Клор (СИ) - "Бэзил И. Зеро" - Страница 9

Пока я третий раз за день пытался пересобрать картину мира, балахонник встал без помощи рук и, интенсивно массируя переносицу, навернул пару кругов по подиуму.

— Так, — наконец произнёс он, — пойдём уже пожрём как люди. Там всё и обсудим.

Хо создал вокруг тела иллюзию коренастого мужичка в потрёпанном чёрно-зелёном кителе, и мы отправились на добычу калорий.

Перспектива: Тоуро, прекариатический фитопланктон

Странный, чуждый город. Никогда, никогда я не смогу стать его частью. Никогда меня не примут в качестве равного негражданина. Они все говорят о том, как сами идут к вершинам. Лжецы… Ничтожества… Семьи — и только они — решают, кто будет сверху! Сборище древних чудищ и мелких лизоблюдов… Ненавижу! Не прощу!

Я покажу им, что такое Свобода. Я заставлю их услышать нас. Быстрый мультипликатор-пивовар да будет касаться их! Да станет Клор уголь-угольком! Да будет Воля моя…

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Pa-233»

Вероятно, Хо в этом заведении знали давно и хорошо. Пока мы восстанавливали точки зрения друг друга на произошедшее в Ложе, к нам не подошёл никто. Совсем. Но стоило Хо расслабленно откинуться на диване, и официант выпрыгнул как чёрт из табакерки.

— Господин Орнаг, рады видеть вас снова.

— Ага, и тебе не хворать, Тоуро, — Хо слегка улыбнулся. — Давай на усмотрение шефа. Только быстро. И побольше, побольше.

— Будет исполнено.

Официант поклонился и исчез.

Пару минут мы сидели молча. Я просто пребывал в моменте, одновременно изучая жирные разводы, намертво въевшиеся в столешницу. Хо прикрыл глаза и подставил лицо лучу света, случайно залетевшему сквозь пыльное окно. Первым заговорил я.

— Вот уж не думал, что товарищ майор такие заведения посещает-с.

— Кузьмич, не начинай, а? — Хо бросил на меня короткий косой взгляд. — Нормальная забегаловка. Готовят вкусно, порции большие, приносят быстро. В качестве приятного бонуса: ни у одного моего носителя не было побочек. Да и не майор я, объяснял же уже.

— Ладно-ладно, это я так, затравки ради. Кстати, а сколько тебе лет сейчас?

— Пятнадцать, сам же видел.

— Я не про тело.

— Что-то между пятьюстами и пятьюстами пятьюдесятью. Во времена Великой Войны та ещё путаница с датами была. Да и потом бывали… смутные, скажем так, годы.

— И ты ведь в курсе про ООН, верно?

Хо наконец повернулся ко мне и, пристально глядя в глаза, сказал:

— Я — да. Но лучше тебе, Тит Кузьмич, помалкывать про связи с ними. В конспиролухи запишут только так.

Несколько секунд я смотрел на пятно в форме кролоутки. Новости сегодня — одна восхитительней другой.

— Принял к сведению. Благодарю за совет, — я хотел бы звучать более искренне, но умудрился превратить эту фразу в оскорбление, заслужив саркастическую ухмылку от Хо. — И раз такое дело… Какой сейчас год?

— От чего считать будем? — Орнаг сцепил руки в замок за головой.

— Да как вы тут обычно считаете, так и давай.

— Мы — это кто? Я от Великой Войны люблю — четыреста восемьдесят первый сейчас. От Великой Застройки — шестьсот девяностый. Хотя если говорить про города в Клорском Договоре, то мы чаще используем Основание Клора — четыреста тридцать девять лет назад. В Империи Минах Клиа обнуляют счёт с каждым новым Избранным, но там сейчас вообще всё кувырком. А у Аксиота какая-то полная срамота, они там по секундам считают.

Это пояснение наконец помогло мне немного сориентироваться в той числовой мешанине, которую база Талоса выдавала по запросу времени. Не хватало только одного: привязки к нормальной системе отсчёта.

— Комбатант Хо, ты, как человек премного образованный, скажи, пожалуйста, а если переводить на нуклеоценовую или, на крайний случай, голоценовую эру, то что у нас теперича выходит? Или это один из вопросов, которые лучше не задавать?

— Да нет, задавай сколько хочешь. Тебя просто не поймут. Голоцен — это от основания Иерихона, верно?

Я кивнул. Хо некоторое время задумчиво стучал пальцем по столу. Принесли лапшу. Порции действительно оказались богатыми: с полкило, наверное. Плотный, манящий пар нокаутировал ароматические рецепторы букетом из домашних яиц, овощной поджарки, тушёного мяса и подливки, обещающей выжечь всё живое на своём пути капсаициновым цунами. Мы молча приступили к трапезе. Наконец, Хо заговорил:

— Без понятия. Этим рубежом на моей памяти только Твардовский пользовался, — я поперхнулся и добавил на стол пару новых пятен. — Знакомое имя?

— Ну, можно и так сказать, — пробормотал я. Мог ли отец дотянуть до этой их «Великой Застройки»? Конечно, человек, выживший во время Третьей и Последней мировых и более полувека возглавлявший отдел ликвидации в Комиссии по ксеноконтактам, неубиваем в принципе, но всему есть предел. Меня тоже бессмертным считали. — Был у нас один с такой фамилией. Кстати, а что с ним стало?

— Тебе какую версию пересказать? Ту, что проповедует церковь Отца Машин? Или из «Врановой песни»? Ту, к которой склоняюсь я?

— А кем он был… тот, которого ты знал?

— Так, Тит Кузьмич, ты моим добродушием злоупотребляй, конешно, но не слишком. Давай-ка теперь ты меня историями всякими порадуешь.

— Хорошо. Но сначала скажи, что, по-твоему, стало с Ольгердом.

— Вот так-так… — Хо отложил вилку и слегка прищурился. — Будем считать, что на один мой вопрос ты уже ответил. По-моему, он собрал-таки машинку для уничтожения человечества. Чтобы прекратить все войны разом.

— И?

— И начал с себя. Как обышно. Ты же сам его знаешь.

— Да, — я уставился в лапшу. Я не мог знать наверняка, насколько можно верить Хо, но эта история… она точно была про отца. Даже если была придумана. — Знаю.

Хо усмехнулся и намотал добрый навильник лапши.

— Вот скажи-ка, Тит Кузьмич, — Орнаг не стал утруждать себя тщательным пережёвыванием и немилосердно чавкал, — ты ж биомеханоид?

Я медленно кивнул. Разумеется, точнее было бы сказать «киборг», но что взять с аборигена?

— Душный или бездушный?

Стремительно крадущегося к столу Силисика я заметил первым. Во всяком случае, вилку Хо отложил уже после того, как его окликнули:

— Орнаг, или кто там на покатушках, я тебя с утра и аж до сюда ищу!

— Седо.

— Я к тебе не просто так. У меня докýмент имеется, вот как!

Силисик с такой силой хлопнул по столу папкой, что соус из моей миски решил перераспределиться по ближайшим окрестностям. Слева от меня раздалось вежливое покашливание. Я повернул голову, заранее ожидая, что поймаю пару косых взглядов за разговоры с недетектируемыми сущностями, но, кажется, никто ничего не заметил.

— Глядят — не пресытятся очи, — Талос даже не пытался сделать вид, что смотрит в мою сторону.

— О, это хорошо, что ты заскочил на огонёк, господин хороший, — мой голос можно было бы использовать вместо подливки в лапше.

— Но есть ли то, что ты не сможешь наблюдать, какими бы средствами для того не пользовался? — Его Божественная Непостижимость соизволил одарить меня взглядом, полным расплавленного золота.

— Я чего спросить-то хотел…

— Вопрос не был риторическим, братишка.

— А? — по старой памяти, я отметил странные сентенции как заведомо бессмысленные и потому потерял нить разговора.

Талос деланно вздохнул, передал мне мысленный образ закатанных глаз и повторил загадку:

— Что ты не можешь наблюдать в принципе ни при каких условиях?

Я завис. Солнцеокий разочарованно покачал головой.

— Знаешь, — Талос говорил медленно, как будто пытался объяснить что-то не слишком умному ребёнку, — иногда я спрашиваю себя, действительно ли ты есть тот, кем ты был раньше. Дам несколько более прозрачную подсказку, чем мне обычно свойственно: ты смотришь не туда. Обрати внимание на местную кухню. Такие дела, пацан.

Существо, выдающее себя за моего потерянного в детстве брата, исчезло, и я понял, что во время нашего разговора мир вокруг как бы стал статичной тенью самого себя. От такой магии — а в том, что это была именно она, у меня сомнений не было — меня терзали смутные предчувствия, а штаны мои — клокочущий ужас. Ни о чём подобном я не слышал никогда. Ни в чьём исполнении, ни в людском, ни в демоническом. Хотя свидетелей могли просто не найти.