улыбнулась и ответила:

— Хорошо.

Абсолютное блаженство, которое я испытала в тот момент, было таким всепоглощающим, таким сильным, что мой разум просто должен был разрушить его.

Да. Теперь ты счастлива. Но как долго это продлится, Лекси?

И вот так просто настроение испорчено.

Мое беспокойство усилилось в десять раз. Мои мысли блуждали. Мои внутренности перевернулись почти болезненно.

С нами все было бы в порядке.

Я имею в виду, что еще может пойти не так? Все было так, как и должно быть.

Мой разум рассмеялся.

Не задерживай дыхание.

Но поскольку я верила в нас и так сильно хотела, чтобы это сработало, я это сделала.

Мне не следовало этого делать.

Лекси

Мое сердце замерло в тот момент, когда я увидела знакомую полицейскую машину, припаркованную перед домом.

— Твитч, — пробормотала я, выпрямляясь и цепенея от страха.

Он нахмурился и заговорил тихо, очевидно, чувствуя, что меня легко напугать.

— Скорее всего, ничего такого.

Вероятно, он прав. Но что, если это нет?

Я уже отстегнула ремень безопасности к тому времени, когда Твитч въехал на подъездную дорожку, и когда машина остановилась, я вылетела из машины, захлопнув за собой дверь, и бросилась к дому с бешено колотящимся сердцем и широко раскрытыми глазами. В ту же секунду, как я открыла входную дверь, я крикнула:

— ЭйДжей!

Он не ответил. Мои опасения переросли в откровенный ужас. И когда я спустилась в холл, то замерла на месте, встретившись с серьезным взглядом Гейба Бланко. Я выдержала этот взгляд и, тяжело дыша, неуверенно спросила:

— Где мой сын, Гейб?

Спину обдало теплом, когда Твитч встал за мной в защитном жесте.

Я не ожидала ответа, который получила.

— В службе защиты детей.

У меня отвисла челюсть и свело живот.

Из-за моей спины Твитч произнес с полным недоверием:

— Повтори еще раз?

Гейб сел за наш обеденный стол, потягивая кофе, который налил себе, и пожал плечами.

— Не знаю, чего ты ожидал, Фалько. — Он смерил нас взглядом, который, я была уверена, использовался, чтобы запугать худшего из преступников. — Вы отказываетесь давать показания. Отказываетесь позволить нам поговорить с мальчиком…

Твитч прошел мимо меня, его глаза сверкали, и он прогремел:

— Он не готов. Он выздоравливает.

— У нас есть вопросы, Твитч. Вопросы, на которые вы отказываетесь отвечать. — Гейб встал, встречая движение Твитча и повысив голос. — И теперь сверху решили, что закончили с ожиданием, пока вы будете готовы. — Гейб развернулся, запустив руку в свои короткие каштановые волосы. — Бл*дь! — он повернулся и сердито посмотрел на Твитча. — Думаешь, я хотел этого? — он покачал головой. — Смотри на меня так сколько хочешь, придурок, — он ткнул указательным пальцем в грудь Твитча, — но это ты виноват в этом, а не я.

Я слушала, но это было трудно понять.

Что это значит?

Тишина была такой плотной, что ее можно было разрезать ножом, и когда Твитч оттолкнул руку Гейба от себя, я почувствовала, как кровь шумит у меня в ушах.

Мой вопрос прозвучал монотонно.

— Ты забираешь у нас нашего сына?

Это был мой худший страх, воплотившийся в жизнь.

Гейб возвел глаза к небу и упер руки в бока. Он опустил голову, отказываясь смотреть на меня.

— Я ничего не делаю, Алекса. — Его губы сжались. — Я же сказал, это не в моей власти. — Он сделал глубокий вдох и заговорил на медленном выдохе: — Если тебя это утешит, Молли с ним.