Паства (СИ) - "Полтора Писаки" - Страница 11

Медленно, стараясь не издать ни единого звука, он вышел из комнаты и, словно затаившаяся кошка, начал вслушивался в ночную тишину. "Показалось", — успокаивал себя пастырь, прогоняя дурные мысли из головы. Но звук мелкой гальки под сапогами в ту же секунду разжёг страх.

Бежать! Прятаться! Но куда? Куда можно было сбежать из здешних стен? В подвал, а оттуда наружу. Потом украдкой по склону на песчаный берег. Нет. Петли давно проржавели, их скрип сразу привлечёт внимание, и тогда ему не скрыться от обидчиков. Наверх по винтовой лестнице к чаше маяка. Но пляски теней от пламени сразу его выдадут.

Страх перерастал в панику. Она сковала несчастного, полностью парализовав. Застыв, Торен всё отчетливей слышал шаги приближающиеся к главному входу обители.

Дверь, заперта ли она? Воспоминания прошлого дня, словно картинки замелькали перед глазами. Но нет, он не в силах был вспомнить о такой мелочи. Шаги затихли на каменных ступенях, и кто-то потянул за ручку двери.

— Мирас, ты тут? — спокойный и даже смиренный голос послышался по ту сторону двери.

Торен хорошо запомнил голоса надсмотрщиков, но этот явно был не из них. Кто это? И зачем ему Мирас? Вопросы появлялись один за другим. Узник? Беглец? Кто же ещё?

— Да чтоб тебя, Мирас! Я скоро околею тут, — не сдавался незнакомец.

А если это контрабандисты? Мысль о подобном пробудила желание открыть и впустить гостей внутрь. Но голос за дверью не был похож на голос Нэда, да и шаги были лишь одного человека. Это не они.

— Ты не оставил мне выбора. Видимо, придётся заночевать прямо тут. И, к твоему сведению, эти ступени чертовски холодные!

Возня за дверью сопровождалась неразборчивым ворчанием путника, решившего расположиться на ночлег у входа в храм.

— Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Ты только представь, каково тебе будет? Утро, солнце и окоченевшее тело на пороге. Ты, наверное, подумаешь "Не страшно. Ещё одна заблудшая душа представилась и Спаситель распахнул пред ней свои врата"…

Говоривший оборвал свою историю, а следом послышался шорох. Торен на цыпочках как можно ближе подкрался ко входу и, убедившись, что засов на месте, затаился.

— Мне даже интересно, какое будет у тебя выражение лица, когда поймешь, что представившийся — это я?

Судя по звукам, незнакомец раскуривал трубку.

— Как только ты поймешь, что медвежий сон и старческая глухота, стали причиной непоправимого, тебя начнет изводить совесть. Вот тут бы я посмотрел на тебя!

Видимо, представив красочную картину, незнакомец громко засмеялся. Через мгновение смех сменился сильным приступом кашля.

— По-видимому, твой Спаситель покарал меня за шутки над своим слугой. Да и ладно. Давай, досматривай свои сны, старый пень, и не переживай за меня. Я встречу рассвет на этих ступеням с самым славным табаком во всей округе. Правда, я хотел поделиться им с тобой. Но после такого приёма желание чудным образом куда-то исчезло, — с обидой подытожил своё положение путник.

Стоя в тёмном углу, Торен пытался побороть разбушевавшееся воображение. Ночной посетитель. Зачем ему понадобился старик? Да ещё в столь позднее время. Говоривший был совершенно спокоен, и это внушало уверенность в искренности его слов. Правда незнакомец и не подозревал, что тот, с кем он так жаждал встречи, уже упокоился, а его место занял другой.

Стоит ли впустить гостя и объясниться? Но что сказать? Правду? А если он в неё не поверит и решит, что именно он, Торен, прикончил старика? Как поступить? Как? Быть может, открыться и будь что будет? Но так рисковать Торен не смел. Не сейчас и, тем более, не в таких обстоятельствах.

Медленно отступая, он стал удаляться от входной двери. Но в голове промелькнуло "шанс". Настоятель обернулся. Спасение или погибель? Что именно скрывается по ту сторону? Желание встретиться с незнакомцем всколыхнуло порабощённую страхом душу. Смелость, сравни хмели, пьянила и отвергала нерешительность. Торен, словно околдованный, направился ко входу. Где-то в глубине души недавний он кричал нынешнему остановиться. Но новый пастырь был глух к мольбе труса.

Стоило убрать засов и распахнуть дверь, как вся решительность сразу же испарилась. Торен увидел сидящего спиной к нему незнакомца.

Укутанный в плащ он сидел весь в дыму. Скрип двери прервал безмятежное курение.

— Ну, наконец-то! Мирас, я думал мне и спа… — поднявшись, незнакомец замер в замешательстве. Приветственная речь так и не была закончена.

— Я не Мирас.

Как же глупо было начинать знакомство с очевидных вещей. Путник и так уже успел убедиться, что его встречает не старый друг.

— И правда. На старика ты не похож. Позволь представиться. Ариман.

Гость опустил капюшон и с добродушной улыбкой поприветствовал Торена. Юноша, высокий и крепкий, держался совершенно непринуждённо, что говорило об уверенности в себе. Одежда отличного качества подчёркивала состоятельность владельца.

— А ты, я полагаю, столь долгожданный ученик нашего общего знакомого? — закусив основание курительной трубки и затянувшись, предположил Ариман.

— Ученик? Что вы? Нет! — делая секундные паузы, пастырь специально подводил акцент под значимость конечной фразы. — Я — настоятель здешней обители, — впервые за всё время данное назначение прозвучало с гордостью. Видимо, богатство одеяний гостя побудило Торена с важностью отметить свой пост.

— Однако, — слегка растерялся Ариман, — думаю, мой старый друг не обрадовался отставке. Он просил совсем об ином, и такое решение, наверняка, разбило ему сердце. Ты знаешь куда он направился?

Торен не знал, как правда о случившемся повлияет на стоявшего перед ним. Последствия могут быть слишком непредсказуемы. Стоит ли поддержать его заблуждения или открыть истину? Но времени для раздумья не было. Изумрудные глаза, так пристально смотревшие на него, вынуждали его к быстрым решениям.

— Простите, но боюсь у меня нет хороших новостей для вас. Спаситель, по неведомым причинам, призвал Мироса в своё Царствие, — склонив голову и возложив руки к груди, как того требовал обычай, Торен смиренно ждал реакции от незнакомца.

— Но как? Как это произошло?

Торен рассказал Ариману, что именно падение с верхних ступеней винтовой лестницы является очевидной причиной скоропостижной смерти Мираса. Также он не забыл упомянуть про почести, оказанные старцу при захоронении. Про выпитое вино и пьяный разговор с усопшим Торен решил умолчать.

— Благодарю за труды, пастырь.

— Я не мог поступить иначе. Это был мой долг.

— Как же мне быть? Путь сюда изрядно утомил меня, а обратная дорога явно прикончит, — за шуткой гость пытался скрыть свою растерянность, но грустный голос выдавал его тревоги.

— Простите моё любопытство, но позвольте узнать, как Вы оказались здесь, да ещё в такой час?

— Так же, как и всякий, кто оказывался на острове. Приплыл на корабле.

— Но зачем? Тут ведь кроме каторжников и тех, кто стережет их, никого не найти.

— Боюсь, Вы забыли про пастыря.

Торен подловил себя на мысли, что это уже не первый раз за разговор, когда гость заставил его почувствовать себя глупо. Самолюбие Торена было подпорчено.

— Я всего лишь пастух вернувшийся к своему стаду, — продолжил Ариман. — Ведь господин должен время от времени проверять свои владения и знать о происходящем здесь.

— Так вы барон? — в душе Торена промелькнула надежда.

— Ну, не совсем, — рассмеялся Ариман, но тут же оборвал себя, поёжившись от резкого порыва ветра. — Я уже и забыл, насколько колким бывает морской ветер.

— Как я мог? Позвольте. Прошу, входите, — пастырь пригласил уставшего путника к своему очагу.

Серые стены маяка прекрасно удерживали тепло жаровни, освещающей тёмные воды, а комната всегда была нагрета и спасала своих обитателей от лютых ветров. Стоило немного повозиться с кремниевым камнем, и пламя от зажжённых свечей тут же осветило скромные покои.

— Прошу прощения, но у меня не прибрано, — оправдываясь за беспорядок от раскинутых книг и вещей, тихо проговорил Торен.