Армия Трясогузки (Часть 2) - Млодик Аркадий Маркович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/24
• Следующая

БЕДА

Работы в трактире было много. Цыгану не приходилось скучать от безделья. Он убирал со столов грязную посуду, носил дрова на кухню, обеспечивал судомоек и поваров чистой водой. Хорошо ещё, что и вода и дрова были рядом: колодец - во дворе, а дрова - в тупике между трактиром и тюрьмой, как вначале думал Цыган. Но уже вечером первого дня он узнал, что этот дом - совсем не тюрьма. Одно из окон с железной решёткой выходило в тупик. Каждый раз, набирая очередную охапку дров, Цыган слышал какое-то стрекотанье. Когда стемнело, за решеткой зажёгся свет, и мальчишка рассмотрел за пыльным стеклом телеграфный аппарат и склонившегося над ним дежурного. Из аппарата беспрерывно выползала бумажная лента. Задумавшись о своем открытии, Цыган перестарался - набрал такую охапку дров, что еле донёс её до крыльца. Тут он поскользнулся и рассыпал поленья у ног мужчины с палкой. Эта палка с серебряным массивным набалдашником тотчас опустилась на Цыгана - пониже спины. Распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила трактирщица. - Входите! Входите! - затараторила она, раскланиваясь, и за ухо оттащила Цыгана от ступенек. Мужчина, прихрамывая и опираясь на палку, вошёл в трактир, а Цыган принялся собирать рассыпавшиеся поленья. По тому, как трактирщица встретила посетителя, мальчишка догадался, что это приезжий, незнакомый человек. Он небрежно, по-барски заказал обильный дорогой обед. Трактирщица отослала официантку и сама обслужила богатого гостя. Не переставая любезно улыбаться, она щебетала что-то приятное, готовая сделать всё, чтобы ему понравилось в трактире. - У вас отличный вкус! - восхищалась она выбором его блюд. - Вы очень правильно поступили, что пришли именно к нам! У нас самая лучшая в городе кухня! Человек с палкой был не очень разговорчив. Рассеянно слушая её болтовню, он произнёс всего две или три фразы. Цыган, убиравший соседний столик, слышал, как он спросил о купце Митряеве. Трактирщица сделала трагическое лицо и со вздохом сообщила, что старший Митряев недавно скончался, но зато приехал из Японии младший Митряев с дочерью. - Вот как! - удивился гость и не произнёс до конца обеда ни слова. Щедро расплатившись, он ушёл, а через полчаса извозчик подвёз его к особняку Митряева. Чако был на месте. Лай овчарки заставил управляющего выйти из дома, а Мика выглянул в окно. - Папа! Какой-то хромоногий с тростью! К тебе, наверно! - предупредил он отца. Это был один из тех редких дней, когда Платайс никуда не уезжал. Он с утра закрылся в кабинете и готовил к отправке первое донесение с весьма скудными сведениями, добытыми в Чите. Он хмурился, перечитывал короткие строки. Ему казалось, что эти сведения не соответствуют тем усилиям, которые придётся затратить на их доставку. Путь небольшого клочка бумаги был очень длинный. Она побежит по цепочке: Платайс - Карпыч - Лапотник - партизанский штаб - партизанский телеграф штаб Амурского фронта. Сколько людей с риском для жизни будут хранить эту бумажку и передавать её друг другу, как великую ценность! Может быть, надо подождать, когда удастся получить более важные сведения? Платайс задумался. В это время Мика и предупредил его о приходе гостя. Спрятав донесение, Платайс из-за шторы посмотрел во двор. Управляющий вёл к дому незнакомого хромого человека. Опираясь на палку, он шёл торопливо, нетерпеливо поглядывал на окна и улыбался, как улыбаются все люди, когда знают, что предстоящая встреча будет приятна и гостю и хозяину. "Кто бы это мог быть?" - подумал Платайс, не чувствуя пока никакой тревоги. - Господин Бедряков! - доложил управляющий, появляясь в кабинете. - Бедряков? - переспросил Платайс и повторил несколько раз: - Бедряков... Бедряков... - Наконец он вспомнил: - Антон Бедряков! Какими судьбами!.. Просите!.. Хотя... От него одним часом не отделаешься, а мне бы хотелось поработать сегодня... Попросите зайти на следующей неделе... Лучше всего в среду, если он сможет. К воротам Антон Бедряков шёл уже не так бойко и радостно. На лице застыло выражение недоумения и обиды. Он остановился у высокого порога, спросил у Ицко: - В среду? - Да, если вы не заняты. - Ладно, передайте, что приду. Чако шёл за ними по пятам. - А ты потемнел, псина! - сказал ему Бедряков. - Ты потемнел, а хозяин твой почерствел! - Потемнел? - насторожился управляющий. - Он был светлее? - Это, конечно, очень важно! - раздражённо ответил Бедряков и посоветовал: - Мойте чаще! Платайс и Мика видели из окна, как Бедряков перешагнул через высокий порог и сердито захлопнул дверь. - Кто это? - спросил Мика. - Это, сынок, беда! - тихо сказал Платайс. - Антон Бедряков знает в лицо и Митряева, и Мэри... Хорошо, что я вспомнил!.. Платайс мог забыть эту фамилию. Расспрашивая настоящего Митряева о знакомых, он только один раз услышал о Бедрякове. Этот человек жил в Японии, тайно спекулировал опиумом, изредка приезжал в Россию. В одну из таких поездок он выполнил просьбу младшего Митряева - побывал у старшего брата и передал привет и приглашение в гости. Платайс никак не предполагал, что столкнётся с Бедряковым в Чите. Это действительно была непредвиденная беда. Любая случайная встреча на улице обязательно привела бы к провалу. Запереться в особняке - тоже не выход. Неизвестно, сколько времени пробудет Бедряков в Чите и сколько раз придётся отказать ему в приёме. Мика ещё никогда не видел отца таким озабоченным. Мальчишка и сам понимал, какая опасность нависла над ними. Оставив отца шагать по кабинету, Мика пошёл в ванную комнату. Вода здесь нагревалась в большом кубе. В топку заранее была положена бумага и берёста. Он зажёг спичку, и из трубы особняка Митряева выполз чёрный язык дыма. Выполз и рассеялся - бумага и берёста сгорели быстро. Но Трясогузка увидел сигнал. Мика сообщил ему: "Жди! Иду!" Трясогузка ждал на колокольне. Место безопасное: не подслушают, не помешают. Звонарь никогда попусту не подымался по бесконечным крутым лестницам. - Беда! - растерянно сказал Мика командиру. - А ты поплачь! - рассердился Трясогузка и насмешливо хлопнул пальцами по нарядной шляпе дружка. - Совсем девчонкой стал!.. Говори толком! От этих грубоватых слов Мике полегчало. Он рассказал, что видел, что слышал и о чём догадался сам. - Ерунда! - небрежно произнёс Трясогузка. - Дуй домой!.. Придумаю! - А мне что делать? - Ждать!.. Кончится беда - кину во двор банку! - Какую? - А ты поглупел! Тебе надо срочно сбрасывать эти бабьи тряпки!.. Он ещё спрашивает, какую банку!.. Пустую! Жестяную! Ржавую! Понял?.. Знак! Понял?.. Дуй - не задерживай! У меня ещё иконы не надраены! И Мика ушёл успокоенный, а Трясогузка сел под колоколами и честно признался себе, что никаких путных мыслей у него не было. Эти бравые словечки: "придумаю, жди, кину банку", - все они ничего не стоили. Он болтал, чтобы утешить Мику и показать себя командиром, которого не застанешь врасплох, а сам и не представлял, что можно и нужно сейчас делать. Долго сидел он под колоколом и решил сходить к Хрящу. Не раскрывая никакой тайны. Трясогузка хотел с его помощью натравить всех беспризорников на Бедрякова и выжить из города. Но Хрящ ждал благодарности за то, что приказал Конопатому показать нарисованных на заборе птичек. С пустыми руками к царьку лучше не приходить. И Трясогузка под вечер направился к трактиру. Цыган около еды крутится. Неужели не сможет раздобыть что-нибудь? Время было самое горячее. В трактире полно офицеров и солдат. Трясогузка часа два подкарауливал Цыгана и поймал у колодца. - Еда нужна! - без всяких объяснений потребовал командир. - Сколько? - деловито спросил Цыган. - Ведро. - Будет! - Когда? - Закрываем в час. Приходи ночью, во втором. - Ты что - спятил? - Раньше никак! И Цыган умчался с водой, а ровно в половине второго, когда в трактире погасли все окна, снова вышел к колодцу с двумя вёдрами. В одном плескалась удивительная солянка из разных супов, не описанная ни в одной кулинарной книге. Другое ведро было наполнено не менее редкой смесью вторых блюд. - Для кого? - спросил Цыган. - Хрящу. - Так я и знал! - улыбнулся Цыган. - Детдом открыть хочешь? - Не отгадал!.. Армию хочу сколотить! Настоящую! Не из трёх человек! Цыган отнёсся к этому неодобрительно. - Зачем? Влипнем с ними! - И так почти влипли! Пока они пробирались тёмными закоулками к заброшенному карьеру, Трясогузка рассказал Цыгану про Бедрякова. - Хромает? - переспросил Цыган. - Хромает... Нам от этого не легче! - С палкой?.. Да?.. А на ней - серебряная штуковина? Да?.. Это он! объявил Цыган уверенно. - Я его знаю!.. И палку - тоже! Гад порядочный!.. Но ничего - я ему ил-люзиончик устрою! - мальчишка рассмеялся. - Ты только сам ничего Хрящу не говори! Сегодня я проведу весь конферанс!.. Беспризорники проснулись от озорного голоса: - Подъём! В подвале зашевелились, закряхтели, заохали спросонок. - Что за буза? - рявкнул Хрящ. - Это мы! - крикнул Цыган. - Харч принесли! Знай наших! За нами не пропадёт! Трясогузка снял с вёдер крышки и ударил громко, как в литавры. По подвалу разнёсся вкусный дразнящий аромат. Приглашать беспризорников к позднему ужину не пришлось. Вскоре весь подвал сопел и чавкал. Хрящу вместе с супом Цыган выдал большую мостолыгу и спросил: - Где же твои салфетки? - Какие? - Которые с неба. Хрящ стрельнул глазами. - Где мой прибор? Телохранитель метнулся куда-то в угол и принёс ложку, вилку и пачку листовок. Цыган незаметно отправил половину листовок к себе за пазуху и снова спросил у Хряща: - Бинокль у тебя случайно не водится? - А на что? - Нужно! - внушительно произнёс Цыган. - Постарайся! А за нами, сам понимаешь, не пропадёт! Хрящ отложил мостолыгу. - Урки! У кого бинокль на примете имеется? И опять, как и в прошлый раз, когда царёк спрашивал про птицу, встал Конопатый, вытер сальный рот, сказал: - У меня. - Чертяка глазастый! - одобрительно выругался Хрящ, - Наколоть можешь? - Хоть завтра!.. Пока Трясогузка и Цыган вели ночные переговоры, третий из их армии - Мика - спал. Он так верил в своего командира, что после встречи на колокольне перестал беспокоиться за отца и за себя. А Платайсу было не до сна. Появление Бедрякова срывало все планы. Платайс превратился в пленника, вынужденного отсиживаться в особняке. И это в тот момент, когда дорог каждый день и час! Помочь могли только партизаны. Но и на это потребуется много времени. Пока Лапотник передаст сигнал бедствия, пока будет найден способ забросить в Читу двух-трёх смельчаков, пока удастся разработать и осуществить операцию... И какую! На убийство идти нельзя - за что убивать Бедрякова? Его нужно похитить, что значительно труднее. И всё-таки Платайс остановился на этом варианте. Накинув халат, он зажёг свечу и пошёл в кабинет, чтобы в подготовленное утром донесение вписать просьбу о помощи. В коридоре было темно и холодно. Выл ветер за окнами. Тревожно скрипела раскрытая дверь флигеля. Шумел во дворе одинокий кедр. Негромко, но беспокойно гавкал Чако. Платайс хотел вынуть из тайника донесение, но что-то помешало ему. Он никогда не был мнительным, а сейчас всё его настораживало и раздражало: и шум кедра, и скрип двери, и это окно, за которым ничего не видно. Он задёрнул штору и прислушался. Дверь всё скрипела. Подвывал ветер. Чако не лаял, а точно подкашливал, как простуженный старик. И скрипела, безостановочно скрипела дверь. Платайсу подумалось, что стоит закрыть её - и уляжется это противное чувство безотчётного беспокойства, почти страха. Он вышел во двор, постоял у крыльца - дал глазам привыкнуть к темноте и удивился, что овчарка не подбежала к нему. - Чако! - тихо позвал он. Собака вынырнула из темноты, лизнула ему руку и снова кинулась куда-то к забору. Теперь Платайс не сомневался: кто-то бродил вокруг особняка. Скрипучая дверь перестала его раздражать. Он уже не слышал её. Быстро пересёк двор, отодвинул засов и распахнул дверцу в воротах. Он успел заметить тёмную фигуру, завернувшую за угол забора. Платайс бросился туда же. Обогнав его, метнулся к углу и Чако. Кто-то вскрикнул. Завизжала овчарка. Когда Платайс добежал до угла, уже ничего не было слышно, только свистел ветер и по-прежнему шумел кедр. У груды брёвен лежал Чако.

• Предыдущая
• 11/24
• Следующая