Великий и Ужасный (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 48

— А почему он? — поднял бровь я.

— Он-нах дохера трендить-врот! Сильно-ять умный-нах!

— А! Так он-то и будет у вас бригадиром. И звать его будут Единица, — я разрезал Единице стяжки на ногах и притянул его поближе к центру помещения. — Лежи ровно и тогда останешься жив. Понятно?

— Д-да-нах! Бабай, — он вдруг обратился ко мне по имени. — Что-врот с нами будет-нах?

Действительно, какой-то снага с зачаточными проблесками разума. Надо его взять на заметочку.

— Я сделаю из вас настоящих стахановцев, вы всё почините… Всё, что тут испортили вы и ваши подельники. А потом пойдете нести свет истинной веры в темные орочьи массы. Понятно?

— Понятно, нах… А по жрачке что? — ого, какой ушлый тип! Этот Единица определенно мне подходит.

— Двухразовое питание, сытное, растительное, в основном — каши, иногда с салом, костями и ливером. И мармеладки в качестве бонуса. Но если вы, суки и падлы, будете меня бесить… — я понизил голос до инфразвука.

— Не-не-не, — сказал Единица. — Лучше-ять мармеладки-врот. Потому что ну его нах!

— Давай сюда руку уже, — заткнул его я.

Первым делом на тыльной стороне ладони я наваял ему крупную такую цифру один. Чтобы не путать с другими бездельниками. А потом дал волю творчеству! Для начала я нанес ему на предплечье серп и молот с четкойкириллической надписью «Мир! Труд! Май!» вокруг этого мощного символа.

— Это для трудолюбия. У вас будет не неделя, а сплошной субботник по благоустройству и ремонту жилых помещений и объекта общепита. Эта эмблема и тайные письмена дадут вам силы трудиться много, плодотворно и с энтузиазмом, позволят вам ощутить радость коллективного созидательного труда на мою пользу, — пояснил я.

— Понятно-нах, — откликнулся Единица, завороженно наблюдая, как серп и молот полыхнули золотом.

Я сменил колор и кропотливо вывел стилом классическое Всевидящее Око, вписанное в треугольник:

— Этот символ значит, что я всегда слежу за вами. Мне будет известно о всех ваших косяках и ублюдских выходках, ничего от меня не скроется. Не будет ничего тайного, что не стало бы явным!

— Беда… — Единица понурился. Он реально верил, и его товарищи по несчастью — тоже! И это было очень, очень хорошо.

Над следующим элементом я долго думал, а потом заржал, как жеребец на выпасе и, высунув язык, принялся бить трискель. Не тот, который кельтский-языческий, а который SSF. Я вроде как и знать такого не должен был, потому как мужик нормальный, но когда составляешь задания для квизов, какой только дичи не начитаешься!

— А это, бедный мой Единица, означает, что если вы захотите отлынивать от работы, кайфануть вместо того, чтобы вкалывать мне во благо, как приличные кабальные работники, или попробуете отлежаться в тенечке, бахнуть пивка, покурить или поприставать к девчонкам, то вам будет очень-очень плохо. Это будут ощущения примерно такие же, как если бы вас поимели везде и всюду самыми противоестественными способами.

— Ой-ёй! — пискнул снага. — Может-нах не надо-врот?

— И в рот, и в прочее всякое разное. Это не я придумал, это символ такой. Специфический. Но вы же орки, а значит — априори большие любители борзеть и творить всякую бяку. Такая у нас, орков, природа! И лучшего средства, чтобы эту самую природу перебороть, я, увы, не придумал. Да, да, это чудовищно и антигуманно, но — не я первый начал. Это последствие ваших действий, привыкайте.

И в конце я набил каждому из них белую длань на левой стороне груди — красивую и замечательную.

— Потому что отныне ваши жизни принадлежат Орде. Все поняли?

Татуировки полыхали золотом, снага с обалдевшими глазами смотрели на них, пытаясь осознать свое новое положение.

— Ять, пацаны, походу мы ваще-нах говно-врот сделали, когда с Резчиком-нах зарубились-ять!… — пробормотал кто-то из них.

Кажется — Четверка. И это было первым признаком того, что воспитательный процесс пошел в правильном направлении.

Определенно, тренировки с Перепелкой пошли мне на пользу. Две молодые клыкастые бестии уделали бы меня, попробуй я c ними играть в Д’Артаньяна. Конечно, они не хотели всерьез воспринимать деревянные мечи, но пришлось — тут я был непреклонен. А ну, как кто-то кому-то башку снесет? Дури-то хватит, три урука на одной крыше — это стихийное бедствие! А у меня запасной башки нет. Так что сначала лупцевали друг друга я и Шерочка, потом — я и Машерочка, а потом они вдвоем пытались меня забодать.

Вахмистров садизм на протяжении последних недель и, кажется, дерево Пха — всё это вместе если и не сделало меня уберсолдатом и самым великим бойцом в мире, то на «крысиного короля», как выразился провинциальный усатый робокоп, я претендовать уже мог. Короче, я надавал им обеим под зад деревяшкой, чем жутко выбесил. А потом гонял Шерочку с Машерочкой по крыше еще минут пятнадцать, вколачивая правила поведения в нашей возрождающейся «Орде».

— Так что, мы с тобой трахаться, получается, не будем? — удивились девахи. — Ой, и больно надо, ты всё равно на бабу похож!

Вот те здрасте, тут местный, маякский женский пол, завидев мою рожу, от страха чуть не писается, мол — зело брутален! А эти — на бабу похож… Не обидно, но познавательно. Вообще — эта урукская прямолинейность мне нравилась: прав был тот, кто сказал, что настоящие орки предпочитают не усложнять. Шерочка с Машерочкой тоже не усложняли: они некоторое время покрутили головами, посоображали и заявили, что ремонтом помещений заниматься рядом со снагами не будут — невместно, а вот две тележки с хот-догами берут на себя. Это было идеальное решение: пока основной зал простаивал, мы выкатили гоблинские кулинарные пепелацы на два самых оживленных перекрестка, провели девочкам трехчасовой мастер-класс и оставили выгребаться, напомнив о правиле нейтралитета: ежели кто-то взял в руки хот-дог и сделал первый укус под сенью тента с Белой Дланью — ни одна падла не смеет лезть к клиенту со своими разборками и проблемами! Дожует, отойдет метров на десять — вот там хоть убейте его, нас не касается.

К тележкам присовокупили по три пластиковых столика и полный комплект стульев, большие уличные зонтики с принтами из эротичных купальщиц и пенного пива — и торговля пошла!

За третьей тележкой, у самого крыльца «Орды» стоял Витенька — в тазу с водой, ибо жара на город опустилась феерическая. Даже хтонические твари, кажется, решили переждать: человекопаук или там черепашка с солнечным ударом — это было бы занятное зрелище. Ну, и тем более сомлевшая от перегрева жопная змея у цербера. Болталась бы на сраке у псины, как вяленая колбаса — смех один. Очень не по-хтонически!

Я работал в главном зале нашего заведения, пользуясь начальственными привилегиями и прячась от солнца: скручивал новые столы и стулья, которые Витенька заказал по Сети у какого-то местного мебельщика. На фасаде вкалывали снага под присмотром Хуеморгена. Они вообще как-то бодро взялись за дело: весь хлам, опаленную и поломанную мебель вынесли за пару часов и (внимание!) ПОПРОСИЛИ, ЧТОБ ИМ ПОКАЗАЛИ, КАК ПРАВИЛЬНО ШТУКАТУРИТЬ! Гном, хоть и травмированный, в любом состоянии остается настоящим кхазадом, а значит — всё равно в стройке и ремонте соображает больше любого из нас. Поворчав и побурчав, он согласился поделиться мудростью с трудовой армией Орды, которые готовы были работать не щадя рук, ног, туловища и всего прочего.

Такое рвение было связано с тем, что один из снага — кажется, Двойка, всё-таки мне не поверил и по своей снаговой тупости и борзоте решил пожевать мясца, которое лихо стибрил из рефрижераторной. Ну, и испытал весь комплекс обещанных противоестественных ощущений. Теперь у него болела задница, передница, горло и — почему-то — соски. Я как-то до этого не задумался, что у снага они тоже имеются, но теперь четко об этом знал. Короче, он прибежал ко мне, странно извиваясь и дергаясь, бухнулся на колени и принялся биться лбом об пол, вымаливая прощение. В качестве штрафа ему были назначены работы по чистке септика — дополнительно, и после их выполнения прощение было даровано. Во второй раз обещал оторвать ему жопу по самую шею. Хотя мяса всё равно было жалко!