Сон и явь. Перепутье (СИ) - Лин Брук - Страница 4

— Я не знала, что ты приехала, — смотрю на неё с удовлетворением, она всё так же красива, с сияющей улыбкой на лице и счастливыми глазами.

— Уговорила Мики переехать сюда жить. Жизнь в дождливом городе оказалась невыносимой.

— Прекрасно, что он тебя поддержал.

— Да, — она замолкает на доли секунд, меняется в лице, а потом продолжает. — Мне сообщили о трагедии. Я пыталась найти тебя. Прими мои искренние соболезнования. Я так любила твоих родителей.

— Спасибо, это было взаимно, — тело покрывается льдинами, я вдруг ощущаю острую необходимость в родительских объятиях.

Она, заметив, как тучи начали сгущаться над моей головой, резко меняет тему:

— А что ты тут делаешь?

— Я пока сама не понимаю, — признаюсь честно. — А ты?

— У меня фотосессия через десять минут.

Она не успевает договорить. К нам подходит уже знакомый мне мужчина. Выглядит сегодня он более повседневно, но также стильно, а аромат его парфюма заставляет на мгновение замереть от наслаждения.

— Марианна, здравствуйте, — он улыбается мне, я киваю ему в ответ в знак приветствия. — Подойду через пять минут, не уходите.

— Хорошо, — отвечаю ему с лёгким смятением, так как не думала, что мне назначили встречу с ним.

Он здоровается с подругой и проходит к выходу.

— Вы что, знакомы? — Стейси смотрит на меня, округлив глаза. — Он назвал тебя по имени?

— А кто он? Почему ты так удивлена?

— Итан Майер. Только не говори, что ты его не знаешь?

Итан Майер. Я сомневалась, что он назвал мне своё имя, думала, может это имя кого-то из приближенных ему людей.

— Как его зовут, я знаю. Но кто он?

— Ты из какой Вселенной, девочка? — она смотрит на меня с искренним удивлением. — Он один из лучших фотографов страны. Я мечтаю к нему попасть на фотосессию уже лет пять. Но он фотографирует только тех, кто его вдохновил. Неужели, ты не видела ни одного его снимка?

Я отрицательно качаю головой.

— Ну ты хотя бы знаешь, что это всё, — она обводит рукой помещение. — Принадлежит ему?

И тут я почувствовала себя настоящей дурой. Как можно мнить себя фотографом, мечтать попасть в одну из лучших школ фотографии, но ничего не знать ни о хозяине этой школы, ни о фотографе, к которому, очевидно, мечтает попасть не только моя старая подруга?

— Я не знала.

— Как вы познакомились? — не дав мне ответить, продолжает она. — У меня мурашки до сих пор бегут по коже от его улыбки.

— Ты замужем, — усмехаюсь, качая головой.

— Так сказала, будто я глаз лишилась. Скажи мне ещё, что его улыбка не свела тебя с ума?

— Я не обратила внимания, — говорю искренне. — Но он достойно выглядит, мне бы хотелось его поснимать.

— Поснимать? Ты стала фотографом?

Мы не успели договорить, подошедший к нам Итан вновь прерывает наш разговор.

— Я украду у вас подругу? — обращается он к Стейси

— Конечно-конечно.

Она быстро оставляет мне свой номер, а после мы прощаемся. Мы с Итаном поднимаемая на второй этаж и заходим в кабинет, очевидно, принадлежащий мужчине.

— Как добрались? — обращается ко мне.

— Хорошо, спасибо.

Он садится на кресло и приглашает меня сесть рядом на диван.

— Просмотрели вчерашние кадры? — интересуется он.

— Да, — теперь, зная, кто он, я чувствую себя ещё более неуверенно рядом с ним.

— И как?

— Честно? После вашего совета стало лучше.

— Рад был помочь.

Он улыбается, и я понимаю, о чём говорила Стейси. У него и впрямь красивая, завораживающая улыбка.

Вспоминаю слова подруги. Она, будучи замужем за любимым человеком, продолжает замечать других мужчин и не видит ничего дурного в том, что кто-то ещё может свести её с ума. Если это нормально, то почему на меня так не действует улыбка Майера? Хотя я нисколько не исключаю того факта, что она обаятельна.

Мать Лукаса, очевидно, была права, когда сказала, что я заключила себя в оковы вдовы и дала самой себе обет безбрачия. Она ругала меня при каждой нашей встрече, умоляя идти дальше. Говорила, что я ещё слишком молода, чтобы хоронить свою жизнь. Заставляла выйти в свет, завести новые знакомства, снова влюбиться и построить семью. Но я не могла. Это всё шло вразрез с желаниями моего сердца. Я не представляла, как смогу снова полюбить кого-то, как смогу кому-то позволить себя касаться, как смогу говорить слова, которые говорила Лукасу. От того и не замечала в мужчинах — мужчин. Они не привлекали меня и не были мне интересны.

— Не сочтите за грубость, но зачем я здесь? — решаю не ходить вокруг да около, не терпелось узнать, что же он мне скажет.

— Вы мне нравитесь, Марианна, — он замечает, как я выпрямляюсь в спине и делаюсь серьёзной. — В профессиональном смысле. Не переживайте.

Я выдыхаю.

— Я наблюдал за тем, как вы усердно работаете. За три часа три передышки на десять минут. Похвально.

— Вы следили за мной? — делаю вид, будто не знаю ответ на свой вопрос.

— Я очень внимателен, когда выбираю в свою команду фотографов.

— Простите?

— Я предлагаю вам месячное обучение в этой школе, — без церемоний подходит к сути. — Если за этот месяц я увижу прогресс, то приглашу вас в свою команду.

Не помню, когда в последний раз испытывала настоящую радость, но кажется сейчас это была именно она. Внутри что-то всколыхнулось, и мне вдруг на мгновение стало так хорошо.

— Команду? — уточняю, желая убедиться, что правильно его поняла.

— Вы наверняка заметили на выставке своих коллег?

— Да.

— Они работают со мной.

— Но я не видела, чтобы вы фотографировали.

— Перефразирую. Они работают на меня. А я могу себе позволить фотографировать только тех, кто доставляет моим глазам удовольствие. Когда приходят заказы такие, как в тот вечер, я выбираю из команды тех, кто лучше подойдёт для этой работы, и они выполняют её. Они зарабатывают деньги, а я получаю с этого процент.

— А если у меня будут мои личные заказы, я смогу их принимать?

— Конечно, но мы будем получать процент и с этих съёмок. Естественно, стоимость вашей работы станет выше.

— Получается, я буду полностью под вашим контролем?

— Поверьте, недовольными остаются только очень жадные. Вы не похожи на такую. Школа берёт процент, но даёт вам безграничные ресурсы и возможности. Клиентов, студию, аппаратуру. Мы берём всё на себя, вам остаётся только фотографировать, не думая ни о чём.

— И я смогу уйти в любой момент?

— Всё как у всех. Вы не будете у меня в рабстве. Захотите уйти — уйдёте.

Я нахожусь в каком-то состоянии шока и до конца не осознаю, что происходит.

— А что сейчас от меня требуется?

— Внимательность, усердность и хорошее настроение.

— Всё при мне, — говорю я с трепетом.

— Правда? Вы в хорошем настроении? — с лёгкой улыбкой на губах он принимается внимательнее изучать меня.

— Да.

— Вы ни разу не улыбнулись.

— Поверьте, сейчас я в хорошем настроении.

Я понимаю, о чём он говорит. После аварии, я редко широко улыбаюсь, ещё реже смеюсь. Я пыталась вернуть своё счастливое лицо на место. Стояла перед зеркалом и тренировалась, чтобы прежняя улыбка вновь появилась на моём лице, но выглядело всё так нелепо и ужасно, что я бросила попытки.

— Поверю, — он пристально смотрит мне в глаза, и я начинаю смущаться.

— Итан, — запинаюсь, — Извините, я не знаю, как вас по отчеству.

— Просто Итан.

— Простите, но возможно вы в тот день не обратили внимание на мои слова, но я навряд ли смогу оплатить учёбу в вашей школе. Точнее, не навряд ли, а точно не смогу.

— Я вас тогда услышал. Не думайте об этом. Я заработаю с вами больше.

— Всё же, я не хотела бы быть вам должна.

— Тогда давайте так. Как только вы сможете оплатить обучение, вы его оплатите. А пока, просто наслаждайтесь учёбой.

Не верится, что это происходит со мной. Что такое вообще возможно. Я давно перестала верить, что в моей жизни может происходить что-то хорошее.