ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 6

Банши нехотя вернула гранаты в ящик, повздыхала, качая головой, и одну все-таки вернула. Я проверил финку и «задиру», покосился на дробовик, но брать не стал. Зато вспомнив свое новое правило, насыпал в карман несколько патронов: «светлячка», зажигательный и с дробью. А потом откопал в недрах «буханки» кривоватый, но крепкий кол.

— Зачем тебе это? — удивилась Банши.

— Вдруг парни что-то знают, — я кивнул на ворота, на мелькавшие вдалеке лучи «святого» света.

— Ню-ню, — хмыкнула блондинка, — Не сломай только, а то Захар спросит потом.

Банши хрюкнула, довольная своей шуткой, помахала «хвосту», типа раз тут сидите, то тачку охраняйте. Ответа не последовало, даже фарами не мигнули, и мы перебежали дорогу.

Подкрались к чужой моторке с надписью на борту: Филипп Ф. Филлипов и партнеры. Пригнулись под окнами, так чтобы подремывающий водитель нас не увидел, и проскочили мимо ограждений к открытой калитке. Эксперты, блин — оцепили они называется. Может, и кол я тогда зря таскаю?

Сразу за калиткой шла аккуратная дорожка из брусчатки. Через несколько метров раздваивалась, а потом и вовсе расходилась в разные стороны небольшим лабиринтом, огибая кусты, деревья и отдельно стоящие склепы и памятники.

Не кладбище, а парк-дендрарий какой-то. Разнообразных кустов и деревьев больше чем могил. На отдельных участках, огороженных низкой оградкой, можно было таунхаус целый построить.

— Мда, богато жить не запретишь, — я остановился, пытаясь определить, в какую сторону идти и понял, что сморозил что-то не то. — То есть умирать. Мы кладбищем, случайно, не ошиблись? Что-то я плохо представляю, как здесь преступников и бездомных хоронят?

— Я тебя умоляю, тут к гадалке не ходи, у половины рыльце в пушку. Но в остальном ты прав, мы просто зашли с парадного входа, — Банши показала рукой в сторону противоположную той, куда ушел Филлипов с партнерами. — Это частный сектор, а нам туда. В городскую часть, где могилки в основном братские.

Вместо холмиков с крестами — карликовые скульптуры в полный рост или, наоборот, громадные бюсты. Один очень даже знакомый. Гоголь чтоли? Усы его, прическа его — я посмотрел на табличку и выдохнул, имя не его.

Бррр, а то нам тут вия еще не хватало с жутким «поднимите мне веки». Я потряс головой и поморщился от боли. Шишка от кастета еще ныла, хотя стараниями Харми практически не беспокоила.

«Сплюнь…» — послышалось от Ларса.

Плевать не стал, но, сложив пальцы крестиком за спиной, переключился на ауру. Заметил парочку светлых фобосов, ведущих светскую беседу на одном из надгробий. Они нас тоже заметили, покосились на осиновый кол и растворились в темноте от греха подальше.

Мы дошли до границы частного сектора и натурально попали в другой мир. Редкие мигающие «святым» светом фонари высвечивали длинные могилы, похожие на грядки с табличками, исписанными мелким почерком, объясняющие, что там посажено. То есть кто похоронен.

Выбрали самую свежую, оттерли табличку от грязи и стали искать нужную фамилию. Воропеньев есть, Голубев есть, но не одного Воробьева. Банши кивнула на покосившееся кирпичное здание, из окна которого пробивался свет, и направилась в ту сторону.

— Пошли сторожа допросим. Может, здесь запасная яма где-то есть.

— Тут все похоже на одну большую сплошную яму, — аккуратная брусчатка неожиданно оборвалась на границе секторов и ботинки стали чавкать в смеси снега, песка и глины.

Я подошел к «избушке», заглянул в ни разу немытое окно, приметив там сгорбленное тело в ватнике, сидевшее на кровати рядом с чугунной буржуйкой. Над домиком вилась тонкая струйка дыма и даже сквозь щели в двери доносился запах горелого масла, будто из дешманской забегаловки с холестериновым жирным фастфудом.

Ружья в окошко не увидел, но на всякий случай стал в сторонке от двери и только после этого тихонько постучал осиновым колом. Внутри охнули и зашевелились, и после повторного стука, послышалась шарканье старческих ног. На двери, на уровне глазка, сдвинулась задвижка, выпустив порцию пережаренного аромата.

— Чур тебя, нечистая, — послышался пьяный старческий голос. — Старая, опять ты колобродишь? Тьфу на тебя. Отвянь уже.

— Здорова, дед! — задвижка со скрипом дернулась обратно, но я догнал, выскочив из-за простенка. — Орден беспокоит, разговор есть.

— Из Ордена? — недоверчиво переспросил дед. — Прям охотник?

— Да, самый настоящий, — я достал жетон и поднес к открытой щели.

— Аааа, — протянул дед и дернул задвижку, — и на тебя тьфу.

— Так, дай я, — Банши оттолкнула меня с прохода и пнула ногой дверь, — Дедушка, миленький. Ну открой, у нас всего один маленький вопросик.

— Тю! Так вас там двое что ли? — шарканье притихло, дед остановился. — Гладко стелешь, ведьма. Токма я ужо один раз так открыл старухе своей. А выгнать ужо не смог. Померла уже как пятый год, а все равно не отвяжется, колобудра.

— Дед, давай серьезно, — я мягким тычком отвоевал свое место у Банши. — Мы, правда, из Ордена. Я мнемоник, нужно фобоса одного найти. Помоги понять, где похоронен, а?

— Мнемоник? — шарканье вновь приблизилось. — Прям всамделишный?

— Конечно, какой смысл о таком врать-то?

— Ну, может, и пущу, — после секундного молчания послышалось щелканье отпираемого замка. — Но, услуга за услугу, так сказать.

Дверь распахнулась, чуть не сбив нас, смешанным из горелого масла и дешевого самогона, ароматом. За порогом стоял и чуть покачивался седой сторож. Лет семьдесят, на плечах старый перелатанный ватник с торчащим клочком ваты из-под заплатки, на ногах валенки, а на шее вязаный шарф. Явно ручная работа, как бы даже не той самой старухи. Шарф выглядел потасканным и застиранным, но все равно был самым чистым во всей «избушке».

— Шуршите шустрее, холода напустите, — дед притопнул и замахал рукой, подгоняя нас.

— Чем помочь-то могу?

— Опасное дело, парень, — сторож понизил голос, дернул головой, будто оглядывается и, перекрестившись, прошептал. — Ты дьавола, часом, не боися? В аду бывал уже?

— Харэ жути нагонять, говори уже яснее?

— Так я говорю, — вскинулся дед, и его чуть занесло в сторону. — Ведьма моя бродит здесь…

Сторож опять оглянулся, пьяно прищуриваясь. Вздрогнул, заметив что-то в темном углу, стрельнул туда глазками и поднес палец к губам, типа я вам ничего не говорил.

Я проследил за взглядом, подключил ауру и разглядел силуэт, маленькой, этакий божий одуванчик, старушки. Она стояла к нам спиной и что-то увлеченно делала на плите — призрачные худые ручонки проскакивали сквозь горку пустых бутылок и одну-единственную чугунную кастрюлю.

— Изгнать ее? — я тоже понизил голос до шепота.

— Тю! Куда? — замахал руками дед. — Про заначку мою спроси. Мне кум тем летом такую медовуху привел, что мммм… А это кочерга ее куда-то сныкала. Изгнать? Я те так изгоню…

— Ну, дед, ты даешь, — я посмотрел на Банши, но та лишь пыталась не заржать.

Я еще раз посмотрел на старушку. Одета по-летнему — простое, но милое платье с вышивкой, расписной платок на плечах. Рогов нет, чешуей не обросла. Светлая, как минимум процентов на девяносто. Я потянулся к ней, используя едва заметный поток силы. Надо как-то аккуратно, а то либо спугну, либо, наоборот, прицепится.

Она обернулась. Посмотрела на меня, потом на своего мужа и покачала головой. Призрак покачнулся в воздухе, что можно было расценить, как вздох. Силуэт зафиксировался, и старушка довольно резво вскинула руку, прижала палец к виску и покрутила им. А потом растаяла в воздухе.