«Пророк» оставляет следы - Фесенко Игорь Михайлович - Страница 18

— Можно покороче, Вадим Петрович?

— Да вот, собственно, и все. Гостья та, уходя, оставила мне пару экземпляров Библии, журнал.

— «Свет на Востоке»?

— Ну да. Передайте, мол, добрым людям. Я взял. Пусть, думаю, полежат. Передавать никому не стал. Журнал поглядел. Статеечки в нем того… За такое вмиг за бока возьмут. Советскую власть на чем свет кроют, порядки наши. Я взял и сжег все от греха подальше. Библию, правда, оставил. Издано красиво, на хорошей бумаге.

— И все?

— И все. Правда, потом находил несколько раз у себя в почтовом ящике пакеты… Бандероли эти. Ну и отстали. А знакомую мою, Клаву — уборку тут делала, — так ее к рукам прибрала та женина подружка. Хвалила мне Клава эту Тамару Павловну. Человек, мол, хороший, помогла. И духовно и материально.

— А Антон Васильевич?

— А при чем тут Антон Васильевич? Тогда я про него и знать не знал. Он недавно ведь возник. Не «помоги» тут мне один мой старый корешок, не сошлись бы наши тропки. И с тобой бы не встретился, — выдавил невеселую улыбку Кисляк.

В ту ночь Павел долго ворочался, старался разобраться в ситуации. Сведения о Кисляке, о том, как его найти, дал Браун. Тому его рекомендовал московский «доверенный», этот Антон Васильевич. Но кто же тогда приносил Кисляку «Свет» без ведома Антона Васильевича?.. Выходит, что «дядюшка» был давно подхвачен кем-то из людей Хааса. Мало вероятно, чтобы они так легко выпустили бы его из своих лап. И этот Вадим Петрович, сам того не сознавая, был двойником. Но если судить по его рассказу, какой он к черту двойник? Случайный корреспондент, если, конечно, он рассказал все как было. Но… лицо он так или иначе кем-то засвеченное. А следовательно… Следовательно, оставаться здесь, на этой уютной квартире, далеко не безопасно.

И прибавилась еще тревога из-за вмешательства в его жизнь соседа Кисляка, добрячка-общественника Тита Игнатьевича. Запомнился его вкрадчивый голос, грохот шахмат о доску.

К утру Павел заготовил шифрованное сообщение, которое Кисляк должен был в тот же день передать по связи Антону Васильевичу, а тот Брауну. В шифровке Павел просил проверить, не значится ли в картотеке «Славянской миссии» Татьяна Тихоновна Кисляк. И не проходил ли сам Кисляк?

Глава VII

1

Едва Вадим Петрович закрыл за собой дверь, Павел стал одеваться. Не завтракая, ушел из дома. В начале девятого он уже занял наблюдательный пункт на скамейке карликового садика, разбитого прямо напротив нужного ему подъезда. Здесь жил Божков.

Старая улица одним концом выходила на шумную улицу Горького, вторым — на тесную и тоже многолюдную днем улицу Герцена.

Просматривая газеты, Павел не выпускал из поля зрения коричневые, открытые настежь двери, над которыми повис стеклянный короб лифта. Его кабина, слабо мерцавшая желтым светом, то поднималась вверх, то опускалась, и тогда из темного проема кто-то выбегал. Он уже привык к тому, что по утрам москвичи, даже пожилые люди, не думая о солидности, ходят торопливым шагом и ужасно рассеянны. Некоторые выходят из дома, на ходу просматривая газеты, вынутые из ящика, или что-то дожевывая.

Павел ждал. Он не сомневался, что сразу узнает Божкова. Его лицо, походку он изучил основательно по фильмам и фотографиям, отснятым умелой рукой там, за границей.

«Он», — определил Павел, как только Божков вышел из подъезда. На нем был светлый костюм, в руке светло-желтый портфель. Бросив рассеянный взгляд по сторонам и вверх на безоблачную синеву неба, Божков быстро зашагал по переулку, вышел на улицу Станиславского, бульварами прошел до Старого Арбата. Павел провожал Божкова до тех пор, пока того не поглотили огромные дубовые двери высотного здания.

«Начало есть, — довольно отметил Павел. — Теперь подождем вечера. А пока надо убить время».

Около шести Павел со скучающим видом уже расхаживал неподалеку от дверей, в которых утром скрылся Божков. Тот появился не сразу, а когда поток уходящих с работы служащих начал заметно редеть. Рядом с Божковым шла молодая женщина, и он с ней оживленно о чем-то говорил.

«Вот уж совсем некстати, — подумал Павел, — это может сорвать нашу встречу». Опасения оказались напрасными. На углу Арбата и Гоголевского бульвара Божков расстался со своей спутницей и утренним маршрутом, теперь уже не торопясь, направился в сторону своего дома. Павел нагнал его уже на Суворовском бульваре, пошел рядом и негромко произнес:

— Здравствуйте, Андрей.

— Здравствуйте. — Божков повернул голову, улыбнулся было, но, увидев незнакомого человека, тотчас же изменился в лице. — Здравствуйте, — машинально повторил он, с трудом раскрывая вдруг ставшие непослушными губы.

— Присядем, — предложил Павел, опускаясь на свободную скамейку. — Вы очень побледнели. Так нельзя. Садитесь же!..

Божков безмолвно сел рядом, поставив на колени портфель.

Как можно дружелюбнее Павел сказал тихо, положив руку на плечо Божкова:

— Возьмите себя в руки, Андрей. Успокойтесь. Если судить по зданию, откуда вы вышли, вы хорошо устроены и все спокойно. Я угадал?

— Да, спасибо, — выдавил из себя Божков. — Меня оставили тут в качестве референта одного из отделов.

— Ну вот, значит, все чудесно. Как договаривались, поработайте в Москве. И все будут довольны вашей дисциплинированностью. А с кем вам приходится иметь дело? С иностранцами тоже?

— С торговыми представителями некоторых европейских стран, — ответил Божков. — Простите, а вы?..

— Я Павел. Зовите меня Павлом и все. Договорились?

— Да, хорошо.

— У вас отдельный кабинет?

— Я сижу в приемной начальника отдела.

— Один?

— Один.

— Ну и прекрасно. Не делайте удивленных глаз, если кое-кто из ваших посетителей передаст вам привет от Павла и небольшую посылку.

— Но это же опасно!

— Ничего страшного! Пакет, в нем несколько журналов — мелочь. Не беспокойтесь, ваша безопасность для меня не дешевле собственной. Я буду позванивать вам. Когда возникнет необходимость встречи, скажите, что хотите со мной повидаться. Пока я буду встречать вас здесь, а потом будет видно. На сегодня все. Диктуйте свои телефоны.

Божков назвал номера.

— Хорошо, — сказал Павел, — и возьмите себя в руки, Андрей. Идите домой. Ничего страшного не произошло. — Он приветливо помахал Божкову рукой и ушел.

Божков не видел, как человек, назвавший себя Павлом, вскочил в отходящий троллейбус. Он не знал и того, что, проехав две остановки, тот вышел и несколько минут спустя занял место в садике напротив его дома. Только когда безучастный ко всему Божков скрылся в подъезде, тот покинул свой наблюдательный пункт.

2

«Ну вот и все. Конец…» Андрей даже обрадовался, что дома никого не было. «Как же дальше жить?.. Надо разорвать эту петлю немедленно, сейчас же. Встать и пойти. Или выброситься с балкона…» Он даже вышел на балкон и посмотрел вниз на двор, где в садике играли дети… «Нет. А что потом будет с домашними? Или лучше так: он даст этому Павлу понять, что ничего делать для него не будет. Или даже так: он сначала войдет в контакт с теми, кто должен ему что-то принести. Он зафиксирует это. И уже потом пойдет и все расскажет. Он даже таким образом поможет органам государственной безопасности… И это, конечно, зачтется».

Лишь на второй день он более или менее пришел в себя. И именно в этот день представитель одной из фирм попросил разрешения зайти и, убедившись, что перед ним действительно господин Андрей Божков, раскрыл вдруг портфель и положил на стол небольшой сверток, добавив «для Павла». После этого повернулся и сразу покинул кабинет. Божков поспешно спрятал сверток в сейф.

Вечером Божков, даже не поинтересовавшись содержимым свертка, что обязательно хотел сделать вначале, передал его.

До конца месяца он передал еще два пакета. И также не решился вскрыть их. Единственное, что сделал, это обменялся визитными карточками с теми, кто их принес. Но это были уже другие люди и, как ему показалось, не придававшие значения тому, что их внимательно разглядывали и даже спрашивали об интересах их фирмы. «Возможно, эти люди не знают, что в пакетах, — подумал он. — И я тоже не знаю. Нет, пора кончать…»