Контора - Алейников Дмитрий Александрович - Страница 19

— Постарайтесь за один час выполнить максимум заданий.

Леха набросился на тест.

Мудреные ребусы типа «продолжите ряд чисел» и «дорисуйте человечка» он оставил на потом. Сперва стоило решить математические примеры, где результат, раньше или позже, был гарантирован. Разобравшись с математикой, парень повыбрасывал лишние слова. Попалось три таких задания. На все это ушло чуть более половины отведенного на тест времени, а решенных заданий насчитывалось около трети. Не стоило впадать в панику, но и повода поздравить себя не наблюдалось.

С логическими головоломками у Лехи никогда не ладилось, и за оставшиеся полчаса дело едва сдвинулось с места. Девушка отобрала листки с тем проворством и той бесцеремонностью, которые присущи учителям в дни контрольных:

«Сдавайте тетради!» — и баста! Но если в суматохе под занавес урока появлялся шанс вскочить, заглянуть в тетрадь соседу-отличнику и успеть «передрать» у него пару ответов, то эта «кадровая леди» не оставляла шансов даже подумать лишнее мгновение.

Леха с грустью посмотрел вслед своим трудам, уносимым в соседний кабинет. С той же светлой грустью смотрел он несколько лет назад вслед бумажному кораблику, уносимому стремительным течением в сторону моря. Кораблик был сделан из «простыни» со шпаргалками, которую так и не удалось развернуть во время вступительного экзамена. Тогда на двух страничках, аккуратно подписанных Лехиной фамилией, строгий экзаменатор смог прочесть лишь условие первой задачи. Леха не видел смысла даже узнавать оценки. С того дня, как был спущен на воду тот «шпаргалочный» корабль, Леха начал привыкать к неудачам. Раз за разом, год за годом.

После неравного поединка с мудреным тестом Леха оказался не в силах даже огорчиться по-настоящему. Говорят, что, если человека долго бьют ногами, он перестает чувствовать боль от новых ударов. Леха ощущал себя как раз распластанным на земле несчастным, которого пинают почем зря.

Когда он из офиса «Конторы» вышел на прогазованный выхлопами московский воздух, у него оставалась единственная мысль: где взять денег на билет домой. Программа на ближайший вечер выглядела безрадостно, но вполне определенно: собрать манатки, дождаться, когда Рома вернется с работы, выклянчить у него денег — и домой, в родной Бердянск. Домой, в проклятый Бердянск с его рынками, портом, загаженными пляжами, воинскими частями и водопроводной водой, которую опасно не только пить, но даже пускать по трубам. В Бердянск, на поиски заработка и в объятия кредиторов.

И Леха терпеливо дожидался приятеля, чтобы поплакаться, одолжить денег и откланяться.

Когда Рома ворвался в квартиру, от порога швырнув на кухонный стол сверток с сосисками, и принялся, разуваясь и переодеваясь в домашнее трико, рассказывать о каком-то случае в метро, Леха с грустью подумал, что приятель еще не знает, как бесславно и безнадежно прокололся он, Леха, на собеседовании. Что-то скажет баловень фортуны Роман Му-хо, когда узнает о его фиаско?

— Жрать будешь? — Рома низверг в маленькую кастрюльку целый водопад, отвернув кран до предела. В итоге, когда водоворот в кастрюльке утих, она оказалась наполненной лишь наполовину. Как раз наполовину. Рома дополнил ее четырьмя молочными сосисками и зажег огонь.

— Значит, так, — обернулся он к Лехе, довольно потирая руки. — Теперь твоя задача произвести впечатление на руководство. Сейчас пожуем, и берись за утюг, чтоб выглядел с иголочки, с булавочки. Ферштейн, что ли?

— Рома, братан... — с тяжким вздохом начал свою печальную повесть Леха, но Рома перебил его:

— Главное, ни с кем не спорь. — Энергия била в Мухо ключом. Он уже предвкушал, какие сочные плоды принесет гениально продуманная и подготовленная комбинация, когда в цепочке появится последнее недостающее звено — Леха.

- Ты...

— Да, это я уже говорил, — Рома подставил под бьющую струю чайник, — но это главное и единственное условие выживания в рядах этой долбанутой фирмы.

— Слушай...

— Фигня все, научишься. Там никто не специалист. Я, думаешь, семи пядей спец? Нет. Научился. Там все просто. — Он брякнул чайник на плиту и пренебрежительно махнул освободившейся рукой. — Я вообще не понимаю, чего наши торчат на вокзалах и рынках, когда любого дурака под белы рученьки заводят на такую работу.

— Рома, у меня облом! — ухитрился-таки закончить фразу Леха.

— Что у тебя? — Мухо застыл с ножом и батоном хлеба в руках.

— Облом у меня, — повторил Леха. — Я ж сегодня ходил на это собеседование...

— Ну-ну. — На Ромином лице выражение легкого испуга сменилось недоумением.

— Так вот. Надавали мне там анкеток, загадок этих...

— Тесты.

— Ну, тесты эти. Стал я заполнять... — Леха развел руками.

— И что?

— Ничего. Почти ни на что не ответил. — Незадачливый покоритель столицы опустил голову.

— И что?

— Как что? Все.

— А облом-то какой? В чем?

— Как какой? Я ж не ответил на их вопросы. Меньше половины там... значит...

Рома расхохотался, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни.

— Не ответил, значит? Мрак! Потоп, понос и золотуха!

— Чего ты? — Леха воспринял этот приступ веселья на свой счет. Еще бы, только что его приятель разглагольствовал о том, что попасть в штат «Конторы» проще простого, и тут же его земляк сообщает, что ему это не удалось. Как тут не рассмеяться? Как не посмеяться над непутевым дурнем, проколовшимся на ровном месте?

— Да тебе наплевать! — воскликнул Рома, отсмеявшись. — Ответил, не ответил. Думаешь, они эти анкетки читают? Фигня все! Они их складывают в шкаф для солидности. Придет начальник: чем занимаетесь, за что бабки получаете? А они из шкафа папочки с досье на каждого сотрудника. А в досье одни закорючки да графики, кроме них самих, никто не разберется. Но выглядит солидно.

— И меня?..

— Ты глухой или по пояс деревянный? Я ж тебе сказал: гладься, брейся, сморкайся впрок, чтобы завтра не оконфузиться!

— А это... Правда? Откуда ты узнал?

— Из пруда! Зашел к ним и спросил, как успехи у земляка. Да не парься ты! Приняли тебя. С испытательным сроком, правда, но этот испытательный срок — такая же фигня, как и их анкеты.

Леха был нокаутирован новостью. Напрасно он спешил поставить на своей горемычной жизни большой жирный крест. Жизнь-то улыбается ему своим зубастым ртом. От волнения он начал отламывать кусочки хлеба от брошенного Ромой на стол батона и крошить их на стол.

— Ты чего, голубей кормишь? — заметив это, поинтересовался Мухо.

— Так они что же... Правда, всех берут?— очнувшись, выдал возникший в голове вопрос Леха.

— Шутишь? Не всех, конечно. Но тебя взяли бы, даже если бы ты не ответил ни на один вопрос. А достигается все личным участием в судьбе товарища. Зашел накануне, закинул им конфеток, трали-вали. Сказал, что приедет мой земляк, почти родственник, хороший парень. И все, с песней по жизни! Они бы с тебя, может, и тесты эти не потребовали, но им тоже отчитываться. Так что гладься, брейся и что?

— Сморкайся впрок! — радостно ответил Леха. Рома укоризненно покачал головой:

— С тебя коробка конфет! Будешь должен, пока не разбогатеешь...

Борис проскучал первую неделю и начал скучать вторую, когда ему посчастливилось познакомиться с неформальной стороной жизни «Конторы». У одного из сотрудников, дизайнера Никиты Былинского, приключился день рождения, и он пригласил всех сослуживцев на небольшой фуршет в баре для клиентов. Разумеется, по окончании рабочего дня.

Понятно, что никто не отказался. Кто-то из секретарей пробежался и собрал деньги на подарок. С Бориса тоже взяли установленную сумму. Кстати сказать, в кармане у него осталось пять тысяч да проездной на метро. Мама, разумеется, не даст помереть ему с голоду, но клянчить деньги на карманные расходы в его возрасте поздновато.

На фуршет заглянул даже один из генеральных. Оказалось, что отмечать дни рождения и всенародные праздники всем трудовым коллективом — добрая традиция «Конторы». Борису такая традиция понравилась, и он ничуть не жалел о том, что ради участия в празднике пришлось вытряхнуть последнюю мелочь.