Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья - Страница 9

— В голове?

— Да, — шепнул колдун, тыкая в змея пятой посоха, — левая половина мозга была мертва, я удалил её через ноздрю, вырезал глаз, пробил дыру от пустой глазницы, и устроил Рокурбусу гнездо. Очень удобно и ничего не пропадает даром.

Фамильяр тронулся с места, а госпожа убийц крепко сжала бёдра, дрожа всем телом от сладкого и горячего чувства внизу живота. Услышанное взбудоражило её фантазию.

Эгидиус Малодушный направил своего фамильяра по долине реки Луюцьян, на берегах которой было без счёта рыбацких деревень и небольших городков. Колдун, однако, старался держаться от больших скоплений народа подальше, так что змей нёсся по бамбуковым лесам, лишь изредка выползая на дороги в ночное время.

Рокурбус пожирал всё, что не успевало убраться с пути, и изредка хозяин позволял ему проноситься прямо через небольшие деревни в глуши. Тогда змей рушил дома словно шипящий ураган, проглатывал всё живое и мчался дальше, оставляя позади ужас и смятение.

Постепенно путь становился сложнее, — в северных провинциях Индаля ландшафт был изуродован бесчисленными скальными грядами, в которых прятались дозорные крепости императорских пограничных воинств. Солдаты разведывательных подразделений сновали по тысячам тайных троп, выискивая разбойников, контрабандистов и малые отряды северных налётчиков. Продвигаться приходилось ночами, очень осторожно, чтобы не призвать на себя ярость всей миллионной армии.

Так они всё сильнее отдалялись от плодородных земель и приближались к границам Имем-Муахит. Поросшие лесами скалы сменил странный, чужеродный пейзаж: холмистые земли приграничья были покрыты разноцветными полосами, почва синяя, красная, жёлтая, белая, зелёная, охряная, яшмовая, и сотни других оттенков перемежалась там, будто божественный художник потратил век, выводя исполинской кистью полосы.

— Это опасные земли, — прошептал Эгидиус на исходе очередного дня.

Колдун заставил Рокурбуса остановиться на возвышенности, с которой открывался вид на цветные холмы, поросшие цветными же травами.

— Опасные даже для тебя?

Он повернулся к Зиру так, чтобы видеть её единственным глазом.

— Для нашей миссии, прекраснейшая. Через эту территорию на северный Индаль часто нападают кочевники ибн-джакалла, поэтому здесь много патрулей.

— Я надеялась, что мы оставили это позади…

— Оставили крепости с большими гарнизонами. Но здесь, на просторе, кочуют отряды целой конной армии.

— И это такая проблема?

Колдун чуть приподнял и опустил праве плечо.

— С одним отрядом, даже большим, я справлюсь легко. Но у индальцев хорошая система связи, и они умеют быстро концентрировать силы. Можно устроить полноценную битву, это истратит все мои запасы гурханы с сомнительной пользой. Разумнее просто не попадаться им на глаза, что непросто под открытым небом.

Хотя солнце уже клонилось к закату, его свет ещё мог ослепить, и ужасная женщина осматривалась, прикрыв глаза ладонью.

— Что ты знаешь о Семи Пустынях?

— Многое, прекраснейшая. Мне известны все опасности, которые кроются в дюнах, и как эти опасности обойти. У нас впереди может быть непреодолимо долгий путь, днём солнце посылает испепеляющий жар, а ночью по пустыне бродят чудовища и нежить.

— Мы опаснее чудовищ и нежити.

— Да, мы опаснее, — прошептал Эгидиус, — но беда в том, что глазами мертвецов смотрят некроманты. Они внимательно следят за своими владениями, как только нас обнаружат, не пройдёт много времени, прежде чем салих натравит на нас несметное воинство.

— Кто этот салих?

Колдун не сразу нашёлся с ответом.

— Салих — это круг великих визирей Вечно Спящего Фараона, прекраснейшая Зиру, правящий совет Чёрных Песков, если угодно, архииерархи Аглар-Кудхум — Культа Шакала. Он состоит сплошь из личей и демоличей огромной силы.

— И эти старые кости держат под присмотром всю пустыню?

— Едва ли всю, — слишком большие расстояния. Но чем ближе к Чёрным Пескам, тем тяжелее оставаться незаметным. Кстати, сердце пустыни можно разглядеть и отсюда, оно там.

Посох указал в даль, туда, где на горизонте едва виднелось густое чернильное пятно.

— Над Чёрными Песками солнце не светит уже тысячи лет, прекраснейшая, это край тлена и вечной ночи.

— Понятно, понятно, — раздражённо скрежетнула Зиру, по лицу которой пробежали пугающие спазмы. — Пока что я слышу только, что попасть туда нельзя. А нам ведь надо.

— Разумеется. По земле нельзя… анклавы джиннов… кочующие станы ибн-джакалла… по воде невозможно, ибо её нет… остаётся воздух.

— То есть, — глаза Зиру попытались сощуриться, но кожа была столь натянута, что получилось только у одного и ужасная женщина стала казаться очень подозрительной, — можно долететь? Вот так просто?

— Летать над пустыней также опасно, как и над Драконьим Хребтом, здесь за небом смотрят некроманты, и у них достаточно средств кого угодно опустить на песок, прекраснейшая.

— Ты можешь говорить прямо?

— Приношу извинения. Я предлагаю нам с вами не стремиться на север, в сердце пустыни, куда мы никак не сможет попасть ни при каких обстоятельствах. Давайте возьмём западнее и направимся в Изумрудный халифат. Нам нужен любой крупный город, собирающий Мёртвый налог. Именно с ним мы и отправимся в Чёрные Пески, потому что некроманты собирают этот налог по воздуху. Тут главное успеть в этом месяце.

— А если не успеем? — нервно спросила ужасная женщина.

— Придётся ждать ещё месяц, — прошелестел колдун.

Зиру прикусила губу, но кровь почти не вытекла из ранки. На востоке мира большинство народов пользовались аунуанским календарём, в котором год делился не на двенадцать, а на двадцать два месяца, так что, в случае опоздания, они потеряют примерно… две недели!

— Нет, нам нельзя опаздывать! Индаль и так задержал нас сверх всякой меры!

— Ночь — лучшее время для движения, не желаете ли продолжить путешествие, пока солнце вновь не поднялось?

Всю ночь Рокурбус нёсся по цветным землям, огибая границу жёлтых песков. Постепенно этот сказочный пейзаж надоел Зиру до тошноты, благо она давно ничего не ела. А вот жажда мучала всё сильнее. Эгидиус говорил, что может отклониться на юг, на территории Индаля много рек, но пустынные оазисы под запретом — в Имем-Муахит не было бесхозной воды, за каждой каплей следили внимательные глаза, живые или мёртвые. Поэтому Зиру терпела. Ей всегда было нужно меньше, чем другим, она могла перетерпеть любые лишения, любую боль, так что лучше было поспешить.

Ночь прошла, красивое звёздное небо должно было скоро окраситься красным, и, хотя можно было проделать ещё несколько лиг, колдун стал придерживать фамильяра, когда заметил по пути небольшую помарку цивилизации. Останки пограничной дозорной башни с фрагментами стен стояли посреди одичалых земель, уже не в Индале, но ещё не в Имем-Муахит.

— Почему мы замедляемся?

— Скоро встанет солнце, прекраснейшая, оно здесь свирепое, мы все пострадаем, особенно я. Придётся тратить силы на защиту, а потом их может и не хватить… в самый решающий миг.

— Ладно, пусть… Когда мы доберёмся до ближайшего города?

Колдун задумался ненадолго.

— О, мы уже бывали там проездом, когда спешили в Индаль, ты помнишь, прекраснейшая?

Она что-то смутно припомнила.

— Самый южный из халифатских городов, Аби Бахрат, в двух ночных переходах отсюда, мы успеем как раз к концу месяца. В ночь с буш-дхи на ин-батор все большие города отдают дань Чёрным Пескам, мы успеем. Я обещаю тебе, Зиру.

Его проникновенный шёпот подействовал, госпожа убийц почувствовала облегчение, тревога утихла.

Рокурбус остановился близ руин башни, и колдун первым сошёл на цветную почву. Край его плаща колыхнулся, — сквозь подкладку, как сквозь дверь вышел пустоглазый. Зиру уже неоднократно видела этих забавных уродцев, которым Тьма заменила и разум, и душу. Покорный воле хозяина, он заковылял к башне и скрылся внутри, а через некоторое время Эгидиус прошептал: