Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена - Страница 76

— А что это?

— Вир его знает, мне это Грызи рассказывала. Ей про даарду известно побольше моего.

Подумать только, я тут чуть ли не лекцию задвигаю. Треплю языком, будто Конфетка за своими чаепитиями. Только и удовольствие — утереть нос самодовольному придурку. Который вообразил, что мамочка и книжечки ему распишут всё как есть.

А у Задаваки видок малость лихорадочный. Глазенки вон, блестят ненормально. И щеки запылали. И вообще, он привстает и кусает губы — то ли хочет выродить из себя новый вопрос, то ли что-то сказать…

И тут горевестник в клетке с разлету ударяется о прутья.

— Враг. Враг! Враг!! — удар на каждое слово, и взгляд черных глазок намертво прикован к физиономии Задаваки. — Эгерт! Эгерт! Эгерт! Эгерт!!

Удар-удар-удар, и Задавака хочет что-то вякнуть, но я на него цыкаю. Пытаюсь успокоить Сирила, но тот всё бьётся, и кричит всё громче. Зло и отчаянно. Глядя на сына Моргойла так, будто хочет выклевать ему сердце.

Только что был спокоен, теперь вот всполошился. Почему? Потому что горевестник. Потому что… как там Грызи говорила? Чует, кто скоро помрет.

— Эгерт! Эгерт!! Эгерт!!!

Взываю к Печати — и мир рушится на меня в красках, запахах и звуках. Где-то в другом крыле Визгля распекает служанку, и гремят сковороды на кухне, и воняет средством для уборки и духами, пылью несет от книг… и — вот оно, панические крики там, далеко… у загонов, точно, у загонов. И удары копыт о землю. И яростный визг.

Яприль.

Да твою ж.

Одной рукой хватаю клетку с Сирилом. Второй — Задаваку за шкирку.

— Быстро за дверь!!

Не успею дотащить до двери, Моргойл не понимает и мешает, он не знает — что такое яприль в ярости. А, мантикоры печенка! Задвигаю идиота за дальний стеллаж с книгами, сую туда же клетку.

— Эгерт! — надрывается Сирил без перерывов. — Эгерт, Эгеееерт!

Визжащая туша с маху прошибает огромное витражное окно. Выносит, вместе с частью стены. Во все стороны летят разноцветные осколки. Будто брызги краски. Вперемешку с кирпичной крошкой. Яприль влетает, оскальзываясь на осколках и натертом паркете.

Крупная самка, Леди. Я её с утра бегала яблоком подкармливать.

А теперь у нее всё рыло в пене, бирюзовая шерсть на боках стоит дыбом. Маленькие свиные глазки налиты кровью и смотрят точно за меня. Туда, где стеллаж. Туда, где…

— Эгерт! Эгерт!! Эгерт!!!

— А ну-ка стой, — говорю я. — Давай-ка послушай меня…

Не слушает. Вернее, не слышит. И готова, если что, пробежать через меня, смяв копытами. Леди вскакивает тут же и несется вперед, не разбирая — где какая мебель и кто перед ней стоит. Сшибая столы и кресла. Кроша собой стулья.

Разбиваю перед ней ампулу снотворного, когда подходит на расстояние броска. И отступаю назад, потому что яприлиха не думает останавливаться. Только что опять валится, но это всё паркет. Мало снотворного.

— Эгерт — враг! Враг!!

Что-то толкает в спину. Чуть не падаю, оборачиваюсь.

Задавака вылез из-за стеллажа, помочь решил. Выставил бледную длань с Печатью, только рука ходит ходуном, так что он задел меня воздушным ударом.

И разозлил яприлиху.

— Придурок! К двери!

Леди при виде своего врага вскакивает. Хрипя, визжа, круша пуфики, журнальные столики, подставки для чтения. Кидаюсь к двери, попутно нащупываю воздушную трубку с дротиками в кармане. Здоровенным пинком выпихиваю Задаваку в коридор, где уже куча визжащих служанок. Перед тем, как захлопнуть дверь, добавляю Леди в морду две стрелки со снотворным.

Надолго не удержит. Яприль в бешенстве — неостановимая тварь.

Пока есть цель. Цель…

— Бегом, кому сказано!

Позади трещит дверь. Задавака упирается и лопочет, что мы должны кого-то там защищать. То ли служанок, то ли маменьку. Ору на бегу что-то устрашающее. И на Задаваку, и на всех, кто вылез в коридор.

— Запихивай их за двери!

Яприлиха уже в коридоре, но снотворное её замедлило. Да и передвигаться такой здоровенной туше несподручно. Среди кадок с растениями, поворотов, ковров и мебели. Моргойл-младший, по счастью, соображает, что к чему, и убирает с дороги прислугу. Просто впихивая всех в комнаты.

Позади — визг яприля, треск дерева и ткани. Валятся какие-то гобелены. Последней встречаем Визглю — на пороге ее спальни, перекошенную и недокрашенную.

— Эгерт, что случи…

— Мама, надо бежать!

— Не-а, — говорю я, и даю пинка и ему, и ей. Влетаю с размаху в спальню.

— Что вы себе позволя…

Роюсь на полке перед зеркалом, где куча флакончиков с духами. Откалываю своим атархэ горлышко у первого. Брызгать нет времени.

— Поливай его, быстро!

Сую в руку Визгле флакон. Дергаю Задаваку за ворот, чтобы согнулся. И опрокидываю ему на голову второй флакон.

Печати я успела дать отбой, а то свалилась бы, где стояла. Визгля предпочитает что поудушливее да послаще, так что Задавака начинает вонять, как сборище престарелых кокеток. На девятеричном чаепитии.

— Пх-х-хаааа!!

— Поливай, кому сказано!

Визгля послушно обдаёт сыночку всеми запасами духов. Я бы даже повеселилась, может быть. Вот только руки у Визгли трясутся, и она за компанию окатывает меня.

Воняю, как знатная дама. Чуть похуже, чем серная коза.

Зато грохота в коридоре больше нет. Недоуменное повизгивание. Сонное. Потом богатырский, со взвизгами храп.

И подвывания служанок. Из разных комнат.

Визгля старательно выливает на сыночка последний флакон чего-то с запахом писка сезона. Задавака лупает глаза и недоуменно благоухает.

— Где тут умывальная?

Маленькая комнатка пристроена к спальне, как во всех знатных домах. Распахиваю дверь, начинаю смывать с себя духи. Говорю в дверной проем, откуда резко несет ароматами:

— У яприлей острый нюх. Они трюфели на глубине находят. Наверное, ветер был от дома к стойлу. Вот Леди тебя и учуяла. Нужно было заглушить, сбить со следа.

Чтобы у нее пропала цель. Пропала ярость. А без бешенства снотворное яприля легко берет.

Визгля молчит. Только ахает и прикрывает сыночке глазки, когда я вслед за курткой стаскиваю рубашку. Чтобы замыть получше.

Обдушенный с головы до ног Задавака часто сглатывает. Потом говорит неровно:

— А… мне теперь… так постоянно?

— Если нравится — можно и постоянно.

Душистая едкость въелась в ткань рубашки, пропитала куртку. И на штаны тоже попало. Но если я скину штаны — этих Моргойлов бахнет удар. Жалко, тут нет Конфетки с ее зельями, отбивающими запахи. Надо будет взять с собой в сумку на такой случай. Пинту. Или две.

Моргойл отворачивается спиной — чтобы не смущать. Ха. И пытается мыслить. Говорит гнусаво, через силу:

— Но как… разве Леди могла меня учуять… через стены?

Леди всегда чуют своих кавалеров. Ладно, я не Пухлик — дурацкие шутки шутить.

— Окно было приоткрыто.

— Но ведь… от загонов далеко…

— Да.

Натягиваю рубашку, потом куртку. Проверяю, что есть в карманах и на поясе. Обычный набор зелий. Клинок-атархэ. Еще три усыпляющие стрелки и два мелких метательных ножа.

Надо будет зайти в отведенную нам спальню. Сумку взять, там оставшееся сонное. Хотя если я права — всё равно не хватит.

И где это носит Шипелку, хотела бы я знать?

Визгля наконец отмирает и разевает рот, как кефаль, которую выкинули на берег. Сейчас родит.

— Что… это… значит?

— Значит, что дело плохо, — говорю жестко. — Звери не идиоты. А вы сейчас будете слушать меня. Подвалы тут у вас есть? Подземелья?

Подвалы есть, но вход слишком широкий, и ступенек маловато. С грехом пополам выясняю, что алапард там пройдет. Туда еще и есть вход со двора. Не годится.

— Тогда сейчас идем в эту вашу башню. Которая с телескопом. За мной и молча!

Спасибо еще — не надо проходить мимо Леди. Она, конечно, спит. Храпит на половину дома. Но мало ли.

Задавака и его мамочка идут позади, задыхаются и неистово воняют. Переливающиеся ароматы. Выставка душиловки. Спасибо — молчат.