04.1912 (ЛП) - Susan Stellar - Страница 156

Лиззи замялась.

— Но…

— Лиззи, — вздохнул Джо, — не думай ты сейчас об этих деньгах. Просто скажи мне, вернёшься ты в Ирландию к мисс Мэйд или останешься с нами. Мне большего не надо.

Лиззи опустила взгляд. Долго и тяжело она пыталась подобрать слова. Горло, измученное продолжительным молчанием, а потом — внезапной беседой, — конвульсивно подрагивало. Внутри как будто разливалась желчь. Лиззи подняла на Джо взгляд и тут же отвела его снова. Спокойствие, установившееся в её сердце, было слишком хрупким — и это было спокойствие вымученное, взятое в узду неведомым долгом.

— Джо, — тихо сказала Лиззи, — я вернусь к мисс Мэйд.

Улыбка Джо потускнела и медленно сползла с лица. Он выпрямился. Рука его, лежавшая в руке Лиззи, неожиданно обмякла и похолодела. Лиззи не могла даже пальцем шевельнуть: все её мускулы сковало.

— Э… — Джо сглотнул, — ладно. Ладно, хорошо. Раз мисс Мэйд… пусть будет мисс Мэйд. Слушай… мы с ма, па и Бетти проследим, чтобы ты села на корабль и доплыла до неё, и билет, думаю, па тебе оплатит, и даже не пытайся спорить! Это решено. Я должен знать, что ты действительно отправишься к ней, а не станешь нищенствовать в портах или ещё чего хуже. И, что ни произошло бы потом, в Ирландии, не забывай обо мне, Лиззи. Я тоже по-прежнему рядом. Я никуда не делся. И ты всегда можешь мне написать… или ещё… что-нибудь…

Лиззи порывисто прижалась к нему и обхватила за напряжённую деревянную шею. Волосы Джо больно кололи ей кожу.

— Джо, я всегда-всегда буду тебе писать!

— А потом, — Джо неуклюже положил руки к ней на спину и слабо, придушенно рассмеялся, — мы с тобой встретимся, и наймёмся на корабль, и будем путешествовать, заходить в кучу новых портов, знакомиться с кучей новых людей, чем страннее, тем лучше… И на пенсию мы выйдем вместе, жить будем в одном доме, как брат с сестрой, и писать мемуары, хотя я ни черта в этом не смыслю…

— Потому что люди должны знать, что жили когда-то на свете вот такие Джо и Лиззи, — задыхаясь, произнесла она, — лучшие друзья.

Крушение «Титаника» стало одной из самых известных и крупных морских катастроф. Эта трагедия, которой можно было бы избежать, пропади хоть одно звено в бесконечной цепи случайностей, положила начало большим изменениям в мореходном деле.

После «Титаника» появились первые ледовые патрули.

После «Титаника» целиком отошла в прошлое система комплектации судна шлюпками по его тоннажу.

После «Титаника» график работы радистов стал сменным, чтобы на корабле всегда дежурил хотя бы один человек, принимающий и передающий сообщения.

Вместе с «Титаником» ушла, став частью истории, та эпоха, о которой потом начнут слагать легенды, прославляя её романтизм, идеализм и самоотверженность. Неумолимо наступал прагматичный двадцатый век, и все, кому не удавалось приспособиться, отсеивались. Времена были мрачные: это было столетие испытаний и трудностей, вызовов, борьбы и завораживающих открытий.

Двумя годами позже чудовищной катастрофы загрохотали ружья и пушки. Началась Первая Мировая Война.

В тысяча девятьсот шестнадцатом Ирландия взбурлила от негодования, вылившегося в Пасхальное восстание. Бесконечные бунты, мятежи и брожения сотрясали её, звучали страшные яростные речи революционеров. По всему миру содрогались и рушились монархии, воздвигались республики, снова начинались войны…

А «Титаник» лежал на дне Атлантического океана, сломанный пополам, с отвалившимися трубами, и смиренно ждал, когда его отыщут.

В ночь на первое сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года секретная экспедиция Роберта Балларда, исследователя океана и офицера ВМС США, с помощью аппарата «Арго» отыскала обломки затонувшего судна. На глубине в три тысячи семьсот пятьдесят метров покоился самый прекрасный из всех пароходов давно отжившей своё компании «Уайт Стар Лайн», и в его роскошных переходах, залах и каютах теперь жили рыбы, океанические черви и моллюски. К две тысячи тридцатому году от этого корабля совсем ничего не останется — только ржавое пятно на холодном илистом дне.

Только, конечно, Элизабет Джейн Джеймс и Джо Роберт Дойл, офицеры великобританского флота, об этом уже не узнают. Элизабет Джейн Джеймс и Джо Роберт Дойл, пусть никогда и не говорят о «Титанике», о нём не забывают. И порой случалось так, что оба просыпались от кошмаров, набрасывавшихся среди ночи, и тянулись к стакану воды, чтобы освежить разум.

Элизабет Джейн Джеймс и Джо Роберт Дойл многое пережили, и далеко не всегда они были лучшими друзьями, но, когда старость согнула и иссушила обоих, они всё-таки встретились и остались вместе надолго — до самого конца жизни.

Те, кто их знал, этому удивлялись. Элизабет Джейн Джеймс и Джо Роберт Дойл умерли в один день, тридцатого декабря две тысячи первого года, и в их завещании обнаружилась странная просьба: «Похороните нас в одной могиле».

— Если они друг друга так любили, — шептались соседки, — почему же не поженились?

Мисс Джеймс и мистер Дойл прожили бок о бок, как брат и сестра, и они многое могли припомнить — далеко не всегда что-то приятное и успокаивающее, но самым страшным и самым тяжёлым их воспоминанием было плавание на «Титанике» — и в особенности та холодная апрельская ночь, отнявшая у них почти всё дорогое.

Не один десяток лет оба они перечисляли средства жертвам крушения. Лиззи приносила цветы к надгробию человека, который так и не узнал, как был для неё важен, с тысяча девятьсот шестнадцатого и до самой смерти — пусть этого человека на «Титанике» и не было, он оказался одним из немногих, кто сумел понять, что им довелось пережить на борту этого корабля.

Она принесла бы цветы и на другую могилу, но тело Мэри Джейн Джеймс не было найдено. Лиззи, когда наконец-то вырвалась из-под опеки мисс Мэйд и скопила денег, похоронила на одном из лондонских кладбищ пустой гроб, а над ним установила мемориальную доску. Могила Мэри Джейн Джеймс пустовала — но цветы к ней носили исправнее, чем ко многим могилам, в которых кто-то спал.

Ведь только так Лиззи и могла достучаться до сестры и забрать последнее оскорбление.

В её силах было сделать только лишь это.