Лабиринт Ванзарова - Чиж Антон - Страница 42

– Прошу простить… Прошу простить… – бормотал он, мелко кивая Ванзарову.

– Показывайте, – опять предложили ему.

– Прошу за мной.

Оторвавшись от стены, господин Стефансон засеменил вглубь зала. Ванзаров – за ним. Аполлон Григорьевич, булькая возмущением, двинулся следом.

Мимо мелькала всеобщая история в самых значительных личностях и событиях, известных каждому гимназисту. Будто стрелку часов этого мира закрутила чья-то всесильная рука.

Господин Стефансон дошел до конца экспозиции: писатель Золя стоял с кипой исписанных листков, за ним виднелся черный бархатный занавес. За которым скрывалось какое-то помещение, судя по легкому сквозняку, шевелившему подол занавеса.

– Это так ужасно, господа, – предупредил он.

Ужасным полицию не испугаешь.

– Открывайте, – приказал Ванзаров.

Занавес зашуршал и отъехал. Открылось небольшое помещение, служившее, вероятно, черной прихожей, если заходить со двора. Стены и дверь, ведущую во двор, выкрасили свежей черной краской. Посреди пустого закутка находился дубовый стул с высокой резной спинкой. На стуле сидел молодой человек, свесив голову на грудь. Торс обнажен, брюки и ботинки на месте. Руки, просунутые в прорези спинки стула, были накрепко связаны ремнем, вытащенным из его же брюк. Пальто, пиджак, жилетка и сорочка лежали в углу кучей. Глаза молодого человека были мертвы, как стеклянные глаза механических фигур. Будто он стал экземпляром паноптикума. В шею ему впилась петля шелкового шнура, змеясь по спинке стула. Перед ним находился другой стул с огарком свечи. Пол был густо посыпан блестящими осколками.

Лебедев одобрительно свистнул.

– Вот и не верь ясновидению, – проговорил он. – Опять в десятку.

Господин Стефансон театральным жестом приложил руку ко лбу.

– О, катастрофа, все пропало!

– Ваш родственник? – спросил Ванзаров, примериваясь, как подойти, чтобы не наступить на осколки.

– Какой родственник! Это мой рядчик[33]. Пропал неделю назад и вот как явился.

– Как его имя?

– Морозов Федор Алексеевич, владелец мастерской… Но каков мерзавец!

Ванзаров потребовал разъяснений. Стефансон не скрывал ничего.

Примерно две недели назад в паноптикуме объявился Федор Морозов, предложив свои услуги. Стефансон как раз искал особое зеркало: прозрачное с обратной стороны. Такие зеркала имели платиновое покрытие, были чрезвычайно редки в России и дороги. Он дал объявление в газету, Морозов на него откликнулся. Обещал сделать за вполне разумную цену. Он показался Стефансону серьезным человеком, особенно радовала выгода: Морозов запросил в два раза меньше, чем стоило платиновое зеркало. Ему был выдан аванс в сто рублей. После чего рядчик исчез. По адресу мастерской, который был назван Стефансону, оказался трактир. Владелец трактира о зеркальной мастерской не слышал.

– Обманул и присвоил деньги, – пожаловался владелец паноптикума.

– У вас было платиновое зеркало. Зачем вам еще? – спросил Ванзаров.

– О, какая печаль, – сообщил Стефансон. – Это я привез из Парижа. Вы знаете, что в Париже принято в окна первых этажей ставить платиновые зеркала, чтобы с улицы нельзя было подсматривать?

– Хотели ввести подобную моду в Петербурге?

– Конечно, нет! Какая боль… Я надумал изготовить модный аттракцион: вы заходите в помещение, смотрите в зеркала со всех сторон. Затем вас приглашают пройти за зеркала. И что вы видите? Вы видите, как другие смотрятся в зеркала, не подозревая, что за ними наблюдают. Очень занимательно! Особо нравится дамам.

– Такое бы зеркало в полиции, чтобы за допросами наблюдать, – сказал Лебедев. Криминалист во всем искал практический подход.

Господин Стефансон был глубоко безразличен к нуждам полиции.

– Все пропало, – заключил он. – И зеркала больше нет, и денег нет… Как одернул занавес, так и понял: это катастрофа, зеркало погибло.

Сожалеть о погибшем жулике, но все же человеке, он и не думал. Забыл, наверно, что человек не кукла, ему шестеренки не поменяешь.

– Что мне теперь делать? – спросил Стефансон, будто Ванзаров был волшебником.

– Стойте на месте, – последовал приказ.

Прежде чем подойти к телу, надо было решить, что делать с осколками. Лебедев предложил смести в сторону: для протокола не будет иметь существенного значения. Грязную работу Ванзаров взял на себя. Нагнувшись, рукой в перчатке стал осторожно сдвигать осколки. Стеклышки шелестели и подмигивали. Сделав сметающее движение, Ванзаров заметил белый клочок, который скрывался под стеклышками. Сняв перчатку, поднял. На крохотном снимке с рваными краями виднелось личико юной девушки.

Аполлон Григорьевич принял находку, держа двумя пальцами за края.

– Фото старое, сделано лет тридцать назад, если не больше. Вираж и фиксаж в шестидесятые был слабый, бумага пожелтела, – сказал он, разглядывая без лупы, лишь прищурив правый глаз, который у него был глаз-алмаз. – А выдержка долгая: замечаю краешек штыря, каким фиксировали голову…

– Господин Стефансон, вам знакома эта девушка? – спросил Ванзаров.

Воткнув монокль, Стефансон рассмотрел с брезгливой миной.

– Не имею ни малейшего понятия. Вероятно, кто-то из посетителей обронил.

Надо было вернуться к осколкам. Ванзаров расчистил пол у ног погибшего и зашел с левой стороны стула. Махнув перчаткой, он увидел дощечку со шнурком, закрепленным с концов. Узелков не было. Находка была немедленно предъявлена Лебедеву.

– Еще один глупец пожелал пролезть в четвертое измерение, – сказал тот, не обращая внимания на Стефансона. – Не удержал и выронил.

– Морозов не мог, – ответил Ванзаров.

– Слишком далеко от руки нашли?

Ванзаров предпочел не отвечать в присутствии постороннего. Он попросил Лебедева заняться телом, а сам принялся за осмотр одежды. Внутри пальто нашелся куль мешковины. Ванзаров развернул: мешок оказался большим. В карманах погибшего обнаружились: горсть гривенников, бумажный рубль, мятый носовой платок, распечатанная колода карт, явно крапленая, записка и набор стержней с загнутыми концами на стальном кольце. Заметив находку, криминалист хмыкнул.

– Знакомая вещица. У меня таких много собрано. А эти – ничего особенного.

Он покривил душой: воровской инструмент был отменного качества. Наверняка захотел заполучить себе в криминальную коллекцию.

Ванзаров толкнул черную дверь. Она послушно открылась во двор. Дворник как раз сгребал снег. Вместе со следами, которые могли еще остаться. Теперь исчезли навсегда. Только на пороге виднелось смазанное пятно грязи. Ванзаров попросил взглянуть. Оставив тело, Лебедев сообщил: похоже на след сапога. Такой же, как в Апраксином рынке, – сказать затруднительно: след сильно стерт.

– Ясно, как Морозов попал сюда. А вот кто пришел с ним? – спросил он. И получил строго предупреждающий взгляд. – Ну, это меня не касается. Мое дело копаться в мертвых…

Закрывшись от любопытного взгляда, Ванзаров развернул записку: «Его не будет. Приходи. Твоя П.». Подчерк женский, даты нет. Бумага не надушена. Какая предусмотрительность.

Между тем, закончив осмотр, Аполлон Григорьевич заскучал. Как ребенок, который не может остаться без развлечения, то есть дела.

– Когда наступила смерть? – спросил Ванзаров так тихо, чтобы Стефансон не мог разобрать. Хозяин паноптикума послушно переминался с ноги на ногу, где ему указали.

– Более двенадцати часов назад… Фокус со свечкой здесь у вас не выйдет.

– Не имел намерения, – согласился Ванзаров. – Свеча погасла, когда дверь захлопнулась за тем, кто ушел. Иначе мог сгореть и паноптикум, и дом. Причина смерти?

– Асфиксия, ваше благородие, – ответил Лебедев, не любивший, когда его допрашивали. – На затылке гематома, как от удара тяжелым предметом.

– Оглушили?

– Похоже на то. Точнее скажу, когда осмотрю в нормальных условиях.

– Шнурок снова оторван от шторы?

– Вам виднее, друг мой, у кого в доме столько штор, – Аполлон Григорьевич подмигнул. – Убитый – однофамилец купца Морозова?