Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема - Казиев Шапи Магомедович - Страница 33

…Назли приказала принести две шкатулки, из которых каждая была в три фута длины и очень широка и глубока. «Теперь, – сказала она, – будем выбирать камни». Обе шкатулки были доверху наполнены бриллиантами, изумрудами и другими драгоценными камнями; некоторые из них были весьма больших размеров и не имели себе цены. Принцесса, пересмотрев все, хотела уже запереть шкатулки, как вдруг сказала: «Я вам сделаю маленький подарок; здесь есть два бриллианта; возьмите их и один отдайте вделать в кольцо для себя, а другой для вашего мужа». Каждый из этих бриллиантов был впоследствии оценен в пять тысяч франков.

После того Назли-Ханум потребовала большой ящик, который был весь наполнен слитками золота. «Я думаю перелить эти слитки в блюда, – сказала принцесса: Что вы на это скажите?» «Полагаю, – отвечала я, – что блюда из чистого золота будут слишком тяжелы; лучше сделать их из серебра». «Вы правы, – отвечала она, – и я лучше употреблю это золото для чего-нибудь другого». Тогда, взяв два или три слитка, она бросила их к ногам одной из своих невольниц, сказав ей: «На, возьми, это тебе»«.

Случались на приемах и конфузы. «Когда Валидэ-Султан принимала у себя императрицу Германии, – писал Д. Дорис. – Она ждала почтительного целования руки; когда же гостья удостоила ее лишь дружественным рукопожатием, Валидэ была до крайности шокирована. Когда прием окончился, она сказала дамам из своей свиты, что сиятельная иностранка «плохо воспитана» («эдебсиз»).

Не приходится удивляться такому высокомерию, если учесть, что подле султанского трона они вдыхают пьянящий фимиам, который неустанно курят перед Господином сонмы угодливых придворных льстецов. Еще детьми их научили, что Султан есть Царь Царей, тень Бога на земле, единственный Вершитель судеб мира. Владыка Обеих Земель и Обоих Морей, Повелитель Востока и Запада (некоторые из титулов Султана), и они искренне считают глав других государств простыми вассалами Великого Господина».

Главным праздником был байрам, наступавший после поста. Его праздновали несколько дней. В этот праздник члены семей поздравляли друг друга, родственников и соседей. Разумеется, все, кто имел возможность, отправлялись поздравлять султана, его гарем, а затем и семьи вельмож.

Все наряжались в лучшие одежды и отправлялись раздавать подарки. Богатые одаривали своих слуг и бедняков, которые приходили их поздравить. Это вообще считалось богоугодным делом, а в большие праздники приобретало особенный размах и щедрость.

«Тот же барабанный бой, который во время рамазана, подает сигнал к пробуждению жителей от сна, – писала Мелек-Ханум. – Во время байрама раздается для призыва их приветствовать наступающей сезон. Барабанщик проходит по всем улицам в сопровождение толпы ребятишек обоего пола; дамы, из за своих решетчатых окон бросают им мелкую монету, завернутую в кисейные платки. Бедные толпятся у домов богатых и потчуют дам апельсинами и конфетами, взамен чего обыкновенно получают одежду и несколько мелкой монеты. Мужчины также делают визиты, а подчиненные подносят при этом своим начальникам конфеты и фрукты…Народ же празднует байрам шумными увеселениями, отправляясь толпами на главную площадь, где размещаются странствующее музыканты и дают представления фокусники, плясуны, акробаты, показываются волшебные фонари и продаются пирожки и сласти, словом, все то, что обыкновенно встречается у всех народов на публичных гуляньях».

Праздник не прерывался и ночами. «Топхане, весь в красных и зеленых бенгальских огнях, сиял словно в апофеозе: ежесекундно стреляли пушки, трещал фейерверк, зигзагами взлетали шутихи, взрывались и расцветали пиротехнические бомбы, – описывал празднества Т. Готье. – Махмудие исчезала и вновь возникала в клубах опалового дыма, подобно сверкающим дворцам из восточных сказок, где обитает царица пери. Это было потрясающе. На освещенных пароходах с цветными стеклами курсировали вдоль берегов оркестры, и их фанфары радостно разносил морской ветерок. Небо, словно тоже пожелав участвовать в празднестве, щедро разбросало содержимое своего звездного ларца по лазуритовому куполу, чуть тронутому у самого края заревом земного пожара».

Излюбленным занятием населения гарема были всевозможные интриги. Матери принцев и принцесс были поглощены заботами об устройстве достойного будущего своих детей, те же, кто детей не имел, изобретали хитроумные способы понравиться султану, сделаться матерью и получить законное «повышение по службе».

Интриги в гареме были возведены в ранг высшего искусства, когда очаровательное ангелоподобное создание могло учинить все что угодно – от драки с целью изуродовать конкурентку до прямого государственного переворота.

А так как соперниц, желавших таким же образом добыть себе счастье и могущество, в гареме всегда было в избытке, то в ход пускались самые что ни на есть изощренные и хитроумные средства.

В предисловии к трагедии «Баязид» Ж. Расин писал:

«Вряд ли на свете есть еще один подобный двор, при котором любовь и ревность были бы столь же хорошо известны, как там, где заперто вместе столько соперниц, пребывающих в вынужденной праздности и не знающих никакого иного занятия, кроме как совершенствоваться в искусстве обольщения и любви».

«Можно представить себе, какое соперничество, какая ревность, какие запутанные интриги рождаются в среде этих праздных женщин молодых, пылких или тщеславных! – писал Д. Дорис. – Они образуют бесчисленные кружки и группы – со своими секретами, своими симпатиями и антипатиями. Соперничающие кланы ведут между собой нескончаемую скрытую войну, приводящую к шумным ссорам, к потасовкам, которые требуют вмешательства евнухов и прекратить которые иногда требует больших усилий».

Рецепты хитроумных интриг имелись у видавших виды кальф, которые щедро снабжали ими своих пассий. Уроки гаремного соперничества предлагались и в популярных у наложниц книжках вроде упоминавшихся «Тысяче и одной ночи» или «Книги попугая».

Полезные сведения содержала и «Камасутра»: «Если, кроме нее, у мужа несколько жен, старшая жена должна заключить союз с той, что ближе к ней по положению и возрасту и подстрекать ее ссориться с нынешней любимицей мужа. Потом выразить второй жене свое сочувствие, собрать всех жен вместе и выставить фаворитку мужа как коварную и злую женщину, не выдавая себя при этом. Если фаворитка ссорится с мужем, старшая жена должна встать на ее сторону, всячески ее подбадривать и подстрекать и тем самым еще больше усилить ссору. Если ссора легкая, старшая жена должна сделать все, чтобы она стала серьезной. Но если после этого она обнаруживает, что муж по-прежнему предпочитает фаворитку, она должна изменить тактику и примириться с любимицей мужа, чтобы не навлечь на себя его неудовольствие».

«Жены и одалиски составляют высшее сословие из невольниц, – писала Мелек-Ханум. – Если их господин богат, то они пользуются всеми прихотями роскоши: экипажами, выездами, пирами, прислугой всех родов. Но часто случается, что раба не долго остается единственной женой; муж вводит другую, которая делается уже подругой по привязанности. В каком бы положении ни находилась первая жена, будь она свободной или рабой, вторая жена всегда старается свести первую на задний план. Если вторая тоже раба, то дело оканчивается ревностью, если же она свободная женщина и происходит из семейства, уважаемого мужем, то бедная жена-раба должна переносить все неприятности, все унижения, которые только может придумать ревнивая и могущественная соперница. Жизнь первой жены становится рядом мучений, нередко оканчивающимся трагически.