Три принца (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 34

— М-да… Не уверен, получится ли. С пацаном-то на плечах.

— Тебе ещё придётся побороть его волю, милих, — напомнил Эриамон. — Принц Терезин не оставит своего духовного наставника по своей воле. Только если его волю сломит воля более сильная. Просто так он за тобой не пойдёт. Ты должен будешь доказать, что достоин стать поводырём. Показать своё право повелевать его волей.

Я опять поморщился. Вроде бы, Терезину, по местному летоисчислению, уже двадцать три года стукнуло. Немного моложе Дейдры, получается. А говорят о нём, как о тупоголовой кукле, которая повторяет мантры, вдолбленные в голову другими. Сказал бы я, что у всех пацанов в этом возрасте ветер в голове. Да это не так. Я в этом возрасте — где-то в шестнадцать-семнадцать лет по земному летоисчислению — на юниорском чемпионате перстни брал. Одной из центральных фигур на поле был. А тут, блин, из парня сделали бестолкового религиозного фанатика, которого не только ещё обнаружить надо, но и уговаривать придётся. Да и в мешок такого не засунешь, чтоб не рыпался. Придётся выводить на своих ногах, а не в мешке.

Размышляя, я опять обратил внимание на Дейдру. Её лицо потемнело. Печать грусти отчётливо отображалась на лице. Она машинально укачивала ребёнка, смотрела куда-то в пол и мрачнела на глазах.

Её красноречивое лицо рассказало мне о многом. Я никогда не был особо хорошим физиогномистом, но не понять, что сейчас творится у неё на душе, было невозможно. Она опять боялась за меня. Опять боялась за себя. Опять боялась того, что мне придётся уйти без стопроцентных шансов вернуться. Она опять боялась остаться одной, жить в страхе и ждать. Но в тоже время понимала, что выбора у неё нет, ведь пути анирана неисповедимы.

Я отвёл взгляд, потому что не мог смотреть на Дейдру в данный момент. Желание отказаться, наплевать на всё и остаться с любимой женщиной охватило меня целиком. И хоть я знал, что это лишь временная слабость, сопротивляться временной слабости было очень тяжело. Ведь я тоже человек. И человеческие чувства мне тоже присущи.

— В общем, вы все одобряете…

— Не все, — впервые подала голос Мелея. Эта проницательная бабулька заметила изменившееся лицо Дейдры одновременно со мной. И тоже сделала верные выводы. — Нече там делать. Тут делов полон рот. Сын твой, вон, подрастает. Куда ты от него?

— Спасать другого сына, — тихо прошептал я, отчаянно сопротивляясь той временной слабости, на которую надавила хитрая Мелея. — Решено, значит! — я добавил громко и уверенно, чтобы больше никто не пытался сбить анирана с пути истинного. — Мастер Сималион тоже пойдёт со мной. Но поскольку путь предстоит неблизкий, мне нужны верные помощники. Иберик, и ты — Феилин, собирайтесь. Отправимся вчетвером.

— А я? — разочарованно развёл руками Эриамон.

— А мы? — испуганно выпучил глаза Бертрам, денно и нощно стоявший вместе с гессерами на страже анирана и его женщины.

— Святой отец, тебе там точно делать нечего. Мало того, что путь неблизкий и нелёгкий, так там, на далёком востоке, уверен, найдутся те, кто легко сможет тебя опознать. Или ты сам себя рассекретишь ненароком. А поскольку мы отправляемся тайно, эта тайна сразу пойдёт по… В общем, нет. Ты останешься здесь и будешь присматривать за моим сыном и моей… законной супругой. А ты, Бертрам, и твои верные воины, — я по-дружески хлопнул того по плечу. — Займутся тем же: мой сын и Дейдра — теперь твоя ответственность. С головы каждого волосок не должен упасть. Ты защитишь их от всех напастей. А самое главное — защитишь от публичности. Ни шёпота, ни полшёпота не должно просочиться за стены королевского дворца. Любого накажу, если Эоанит прознает про Элазора, как прознал про Фабрицио. Тебе понятно?

— Конечно, милих, — Бертрам поклонился. — Всё исполню. Твоя женщина под надёжной защитой.

Словам опытного сотника я мог верить. Пока он меня ещё не подводил.

— Обещаю, что дитя милиха и его женщину во дворце никто пальцем не тронет. Это самое безопасное место для них, — торопливо добавил Тангвин.

— Ваше Высочество, — при посторонних я Тангвина никогда не называл иначе. — Мы отправимся, как немного подсохнут дороги. Распорядитесь обеспечить нас всем необходимым. В том числе картами, золотом и провизией. Иберик, Суммана тоже берём. Хватит ему прохлаждаться. Постараемся каждую декаду отправлять в Валензон за новостями. Дейдра… Дейдра!

— Да? — она растерянно посмотрела на меня, будто с большим трудом смогла выбраться из паутины тяжких дум.

— Держи меня в курсе всего, — я добавил нотку суровости. — Его Высочество будет оповещать о важных делах, а ты о ещё более важных — о моём сыне. Я должен знать, что с ним всё в порядке.

— Конечно.

Дейдра окончательно поплыла. Я видел, что она едва сдерживается. Не было бы тут свидетелей, уверен, сейчас бы она уже рыдала.

Так что пришлось решительно подавить тяжёлый комок, зарождавшийся внутри, и успокоить мать моего сына.

Никого не стесняясь, я подошёл к ней, взял подмышки, поставил на ноги и осторожно обнял, чтобы не разбудить слюнявого соню.

— Не бойся. Всё будет хорошо. Мне опять придётся уйти, а тебе опять придётся дождаться. Поверь мне, любимая: я не собирался бросать тебя в первый раз, не собираюсь бросать и во второй. Я обязательно вернусь. Ты должна мне верить. Сколько бы времени не прошло, сколько бы трудностей нам обоим не пришлось преодолеть, мы обязательно будем вместе.

Дейдра всё же не справилась. Переполнившись чувствами, она не смогла себя сдержать. Слёзы потекли по щекам. Она кусала губы и не могла произнести ни слова. Как и суровая Мелея, которая моментально подхватила слезливую болезнь.

— Дела милиха должны идти во спасение. Никто не может стоять у него на пути. И никто не может держать на привязи, — момент слегка подпортил святой отец Эриамон.

Но, к удивлению, это подействовало. Дейдра шумно втянула носом воздух и резко вытерла слёзы рукавом.

— Вернись ко мне. Вернись.

— Я вернусь. Я обещаю.

— Тогда пусть Фласэз освящает твой путь. Ступай с Богом.

Мы отправились через две декады. Ночью Дейдра постаралась выжать из меня все соки. Но чудо-отвар Мелеи снял всю усталость и всю сонливость. А потому, утром склонившись над кроваткой и поцеловав в лобик уже проснувшееся и удивлённо смотрящее на меня слюнявое чудо, я вышел за порог.

Феилин, Иберик и Сималион с запасными конями на поводу ждали меня у врат города. Как и принц Тангвин со своим верным стражем. Путь был проложен и тщательно расчерчен на картах. Провизия и фураж запасены в достаточных количествах. Оружие наточено, а к поясам привязаны тугие кошели с монетами. Но самое главное, на моей шее висел золотой медальон с символом королевской власти. По заверениям Тангвина, этот медальон откроет передо мной любые врата. Любой наместник, любой элотан склонится в поклоне совсем не потому, что перед ним аниран, а потому, что перед ним посланник короля. Этот медальон, Тангвин обещал, поможет находить приют на постоялых дворах и уничтожать чувство страха у жителей тех деревень, где нам, возможно, придётся просить кров. И для этого совсем не придётся демонстрировать анирана.

Так что отправлялись мы вполне подготовленные. Я лишь молил Триединого Бога о том, чтобы дорога оказалась не столь опасной, как дорога из Равенфира в Обертон. Пусть более долгой, но менее опасной. Ибо тогда риск не сдержать слово, данное Дейдре, окажется слишком велик.

***

Дорога действительно оказалась менее опасной. Да, долгой. Но не такой опасной.

Мы не вылезали из сёдел с утра до вечера. Двигались практически без привалов. Ночевали или под открытым небом вокруг костра, поужинав добытой Феилином дичью, или в гостеприимных деревнях. Нас принимали за служивых, когда я не показывал золотой документ, или же за посыльных принца Тангвина, когда всё же показывал, чтобы угомонить испуганных крестьян, угрожавших стрелами с помостов у частокола. Но, так или иначе, двигались мы по проторенной дороге на восток довольно-таки долго. На многие лиги вокруг Валензона, куда мы разослали конные десятки, воцарилось относительное спокойствие. Слух про анирана и его решительные действия на ниве восстановления города дошёл даже до самых далёких окраин. Везде анирана хвалили и благословляли. Не было такой деревни на нашем пути, где местный элотан не проедал бы плешь рассказами про анирана, достойного стать милихом. Очень приятно было слушать о себе добрые слова. Всегда полезно знать, что думает о тебе простой народ, излечить который ты искренне желаешь. И, слушая подобные речи, я отходил душой. Я понимал, что всё не зря. Что посеянное семя начинает прорастать.