Их новогодний подарочек (СИ) - Победа Виктория - Страница 2

—Дядь, девочек мы не обижаем, ага? А то может быть больно. Ты понял? — второй поднял его за шкирку и легонько прижал к машине. Но таксист взвизгнул.

Что он ответил ему, я не расслышала, но первый бугай повернул его голову ко мне так, что я по губам прочитала.

«Извините».

В полной прострации я кивнула китайским болванчиком, наблюдая, как тюфяк резко уселся в машину, чтобы дать по газам. Буксовал, конечно, но, видимо, страх гнал его вперед. Он резво выехал из сугробов, проносясь мимо черной махины.

— Тебе куда, красавица, занести добро? — первый незнакомец схватил один чемодан и подхватил мою сумку, что осталась на дороге, пока я гналась за машиной.

—Дом пять, — просипела, натягивая шапку пониже. Глаза горели, а щеки пылали.

—О, так ты наша! — пробасил второй, цепляя указательным пальцем второй чемодан. Взглянув на их руки, мне стало еще жарче. Тяжелые, грубые и с вздутыми венами, что становились больше с каждым движением мужчин. Мышцы груди перекатывались, напрягаясь от силовой нагрузки, но внешне не скажешь, что моя ноша доставляла им хоть каких-то проблем.

—Да, — не нашлась с ответом.

Идиотка, ты пустишь их в дом, серьезно? Нельзя! Сос! Аларм! Земля призывает Лену!

—Знаете, я дальше сама…— я остановилась возле своего подъезда, а они синхронно повернулись в мою сторону, просканировав своими черными глазами вдоль и поперек. Дыхание перехватило.

—Малыш, ты за кого нас держишь? Чтобы дама несла чемодан в нашем присутствии, да щас, доставим в лучшем виде, — уверенно проговорил один, а затем дополнил. —Я, кстати, Демид, а это Даня. Мы вообще доставим быстро что угодно.

—Даже наслаждение, — хмыкнул второй, и оба рассмеялись, полностью заставляя меня покрываться румянцем с головы до пят. — Да не бойся, не съедим мы тебя. Куда нести?

Потеряв остатки здравого смысла, я решилась на самое глупое, что смогла бы совершить в своей жизни, подходя к подъезду, произнесла:

— Да здесь, первый этаж. Квартира двадцать восемь.

—Ля! Ленка Пронина? То-то я думаю, личико знакомое. Ну привет, красота! — тот, который Даня, нахрапом стиснул меня в объятиях, отрывая от земли. Мой лилипутский рост сейчас сработал очень хреново, потому что я почти вся уместилась в его руке и уткнулась носом в ключицу, ощущая мужской аромат слишком уж ярко.

—Даня, раздавишь! Дай сюда!

Спустя секунды я очутилась в других крепких объятиях. И только позже до меня дошло, что это Данечка и Демидушка, двое братьев, сыновья соседки нашей, Ольги Павловны. С ними я еще подростком нянчилась. Только тогда они дышали мне в пупок и были крайне сладкими мальчиками, которые частенько ссорились.

А теперь это Даня и Демид.

Ожившая мечта из фильмов для взрослых.

— Дд…Даня? Демид? — выбравшись из медвежьих объятий, с огромным удивлением я разглядывала двух повзрослевших сорванцов.

Боже, это же столько лет прошло? Конечно, они изменились. Сколько я их не видела? Лет шесть? Вот как смотала удочки и сверкая пятками сбежала из дома в столичный универ, столько и не виделись. Добрых шесть лет прошло, даже чуть больше. Семь?

— Они самые, — проурчал Данил.

Я даже растерялась. Они повзрослели, возмужали, да уж. Господи, это же просто ходячий тестостерон в двойной концентрации. Что ж вы такого на завтрак ели, мальчики, что из пухленьких, зачастую неуклюжих ребятишек, превратились вот в это вот?

— Узнала, значит, — прохрипел Демид и мне как-то не по себе стало от взгляда его алчного, хищного даже.

Парни, не стесняясь, меня рассматривали, а же рассматривала их в ответ, словно оценивая, кто во что превратился. Сколько им сейчас? Лет по двадцать?

— Я…

— А ты не изменилась почти, — хмыкнул Даня, хорошенько меня рассмотрев.

А потом склонил голову в бок, оскалился по-звериному, провел кончиком языка по слегка обветренным губам и расплылся в широченной улыбке, словно кот, объевшийся сметаны, и теперь до неприличия сытый и довольный. Правда, продолжал смотреть на меня так, будто я десерт, который хочется, но не влезет. Или это моя фантазия разыгралась? Во всяком случае хищный блеск во взгляде парней порядком напрягал и нужно было рулить отсюда в…квартиру, свою рулить, короче говоря.

— А вы очень даже, — произнесла я, немного запинаясь, оно ведь и неудивительно, когда одна посреди темного подъезда стоишь в компании двух зрелых и больших, даже не так, ОЧЕНЬ больших мужчин. Умом я, конечно, понимала, что это Данька и Демид, и ничего дурного они мне не сделают, а инстинкт самосохранения, который, кстати, у меня с детства чрезмерно развит, просто вопил во все горло, что нужно валить.

Ох, Ленка, умеешь же ты находить приключения на мягкое место, даже не пытаясь их искать. Они падают тебе на голову!

Я подпрыгнула и вздрогнула от внезапно раздавшегося хохота. И пока парни содрогались от смеха, я стояла, заламывая пальцы на замерзших руках, и не знала, куда себя деть.

На помощь мне, весьма своевременно, пришелся щелкнувший в двери моей квартиры замок. Следом тяжелая железная дверь отворилась, и на пороге показалась мама.

— А я-то думала… показалось, что голос услышала, — поджав губы, мама глянула на меня недовольно. Потом осмотрела моих компаньонов.

Ну привет, дом родной.

Я так рада была видеть родную мать, что желание схватить чемодан и исчезнуть где-то в темноте подъезда, достигло своей вершины. Нет, маму я, конечно, любила, насколько это вообще было возможно, скорее потому что надо, ибо отношения у нас с ней не складывались с самого моего рождения и по сей день. Куда больше я ее любила на расстоянии. А теперь еще посмела бросить горячо любимого ею Димочку, — кобеля блохастого. Ладно, не блохастого, но все же кобеля.

— Данил, Демид? — удивленно кивнула мама, наконец обратив внимание на две возвышающиеся надо мной скалы. — А вы чего здесь?

— Здрасти, теть Тень, так мы это, мать навестить заехали, — невозмутимо ответил Даня, продолжая улыбаться. Демид же в свою очередь внезапно стал очень серьёзным. Лицо парня не выдало ровным счетом ничего. Помнится, он и в детстве не очень-то мою маму жаловал, говорил, что злая она и никого не любит. Я тогда не слишком обращала внимания на слова девятилетнего мальчишки, по-детски оправдывая свою мать, наивно полагая, что раз меня не любят, значит я сама виновата.

— Понятно-понятно, — закивала мама, а потом обратилась ко мне, — так и будешь столбом стоять или наконец в дом войдешь?

Я только ладони в кулаки сжала и зубы стиснула. Ничего-ничего, надо потерпеть несколько дней, а потом найду квартиру и пробкой отсюда, пробкой!

— Вы извините, Татьяна Анатольевна, это мы нашу Лену задержали, сто лет не видели ее, — заговорил Демид и, подхватив чемодан, понес его вверх по лестнице. Тон его при этом был настолько ледяным, что, растерявшись, мама не нашлась с ответом. Впервые за всю свою жизнь я видела, как Пронина Татьяна Анатольевна впала в ступор.

— Ладно, Ленок, бывай, еще увидимся, — все также весело попрощался Даня, когда парни внесли чемодан в квартиру. Демид предпочел промолчать, только кивнул сдержано. Он и в детстве был такой, больше молчал, и смотрел исподлобья.

— И почему так долго? — уперев руки в бока, выплюнула мама крайне раздраженным голосом.

Господи, дай мне сил это пережить.

— Наверное, потому что все вокруг снегом замело, и ни один таксист не захотел ехать в эту…

Я чуть было не повторила слова таксиста. В общем-то он был прав: жопа мира она и есть жопа мира.

— Ты мне еще поогрызайся, совсем от рук отбилась, не пороли мы тебя в детстве, а надо было.

Совсем от рук отбилась я, на минуточку, в двадцать четыре года.

— Так все, мам, не начинай, я устала и… завтра поговорим.

— Ишь какая, слово не скажи, совсем в своей столице зазвездилась, — не успокаивалась мать. — Ты лучше скажи, долго ты собираешься ерундой маяться?

— В каком смысле? — разувшись, я пошла в ванную. Мама последовала за мной, не отставая они на шаг.