«Пророк» оставляет следы - Фесенко Игорь Михайлович - Страница 22

Вечером Павел составил для Брауна подробное донесение о вербовке Мигунко. Приложил к сообщению его подписку и справку о работе предприятия. Отдельно изложил свои опасения по поводу Божкова, о том, что тот по-прежнему пребывает в нервном и удрученном состоянии. Может наделать глупостей. Тщательно уложил все это в особый пакет, который, не повредив, могло вскрыть только то лицо, кому он был адресован, и передал почту Кисляку для отправки по своим каналам. Спросил о Тите Игнатьевиче.

— Как же, заходил сосед дорогой, — сказал Кисляк. — И про вас спрашивал. Пришлось сказать как есть: мол, устраивается работать, поехал в первую командировку. А где жить будет, неизвестно. Поехал Тит на дачу, да видать, ненадолго. Он все каких-то своих фронтовых друзей поджидает. Вот и торчит в Москве.

— Ну и хорошо, что уехал. Спокойнее без этого гроссмейстера-общественника. Да, Вадим Петрович, вы не подумали о тайничке? У меня тут кое-что скопилось, открыто держать в квартире вашей небезопасно.

— Подумал, подумал. Тут чердачок есть в подъезде. У меня ключ подходит. Местечко там приглядел. Если хотите, сейчас снесу. Никому и в голову не придет искать…

Павел уложил в картонную коробку из-под ботинок несколько пакетов, переданных ему ранее Божковым, связал шпагатом.

— Вот припрячьте пока…

2

— Если к завтраку не вернусь, не ждите, — сказал Божков женщине, возившейся на грядке.

Юрьев хорошо слышал слова Божкова, стоя за стволом дерева у забора. Потом увидел и самого Божкова в ярком оранжевом спортивном костюме и белых кедах. Тот зашагал по тропинке к лесной опушке.

Юрьев дождался, пока Божков скрылся за кустарником, и пошел следом. Скоро он увидел в редколесье мелькающее оранжевое пятно. «Пусть зайдет поглубже, там и поговорим», — решил Павел.

Оглядываясь, Павел с удовольствием отметил, что поблизости никого нет, кроме ребятишек, играющих на полянке в футбол. Божков неожиданно свернул к ним. А когда к нему подкатился мяч, ловко ударил по нему и сразу забил гол растерявшемуся маленькому вратарю.

— Дядь, не надо. Мы сами…

— Извините, «Яшин», так уж получилось, — сказал Божков и быстро пошел по тропинке на просеку.

Павел прибавил шагу и тут же наткнулся на двух мальчишек с сигаретами во рту.

— Дяденька, дай прикурить, — попросил один из них.

— Мал еще. Вот скажу отцу.

— А вы его и не знаете, моего отца, — смело ответил мальчик. — Да и вас я тут первый раз вижу, — однако сигарету убрал в рукав.

В это время Павел увидел, что Божков побежал, и ему ничего не оставалось, как поступить так же.

— Тоже мне, усатик-полосатик, — крикнул вслед ему мальчик. И оба весело рассмеялись.

Божков бежал добрый километр, то убыстряя, то замедляя движение. Наконец, перешел на шаг. Потом остановился и начал делать гимнастику.

— Здравствуйте, Андрей, — вышел из кустов Юрьев.

— Здравствуйте, Павел, — неожиданно спокойно, тоном, не предвещавшим мирной беседы, ответил Божков. — Вы зря меня искали. Честно говоря, я потихоньку прихожу в себя. И наши встречи пора кончать, если не хотите неприятностей.

— Неприятности могут быть прежде всего у вас, Андрей, — криво улыбнулся Юрьев. — И не надейтесь, что мы вас отпустим подобру-поздорову.

— Вы рассчитывали, что я так и буду жить в вечном страхе? Это же не жизнь.

«Нельзя отдавать инициативу», — решил Юрьев и нарочито грубо сказал:

— Какого черта вы ушли в отпуск, не предупредив меня? Такого своеволия мы не потерпим.

— Плевал я на вас, — отрубил Божков.

— У вас прорезался голос. А ведь там, на улице Королевы Генриэтты, вы были куда покладистее и благоразумнее. Вас спасли от петли, мальчик. Есть у меня с собой одна интересная магнитофонная запись. Прихватил так, на всякий случай. Если ее прослушают заинтересованные органы на площади с памятником…

— Скажите, — неожиданно спросил Божков, — вас случайно не знакомили со статьей 64 нашего уголовного кодекса? В ней, между прочим, говорится: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершал и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой». Я эту статью, как видите, выучил наизусть и если я к тому же приведу вас с собой, думаю, все это учтут и наказание, которое я, бесспорно, заслуживаю, будет не столь суровым. Вы меня поняли?..

«Что это, действительно серьезно или попытка напугать меня?» — подумал Юрьев.

— Не надо торопиться, Андрей, — снова взяв миролюбивый тон, сказал он. — Давайте сядем и поговорим. В конце концов вы можете игнорировать наши не столь уж большие просьбы. Все, что вы сделали, это, конечно, мелочь. И все же мне кажется, Андрей, вы утратили благоразумие. Может быть, вот это образумит вас. — Юрьев полез в боковой карман и вынул пачку сигарет. — Слушайте. — Он нажал какую-то кнопку. Раздался голос:

«Я, Божков Андрей, обязуюсь во искупление своей вины за убийство предоставлять любую требуемую от меня информацию и выполнять все даваемые мне задания и в доказательство сего сообщаю…»

Юрьев выключил магнитофон.

— Ну как?

Божков почувствовал, как этот его и в то же время не его голос парализовал снова его волю и разум. «Нет! Не поддаваться!..» Одним движением он вскочил. В тот же миг его собеседник пружинисто поднялся с земли и одновременно с ним оказался на ногах. Божков готов уже был броситься на него.

— Постойте, это еще не все. — Он держал в руках раскрытый бумажник. Будничность тона обезоруживающе подействовала на Андрея.

— Что еще?

— Фотография, смотрите! — Юрьев поднес бумажник к лицу Божкова. Изнутри выстрелила тонкая упругая струйка какой-то жидкости.

«Мементо мори»^[19], — пробормотал Юрьев, отскакивая в сторону. Божков медленно осел на землю. Убрав бумажник, Павел огляделся: вокруг никого, ничто не нарушало лесного покоя, пронизанного теплыми солнечными лучами, лишь где-то вдали звучали детские голоса и слышались гулкие удары по мячу. Закурил сигарету. Несколько раз глубоко затянулся, стараясь успокоиться. Нагнулся над Божковым. «Тут ему лежать не годится, — подумал Юрьев, — рядом тропинка — быстро заметят». Бросил в кусты окурок, подхватил труп под руки и потащил в густой молодой ельник. Прислонил спиной к стволу дерева. Картина получалась такая, будто человек присел отдохнуть и задремал. Расправил ногой примятую траву в том месте, где тащил Божкова, и неторопливо зашагал по просеке в сторону, противоположную той, откуда они сюда пришли.

«Никогда не забывайте, что на другом конце нити вы, а следовательно, ваша безопасность», — всплыла в памяти фраза, сказанная Брауном перед отправкой в Россию. — Я правильно поступил. Такую нить лучше всего вовремя оборвать».

3

— Ты знаешь, Мод, наверное, этот московский гость, которого я в глаза не видывал, подложил мне свинью. Попов подсунул мне залежалый товар, а я, выходит, в свою очередь, им. Этот Кисляк, предоставивший нам ключик от «гробницы», оказывается, уже был использован попами.

— Попами? При чем тут попы?..

— Ну не в полном смысле, конечно. Вернее сказать, представителями некой «Славянской миссии», есть такая религиозная организация. И вот эти ее проповедники, оказывается, использовали Кисляка для распространения их литературы. А мне теперь приказано все это перепроверить. И придется встречаться с этим «Купцом», а это опасно: чуть что — и персона нон грата.

— Тут вам сразу два привета, — встретил Кисляк своего жильца. — Один от Антона Васильевича. Он редко что мне оставляет. А вот для вас передал цидулю. А еще вам привет от Тита Игнатьевича. Заходил, про вас спрашивал: как, мол, Павлик, в командировку съездил, будет ли тут проживать, прописал ли я вас?..

— Вот еще навязался на мою душу, — попытался улыбнуться Юрьев, однако понял, что Кисляк заметил его волнение и чем-то взволнован сам.