Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 30

— Отец, пока есть время, взглянешь на одну бумажку?

— Что за бумажка?

— Герасим, неси.

Тот подошел с папкой и протянул ее царевичу.

— Что это с ним? — указал отец на следы глубоких царапин на лице.

— Кошку хотел погладить.

— Кошку? — удивился Меншиков. — Не здоровы ли когти для кошки?

— Кошки бывают разными. — пожал плечами Алексей. — Вон — тигрица или львица тоже же кошка, только большая. Хотя характер у них у всех один. Вроде мягкие и пушисты, а норовят за задницу укусить или в ботинок нассать.

Все посмеялись.

Даже Герасим улыбнулся. Отчего сделался удивительно забавным ликом. Чем вызвал дополнительный взрыв смеха.

— Что здесь? — отсмеявшись, спросил отец, потрясая папку.

— Погляди.

Царь чуть помедлил.

Развязал завязки. И взял первый листок.

Там был набросок организационной реформы армии. Во всяком случае — пехоты и общих вопросов. Дальше царевич просто не добрался.

Алексей предлагал сделать несколько вещей.

Первым дело продолжить, как он сам писал, реформу, начатую Федором Алексеевичем. Суть ее сводилась к утверждению Генерального штаба, который бы занимался планированием военных операций и управлял войсками. В том числе и их подготовкой.

Разряды при этом переименовывались в военные округа. Чтобы путаниц[29] не было и называлось понятным образом. В каждом таком округе ставился бы полный генерал командовать, а при нем штаб. Окружной.

Иррегулярные войска, воинских людей старых служб, гарнизоны, а также отставников и уволенных передать отдельному генералу. А разрядному приказу поручить заниматься хозяйством, также подчинив Генеральному штабу. Превратив таким образом в генерал-интендантство. С переименованием.

Дальше шло предложение по маркировке полков.

Дело в том, что к 1700 году продолжала сохраняться традиция, когда при смене командира переименовывали полк. Не всегда, но частенько. Из-за чего порождалась путаница в документах. Царевич советовал отцу ввести сквозную нумерацию полков, закрепляя за полком номер бессменно. Не передавая его никому даже при утрате полком знамени и его расформировании. А остальные эпитеты уже присуждать как награду за отличие. По римской традиции.

Третьим делом шла стандартизация штатного расписания.

По мысли царевича большой бедой являлось то, что каждый полк имел свою численность и свою организацию. Из-за чего войсками на поле боя сложнее было управлять, да и планировать что-то затруднительно. Не говоря уже про снаряжение-вооружение и обозные дела. Поэтому он считал, что приведение полков к единообразию очень сильно облегчит ситуацию с этими вопросами.

Минимальным организационным элементом, по его мнению, должно выступать звено из шести человек. Это была палаточная команда, несущая на себе плащ-палатки для установки общей. Тем более, что, поэкспериментировав, он пришел к решению по использованию парусины, пропитанной тремя слоями горячим льняным маслом. Вместо резины. Потому что до сих пор с каучуком наблюдались большие проблемы — очень сложно было достать. Да, хуже. Но это все равно позволяло решить вопрос и внедрить плащ-палатки.

Четыре такие звена формировали отделение.

Четыре отделения собирались в роту.

Четыре роты составляли батальон.

Ну а четыре батальона уже были целым полком[30].

Эта кратность связывалась с тем, чтобы можно было удобно строится в линию о четырех шеренгах и ставить каре. Хоть из отделения, хоть из полка.

На этом Алексей не останавливался. И вопреки обычаю времени предлагал утвердить постоянный штат для более крупных воинских формирований. С заранее назначенным командиром и утвержденным штабом при нем. Так полки сводились в бригады, бригады в дивизии, дивизии в корпуса. И, по его мнению, требовалось развернуть по одному корпусу в каждом военном-округе, исключая Московский, где можно и два. Во всяком случае по началу.

И, кстати, настаивал на введение обязательной игры в его «варгейм» во всех этих штабах от полка и выше. А также проводить отдельные — стратегические игры также на регулярной основе, собираясь время от времени для того в штабах округов или при Генеральном штабе…

Ну и четвертым, заключительным делом, стали предложения по организации обозов. Царевич предлагал держать обозные парки на постоянной основе. И лошадей под них. Даже в мирное время. Пусть и выполняя всякие подрядные работы их силами, чтобы окупалось их кормление.

Сами повозки стандартизировать как вообще, приведя к минимальному количеству, так и по колесам. Последние также унифицировать с артиллерией.

В качестве базовой обозной повозки он видел так называемую «шхуну прерий». Во всяком случае в том ее виде, который он себе представлял — относительно легкая двухосная повозка под запряжку парой лошадей или волов. С тентом из парусины, пропитанной также, как и плащ-палатка.

Алексей не знал точную конструкцию такой «шхуны». Он импровизировал, представляя лишь визуальный ее образ. Точнее не он, а привлеченный им каретных дел мастер под его управлением. Потому вышло нечто лишь внешне похожее. Хотя и не менее толковое. Например, в отличие от оригинальной «шхуны» здесь применялось много металлических креплений. С целью облегчения и повышения прочности конструкции, ее выносливости. Например, использовались железные оси с литыми чугунными втулками колес. Также повозки предполагалось оснащать крюками для быстрого скрепления в импровизированный вагенбург в случае опасности. Ну и откидными полами тента, позволяя развернуть их как навес. Как для организации тенька или укрытия от дождя, так и для удобства караульной службы в непогоду.

На основе этой повозки царевич предлагал делать все остальные двухосные. Полевую кухню там, цистерну для воды, полевую кузнецу и ружейную мастерскую, зарядную повозку для пушек и прочее. Просто за счет изменения обвеса на единой базе. Для максимального упрощения ремонта и эксплуатации. Ну и производства. Детали то многие унифицированы. Так что тут тоже можно было реализовать конвейерный метод…

— Ты вот это серьезно? — спросил царь дочитав.

— Там не хватает уставов. — невозмутимо ответил сын. — Прежде всего полевой и караульной служб. Но тут моих знаний не хватает. Их лучше писать людям многоопытным. А вообще — это просто мысли в слух, основанные на изучении военных кампаний былых лет. Серьезны ли они или нет решать не мне, а тебе.

— А почему ты не коснулся артиллерии и кавалерии?

— Потому что руки не дошли. Я и так по ночам работаю вместо сна.

— Но за дела, которые я хочу тебе поручить, не берешься. А с этим возишься. — нахмурился царь.

— Взялся — делай. Ты же и сам не поймешь, если я стану выполнять порученное дело спустя рукава. А тут — выкроил время — возишься. Удалось. Хорошо. Нет? И леший с ним.

— Хм…

— Ты скажи прямо, если это дурь — я заброшу подобные умственные упражнения.

— Ну почему же дурь? — произнес Петр, рассматривая рисунки повозок. — Они только нарисованы? Или ты уже что-то сделал?

— При Воробьевом дворце вот эта, — указал он на базовую, — уже стоит. Мы ее сначала придумали. Потом сделали. Опробовали. И только потом предложили. На самом деле над ней еще поработать бы. Там конструкцию можно и нужно улучшать, чтобы максимально облегчить и укрепить.

— Мы?

— Ты думаешь я один работал над этими бумагами? — улыбнулся царевич с каким-то даже жалостливым видом что ли.

— У тебя, кстати, обозы тоже не расписаны, как и артиллерия с кавалерией.

— Потому что я их не расписывал. Их штаты невозможно утвердить, не зная, какой будет подвижной и конский состав.

— Ясно… — кивнул Петр, закрывая папку и передавая Меншикову. — Сейчас не время, но я подумаю.

— Дельно хоть? Или муть?

— Любопытно. Есть над чем подуматься…

1700 год, май, 2. Москва