Мне ее нельзя (СИ) - Лафф Кира - Страница 16

Остервенело вытаскиваю всё из шкафа и безжалостно запихиваю в стиралку, включая деликатный режим стирки.

Потом возвращаюсь к себе и падаю на кровать.

Просто сумасшедший день! Жутко устала… А мне же ещё домашку делать…

Блин…

Пишу Милане, желая хоть как-то отвлечься, но она пока не отвечает. Ладно, тогда повторю спряжения французских глаголов.

Корплю над заданиями, но мысли всё время куда-то разбегаются…

Если закрываю глаза, перед ними тут же встают живые образы того, как мы с Даней танцевали… Так невыносимо романтично, что сердце колет. Каждый раз мотаю головой и каждый раз отвлекаюсь.

Наконец, не выдерживаю и включаю в наушниках аудио курс французского. Откидываюсь на подушки и незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Наутро меня будит будильник. Встаю, принимаю душ и спускаюсь вниз с тяжёлым сердцем. Наверное, сидеть за завтраком рядом с Даней будет сущей пыткой…

Однако, за столом его не оказывается. Там только мать, видимо, уже успевшая искупаться в бассейне с утра пораньше. И втыкающий в телефон отец…

— Доброе утро, пончик! — весело кивает мне мама, отпивая смузи. — Хочешь? — предлагает зелёную пюреобразную жидкость.

— Там что, сельдерей? — морщу нос и накладываю себе блинчик.

— Да,- мама с воодушевлением кивает. — Очень полезно для фигуры. А ты ЭТО будешь есть? — она с сомнением косится на мой блин. — Детка, быстрые углеводы опасная штука. Сама не заметишь, как перестанешь влезать в эску! Ты же не забываешь про правильное питание, правда, Пончик?

Закусываю губы. И как у неё это получается? Вот так просто заставить меня чувствовать себя виноватой… Смотрю на блин в своей тарелке, и он кажется куда менее аппетитным, чем две минуты назад. Вздыхаю и беру со стола яблоко. Мама следит за мной и одобрительно кивает.

— Да, яблоки, конечно, тоже полны углеводов, но… всё же, лучше блинов! — ослепительно улыбается. — Кстати, а где твой брат? — внезапно спрашивает.

Я как раз впиваюсь зубами в яблоко и чуть ли не закашливаюсь.

— Откуда мне знать? — отвечаю быстро и тут же краснею.

И почему мне вечно чудится, что все вокруг знают о нас с Даней? А если и не знают, то догадываются? Как там говорят? Не воре и шапка горит? Да, видимо, это как раз про меня!

— Он уехал, — отзывается отец, подливая себе кофе. — В шесть утра собрался на тренировку и уехал.

Горло сдавливает от горечи. Как же. Не тренировку он собрался. Ни за что не поверю!

— Как жаль, — мама вздыхает. — А я хотела ему снова свой фирменный смузи приготовить. Вчерашний Дане очень понравился, — она мечтательно улыбается, а я раздражаюсь. Какого хрена она ему смузи делает? — Вот кто действительно смыслит в спорте в нашей семье! — продолжает щебетать мать. — Надо будет у Дани пару уроков взять…

— Надеюсь не уроков тенниса! — не выдерживая, рявкаю на неё.

Мать осекается на полуслове и меняется в лице.

Я поднимаюсь с места и хватаю свою сумку.

— Приятного аппетита! — цежу сквозь зубы и шагаю к выходу.

Как же меня достала эта ненормальная семейка!

Целый день в колледже с Даней встретиться не удаётся. Не то, чтобы я хотела этого… Наоборот… Но, несмотря на данные самой себе обещания, в каждом высоком широкоплечем парне я инстинктивно высматриваю его.

Но Дани нет. Ни утром, ни днём, ни вечером…

Сидя в своей комнате, уже в полночь, я слышу, как хлопает входная дверь. Быстрые шаги по лестнице… Кто-то доходит по коридору до моей комнаты и останавливается. Тишина длится долго. Не меньше минуты… А потом шаги снова раздаются, и на этот раз уходят наверх.

Тяжело вздыхаю, решая, что завтра нам с ним нужно непременно поговорить, но… На следующий день всё повторяется. И ещё через день тоже…

Я понимаю, что мои слова обидели его сильнее, чем я думала. Но… слово не воробей. Его уже не поймать. Я обозвала его извращенцем, сказала, что ненавижу… А теперь ужасно об этом жалею…

Игнор старшего брата выматывает меня все эти дни. Пока однажды в четверг я не решаю во чтобы-то ни стало подкараулить его вечером, и заставить с собой поговорить.

Прячусь в неосвещённой столовой. Открываю дверь, чтобы слышать всё, что происходит в коридоре.

Время уже близится в одиннадцати. Скоро он придёт!

Слышу, как к дому подъезжает машина, а потом открывается входная дверь…

Раздаются голоса, но это не голос Дани. Это мои родители…

— Я не понимаю, — пьяный голос матери довольно громкий. — И чего ты такой недовольный? Я же понравилась твоим партнёрам по бизнесу! Всё, как ты хотел!

— Вик, ты снова за старое, да? Я видел, как ты Михаилу Ивановичу номер своего телефона оставила! Ты там со всем флиртовала! Вела себя как шлюха!

— Да иди ты к чёрту! — истерично шипит мать. — Что хочу, то и делаю, ясно!

— Нет! Ты моя жена! Ты меня позоришь!

— Да? Ну трахни тогда меня сам, ммм? Что, не можешь?

Раздаётся звук пощёчины, потом всхлипы матери…

У меня перехватывает горло…

— Вик, прости… я не хотел…

— Я тебя ненавижу! — кричит на отца мать, и быстро бежит вверх по ступеням. Отец идёт следом, а у меня на глаза наворачиваются слёзы.

Снова находит это ужасное ощущение невозможности сделать полноценный вдох… Мне больно, горько от осознания того, что мать по-прежнему, изменяет отцу… А отец, видимо, от бессилия что-то изменить, бьёт её? Господи… не хочу этого знать!

Зажимаю рот, чтобы не всхлипывать слишком громко и выбегаю в сад.

Там, на огромном старом дубе есть детский домик, в котором я пряталась, когда была ребёнком. Пока бегу к нему босая, на плечи и лицо приземляется первая крупная капля дождя… Над головой раздаётся гром, где-то впереди чернильное небо разрезает яркая вспышка.

Дрожа всем телом, поднимаюсь по лестнице и забираюсь в домик, и тут…

Застываю посередине.

Потому что в нём уже прячется Даня…

Мы смотрим друг на друга как заворожённые. Будто не виделись вовсе не три дня, а целую вечность…

— Привет… — тихо шепчу, вытирая слёзы.

— Привет, — его взгляд жадно скользит по мне, а потом снова впивается в мои заплаканные глаза. — Что случилось?

Полина

Я так ждала эту встречу, что теперь, стоя перед старшим братом, почему-то не могу найти слов. Ругань родителей, эмоциональное перенапряжение, постоянное ожидание его возращения настолько меня измотали, что я продолжаю беззвучно реветь и молча размазываю по щекам слёзы.

Наступает такое состояние, когда чувствуешь, как в груди булькает от обиды. Тогда каждое произнесённое слово вырывается рваным всхлипом, и ничего связанного произнести не получается…

Даня, кажется, понимает моё состояние, вздыхает и двигается в сторону на спальнике:

— Садись.

Я сажусь.

Хотя, наверное, сейчас мне лучше побыть в одиночестве… Ведь когда я в таком раздрае, я особенно уязвима. А тут ещё и он. Такой внимательный, без тени дурацкой ухмылки… Да ещё и, судя, по пустым банкам пива, не совсем трезвый. Опасное сочетание…

— Хочешь? — предлагает одну из банок.

Вопреки здравому смыслу, киваю и делаю глоток.

— Фу… — нос сжимается гармошкой.

Никогда не любила пиво. Помню, как-то в школе ещё пробовала, и мне не понравилось. И сейчас тоже не нравится. Но… после пары принудительных глотков внутри становится теплее, и сдавливающая грудь тяжесть отступает.

Даня поворачивается ко мне. Его пальцы испачканы краской. В углу, за спиной лежит скетч бук с рисунками. Многое бы отдала, чтобы узнать, что он там рисует…

— Подожди, — негромко говорит он, прикасаясь пальцами к моим щекам. Аккуратно вытирает слёзы, а потом улыбается. — Вот так лучше.

— Спасибо, — шепчу, снова чувствуя это странное покалывание в животе.

— Почему ты плачешь? — вглядывается в меня своими внимательными тёмными глазами.

— Мама и отец… — вздыхаю. — Опять поссорились…

— Это их дела, — пожимает плечами брат, глядя в окно домика. На улице уже во всю разыгралась непогода. Начался жуткий ливень. Крупные капли бьют по крыше домика будто горохом его посыпают. — Просто не вмешивайся.