Мне ее нельзя (СИ) - Лафф Кира - Страница 7

— Это дом моих родителей… — шепчу еле слышно.

Красавчик застывает, а потом мотает головой, словно я — назойливая муха, что пытается забраться к нему в голову.

— Нет… не может быть! Ты кто такая, мать твою⁈ А ну, говори правду! — с этими словами он опускается на постель и хватает меня за шею.

Давит несильно, но я всё равно дико пугаюсь!

Начинаю брыкаться и вопить.

— Пусти, придурок! Я Полина! Полина Ольшанская! Я тут живу!!

Тело заходится сумасшедшей дрожью, я забываю, как дышать и в тот момент, когда мне кажется, что сейчас я потеряю сознание от его близости, пальцы на моей шее разжимаются, а мерзавец отступает.

— Нет!! — он упрямо мотает головой. — Это же сюр какой-то… Не может быть… Моя сестра с мачехой в Майями! Я знаю!

— А вот и нет! — дико смотрю на него, чувствуя, что начинаю стучать зубами. — Я решила вернуться пораньше! И ты бы об этом знал, если бы хоть иногда отвечал отцу! Он сказал, что так и не смог тебе дозвониться!

Выдаю всё это, чтобы оправдаться перед ним, хотя самой просто не верится… Нет. НЕТ!! Боже… я затыкаю рот рукой, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а потом голос срывается, и я всхлипываю…

— Но ты, ведь, не он, правда? — умоляю. Чёрт возьми… я его умоляю! — Скажи, что ты — просто друг Дани… прошу тебя… пожалуйста… скажи, что ты его друг…

На меня накатывает самый настоящий приступ паники. Дыхание перехватывает, горло сдавливает… а перед глазами сгущается опасная темнота.

— Это розыгрыш? — он отшатывается от кровати, словно я — заразная больная, от которой он может подхватить смертельный вирус. — Ты, блядь, издеваешься⁈ — врезается спиной в стену, а потом осматривает комнату бешенным взглядом. — Это Артём с Маринкой придумали? Они тут? Это ни хуя не смешно! — внезапно громко орёт на меня. — Вы тут⁈ — подбегает к гардеробной и распахивает её. — Где вы, блядь⁈ — открывает ванну и заглядывает туда. — Выходите, гандоны!

Продолжая задыхаться, наблюдая за его передвижениями. Он что, совсем с ума сошёл⁈ Кого он ищет? Ненормальный!!

Наконец, осмотрев все закоулки комнаты, он опустошённо встаёт посреди неё. Дышит тяжело и часто… переводит на меня дикий взгляд, а потом…

— Ты врёшь! — снова кричит.

Опустошённо мотаю головой. Перед глазами становится всё темнее, я хватаю ртом воздух, но дыхание не хочет восстанавливаться. Хриплю, держась за горло.

— Эй, ты чего… — шепчет, взволнованно глядя на меня.

А я даже ответить не могу. Такое со мной уже было… правда, давно… тогда мне стало настолько плохо, что родителям пришлось вызвать скорую! От осознания, что я не могу контролировать дыхание, паника только усиливается, я чувствую, как лёгкие начинают гореть, мне не хватает кислорода, а помещение бешено вращается перед глазами…

— Твою мать, тебе плохо что ли⁈ — он подбегает ко мне, откидывает одеяло. — Что? — смотрит на меня со страхом в глазах. — Сердце? У тебя больное сердце?

Отчаянно мотаю головой.

— Нет? Да что же…

— Воздух… — удаётся сдавленно прохрипеть.

— Ладно, сейчас!

В следующую секунду он подхватывает меня на руки и прижимает к себе. От обнажённой груди пышет жаром. Расслабленно повисаю на его руках, пока Даниил быстро спускается со мной на первый этаж. Распахивает входную дверь и выносит наружу.

Закрываю глаза, чувствуя, что от близости его сильного тела мне становится немного спокойнее. Сейчас я не должна думать ни о чём, кроме своего дыхания…

— Вдох-выдох! Вдох-выдох! — командует голос где-то возле уха. — Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо…

Прохладный воздух врывается в мои лёгкие, и я дышу. Просто дышу, пытаясь не думать о том, что теперь «хорошо» уже никогда не будет!

Даниил

Сердце отбивает по рёбрам сумасшедшую чечётку. После того, как Полина чуть не задохнулась, я как-то разом протрезвел. Стою напротив неё в кухне и смотрю в побледневшее лицо сестры.

Пипец как перепугался. Ей было так плохо, что я думал всё, конец. Задохнётся! Но потом, стоило прижать её к себе и вынести на воздух, так она успокоилась, щёки немного порозовели, а хрипы прекратились.

Изучаю черты её лица и пытаюсь понять, как так вышло, что из забитой пухлощёкой бочки она превратилась в такую привлекательную красотку? Твою ж мать… Стискиваю зубы плотнее. Я не должен думать о ней так. Это же ёбаный пиздец!! Я не должен скользить по её коротким спальным шортикам ТАКИМ взглядом!

Нервно сглатываю, отворачиваясь к чайнику. Большим извращенцем я себя в жизни не чувствовал! Хочется отмыться от этих мыслей! Перестать представлять её голой! Но воспоминания о нашем сексе в душевой всё равно пробиваются через броню, а в ушах, будто нарочно, звучат её стоны…

— Чай будешь? — спрашиваю, стараясь унять дрожь в руках.

— Да, можно… — отзывается негромко.

Щёлкаю кнопкой, и всё не решаюсь повернуться. Жесть… надо что-то ей сказать! Вот только что…

— Родителям не скажем, — она первой нарушает молчание. — Мать с ума сойдёт… а отец… у него, наверное, случится инсульт.

— Ага, — только и отвечаю. Ладно, хотя бы в этом мы с ней сходимся во мнениях. О произошедшем нельзя знать ни одной живой душе! Это уйдёт со мной в могилу. И, судя по тому, какая у меня сейчас тахикардия, ждать уже недолго осталось.

Чайник кипит, и бульканье воды нарушает сгустившуюся зловещую тишину.

— Я внезапно вернулась… — гулко произносит сестра. — Мы с мамой поссорились, я никого не предупредила и приехала, хотела сделать сюрприз своему парню…

— Парню, ага, — в голове новая вспышка. Помню, как она плакала там, в ванной, страдала по какому-то долбоёбу, а я пообещал себе, что непременно сделаю так, чтобы она его забыла. Бляааадь…

— В общем, сюрприз не удался… — Полина вздыхает. — Меня не должно было быть на той вечеринке!

Молча оборачиваюсь.

Да и меня там быть не должно было. Хотел, ведь, сразу уехать, как только понял, что Артёма там не будет. Твою ж мать… какого хрена я остался⁈

Хотя, от мыслей о том, что в противном случае Полину бы поимел Гера, к горлу подкатывает тошнота… Прикрываю глаза и тру переносицу. Нет. Я, вообще, больше не должен думать о Полине так, чтобы в одном предложении помещались её имя и слово «секс». Это табу!

Достаю с верхней полки мятный чай. Беру кружку и кидаю туда пакетик. Потом заливаю кипятком и ставлю перед ней. Наконец, нахожу в себе силы снова на неё посмотреть.

Хрупкая, потерянная… Даже без грамма косметики охрененно милая! Большие грустные глаза смотрят на меня со страданием.

— Надо это просто забыть, — цежу сквозь зубы. — Я, вот, уже почти забыл! — вру, конечно. Но надо же как-то разрядить обстановку?

В её голубых глазах мелькает какое-то непонятное чувство. Пухлые губки сжимаются в плотную линию.

— Забыл, значит? — спрашивает дрожащим голосом.

— Забыл, — отвечаю уверенно. — Ничего сложного!

— Вот так просто?

— Вот так, — щёлкаю пальцами в воздухе. — Всё, считай, ничего не было!

Полина смотрит на меня испепеляющим взглядом, а потом резко отодвигает от себя кружку, расплёскивая чай.

— Сам пей свой чай дурацкий! — выпаливает и расправляет плечи. — Я спать!

Вихрь золотых волос ударяет меня по лицу, когда она резко разворачивается ко мне спиной. По привычке взгляд опускается на её задницу, которая скрыта под крошечными шёлковыми шортиками. Пипец… лучше бы я туда не смотрел!

В груди вспыхивает адский огонь, и я тушу его, быстро отхлёбывая кипяток из чашки. Горячая жидкость отрезвляет, и я быстро перевожу взгляд в потолок. СУКА! И вот как мне прикажете жить с ней в одном доме⁈

Полина опрометью бросается к лестнице, и я слышу топот её босых ног.

Медленно допиваю чай, не понимая, какая муха её укусила? Что я такого сказал? Мы же договорились всё забыть, так чего она теперь бесится?

Вздыхаю, видя первые всполохи рассвета на небосклоне. Надо поспать хотя бы несколько часов перед завтрашним матчем…