Пионер. Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел - Страница 29

Поэтому Нина Васильевна взяла себя в руки и ограничилась стонами. Без обмороков. Но требовала померять ей давление и вызвать скорую. Лагерный доктор сказал, что это — удар по его репутации, а потом достал из кармана пузырёк, в котором оказались те вонючие капли. Запах у них был ядерный и ужасно раздражал мое обоняние.

Вот уже после спасения Бегемота, за кулисами появилась Элеонора. Она посмотрела на нас, потом на Константина, который побледнел и, по-моему, собирался повторить выступление Бегемота. То есть стонать и требовать помощи. Однако, в последнюю секунду вожатый вспомнил, что он, как бы, мужчина. Сцепил зубы и остался крепок духом. Молодец!

— За мной! — Бросила отрывисто Элеонора.

Нам не оставалось ничего, кроме, как выполнить приказ. Поэтому мы, переглянувшись, потянулись вереницей вслед за ней.

— Я не понимаю, мне вас пытать? — Элеонора уставилась почему-то на меня. Прямо вцепилась взглядом, как бешеная охотничья собака в задницу кролику. — Ответ будет сегодня или как? Или мы тут до конца смены просидим?

Вася жалобно застонал и покачнулся, собираясь лишиться чувств. В его понимании прозвучала угроза, которая означает, что еду он увидит не скоро. А для Мишина нет ничего страшнее голода. Он готов на все, признать вину, понести наказание, но только на сытый желудок.

Кстати, при слове «пытать» глаза Гоблина перестали быть мутными. В них появился огонек энтузиазма. Видимо, идея пришлась директору лагеря по душе.

— Элеонора Леонидовна, это просто какое-то недоразумение. Случайность. Мы ни в коем случае не собирались испортить открытие смены. — Елена Сергеевна решила отдуваться за всех. Просто молчать дальше было уже не только неприлично, но и опасно для жизни. С каждой минутой Элеонора зверела все сильнее. Мне кажется, еще немного, и она начнет капать слюной на пол. Ядовитой, естественно.

— Случайность? — Её аж на месте подкинуло. Она в два шага оказалась рядом с вожатой. — Случайность, милочка моя, это стечение обстоятельств, которое от нас не зависит. То, что устроили вы, выглядело, как самая настоящая диверсия.

— Нет, Вы неправильно все поняли…– Елена Сергеевна не успела договорить свою фразу, а мы уже поняли, сейчас будет мандец.

Элеонора замолчала, покраснела, потом набрала воздуха с грудь…

— Вы — новая пионервожатая? — Прозвучал вдруг вопрос со стороны стола, где сидел Гоблин. Это было очень неожиданно. С первой минуты нашего появления в кабинете он сидел молча.

Зато Элеонора, которая собралась, видимо, конкретно отчитать Елену Сергеевну, подавилась слюной и заткнулась. Субординация не позволяла ей сейчас толкать свои гневные речи, пока высказывается начальство.

— Да. Я впервые приехала в ваш лагерь.

Елена Сергеевна, кстати, держалась достойно. Очень достойно. Если у Прилизанного лицо шло пятнами, капли пота стекали по вискам и очевидно приближалась истерика, моя девочка говорила спокойно, прощения не вымаливала, ибо не за что. Просто по факту признавала, да, ситуация вышла из-под контроля.

— Ясно…– Гоблин протянул это многозначительное слово с такой интонацией, будто ему именно теперь стало все понятно. — Значит, так… Вы!

Директор посмотрел на Ряскина и Мишина. Их он точно знал в лицо. Если вспомнить рассказ Васи про прошлогодние приключения, то это вполне логично. Вряд ли Гоблин запамятовал их косяк.

— Есть ощущение, что ваша цель, вылететь из лагеря с позором, остается неизменной. Предупреждаю один раз. На мое терпение можете больше не рассчитывать. Его нет. Еще один поступок подобного рода…Вы понимаете, что вас ждет в этом случае. Ясно выражаюсь? Сообщим не только родителям, но и в школу. Чтоб вас брали на поруки.

Ряскин и Толстяк одновременно кивнули.

— Замечательно…– Директор перевел взгляд на Селедку. В его глазах появилась досада. — Не ожидал, Лена. Совсем не ожидал…

Больше ничего говорить ей он не стал. Но для Селедки и сказанной фразы вполне хватило. Она побледнела, еще сильнее выпрямила спину, аж Лопатки сошлись, но опять промолчала. Хотя вполне могла объяснить ситуацию в свою пользу. Ее вообще отправили кататься на канате, а потом чуть не добили.

Следом подошла очередь Богомола. На него директор лагеря смотрел дольше всего. У меня, если честно, возникло твёрдое убеждение, что Гоблин просто пытается понять, кто это вообще такой. А главное, кому пришла в голову идея выпустил данное чудо в народ. Видимо, прежде пацан либо не бывал здесь, либо не попадал в поле зрения начальства, либо просто казался директору придурком. В принципе, можно выбрать все три варианта.

В итоге, нашему Айболиту ничего сказано не было. Следующим оказался я.

— Тоже в первый раз? — Поинтересовался директор.

С одной стороны радовало, что в отличие от того же Богомола, для которого даже слов не нашлось, меня очевидно сочли более разумным. С другой стороны, огорчало, что теперь руководство знает меня в лицо.

— Угу…– Ответил я.

Тут же рядом оказалась Элеонора. Злость, которую она не успела выплеснуть на Елену Сергеевну, душила ее изнутри. Прямо разрывала на части.

— Какое «угу»? Какое «угу»⁉ Ты почему разговариваешь с директором нашего лагеря, как с мальчишкой из соседнего двора? Это тебе, кто? Друг?

— Ни в коем случае. Даже мыслей таких не было. — Я очень старался сохранять лицо, соответствующее ситуации.

Хотя, на самом деле, хотелось Элеонору просто послать, куда подальше. Реально. Ничего смертельного не случилось. Ну, поржали, да. Ну, после нашего выступления, когда на сцену вышел Лапин со своим сольным номером, зал просто продолжал ржать и все. Они не могли больше воспринимать ничего. Раздавались крики «браво» и «бис», предназначенные нам.

Спортсмен несколько раз начинал говорить текст, но тут же был вынужден заткнуться. Зрители никак не успокаивались. В итоге он психанул и ушел со сцены, тем самым дисквалифицировав свой отряд.

Так и что? Все ведь остались живы. Даже целы. А это реально удивительно. Я, например, когда Селедка летела над спортивным матом, успел подумать, мандец девке. Хоть бы немного его сдвинуть в сторону, она бы приземлилась мягко.

— Элеонора Леонидовна… — Гоблин поднял руку, опустив ее ладонью вниз. Он показывал этим жестом, чтоб истеричная тетка заткнулась. — Мальчик ещё не понимает, где находится. Делайте скидку на это. Сами знаете, чувство ответственности и дисциплины нынче у многих хромает. Тем более, когда более опытные в лагерной жизни товарищи показывают такой отвратительный пример. В любом случае, прошу всех иметь в виду. Первая жалоба от вожатых или воспитателя, и вы отправитесь домой. К мамам и папам. Всем понятно?

Мы дружно ответили хором, мол, понятнее некуда.

— Идите в корпус. — Гоблин махнул в нашу сторону рукой. Типа, свалите уже с глаз!

Вася выскочил быстрее всех. За ним вышли я и Ряскин. Следом топала Селёдка. А вот Богомол, остался на месте. Он продолжал смотреть на директора с немного дебиловатой улыбкой.

— Вова! — Прикрикнул Константин Викторович.

Только тогда пацан, вздрогнув, сообразил, что надо идти. Короче, точно не от мира сего. А зовут его, значит, Вова…

Мы вышли на улицу и остановились возле крыльца, ожидая Елену Сергеевну с Прилизанным. Они задержались в коридоре.

— Ох, как жрать охота…– Жалобно сказал Мишин.– Булочек нам теперь не видать. Хоть бы котлетку…

— Во ты даешь… — Ряскин хохотнул. Он, кстати, переживал гораздо меньше, чем Вася. — Гори огнем все, лишь бы еды принесли.

— И что? Да, мне нужно хорошо питаться. У меня — растущий организм! — Мишин психанул и отвернулся.

Антон принялся успокаивать друга. Мол, пошутил он. На самом деле Вася не такой уж обжора.

Я отвлёкся от пацанов на Селёдку. Она отошла в сторону и выглядела очень сильно озадаченной. Именно озадаченной. Не расстроенной. Расстраивалась Селедка в кабинете директора. Там ей был действительно не по себе. А сейчас девчонка о чем-то напряжённо думала.