Волшебная зима в Оккунари (СИ) - Берестова Елизавета - Страница 36

— Глазам не верю, — воскликнула Рика, — столько усилий, чтобы прочесть сугубо средний опус одного из Окку. Даже я понимаю, насколько посредственны эти стихи.

— Погоди, — в глазах Вила загорелся неподдельный интерес, — вижу, тебя в Академии плохо учили литературе.

— Можно сказать, не учили почти совсем, — согласилась девушка, — у нас была другая специализация, а классическая поэзия – так, для общего развития.

— Это заметно, — усмехнулся коррехидор, — стихотворение является зашифрованным посланием. Зная систему образов, можно сказать, что хотел донести до потомков автор.

— Получается речь вовсе не о влюблённых, разлучённых судьбой?

— Возможно, да, а, возможно – и нет. Я вдруг подумал: что, если бедный младший кузен Окку – это Бартоломью, коим так интересовался наш клиент, а стихотворение – указание, где искать его могилу. Смотри, — коррехидор повёл пальцем по строчке стихотворения, — умирающие на устах звуки – символ тайны, молчания, скрытой информации. Кукушка традиционно считалась вестником загробного мира, а как мы знаем, Бартоломью Окку был казнён. Упавшие деревья и запутавшийся в паучьих лилиях плач кукушки – смерть по вине рухнувшей гордыни. Створки каменной раковины – ни что иное, как эвфемизм каменного саркофага для погребения.

— Согласна, — Рика кивнула головой, — я понимаю, в стихотворении говорится о Бартоломью Окку, его казни, к которой привела его гордыня, погребении, но где? В стихотворении нет указания, где искать тот самый каменный гроб? Да и зачем он сдался Кори Лейсу?

— Сокровища, — не задумываясь, ответил Вил, — с покойным раньше клали деньги, драгоценности, а в могилу чародея могли положить его книги, труды и магические предметы, особенно запрещённые. Думаю, именно о сокровищах Бартоломью Окку узнал студент на Северных островах. Обладая талантом к магии иллюзий, он приезжает сюда, выбирает бездетную пару, живущую на отшибе, создаёт иллюзию, что он их родственник, пользуется гостеприимством. Попутно проникает в нашу библиотеку и архив с целью вызнать место захоронения чародея и заполучить сокровища. По-моему, всё сходится.

— Да, всё, кроме места захоронения, — с сомнением сказала Рика, — по стиху при всех его символах невозможно найти реальную могилу. Либо мы что-то не понимаем, либо Кори Лейс смотрел ещё какие-то книги. Давай проверим все полки.

Раздался требовательный стук в дверь и недовольный голос герцога Окку произнёс:

— Немедленно откройте! Чем, чёрт побери, вы занимаетесь за запертой дверью!

— Ты зачем закрылся? – прошептала чародейка.

— Просто автоматически повернул ключ, — также шёпотом ответил Вилохэд и поспешил впустить отца, колотившего в дверь.

— Что это такое, я вас спрашиваю? – облачённый в шёлковый халат родитель воззрился на коррехидора, — что вы тут делали?

— Вели расследование, — ответил Вил, — а ты что подумал?

— То, что должен был подумать любой здравомыслящий человек, застав двоих молодых людей за запертой дверью посреди ночи. Вы в курсе, который сейчас час?

Коррехидор с удивлением узнал, что время приближается к половине второго.

— Я случайно увидел свет из окна спальни, подумал, что кто-то забыл погасить магический светильник, а застал вас тут за запертой дверью. Вы не забыли, что ваши отношения – это всего лишь прикрытия расследования краж свиней? – выражение лица сэра Гевина не сулило ничего хорошего, — я прекрасно разбираюсь в людях, и давно заподозрил неладное.

— Твоё умение разбираться в людях привело в наш семейный архив охотника за сокровищами. А по поводу твоих подозрений, — Вил повёл рукой, — в нашем доме трудно сыскать более неудобное место для любовного свидания: здесь не то, что прилечь, присесть не на что.

Отец коррехидора мрачно посмотрел на единственный стул и потребовал объяснений по поводу Кори Лейса. Вил обстоятельно пересказал встречу с родственниками, которые напрочь позабыли болезненного студента и о поисках места погребения казнённого чародея.

Сэр Гевин выслушал, почесал щёку с отросшей за день щетиной и отправил всех спать.

— Завтра с утра и будете заниматься своими тайнами, нечего полуночничать.

Результатом поздних изысканий в архиве Дубового клана явилось то, что чародейка проспала почти до половины одиннадцатого. В столовой она встретила не выспавшегося и мрачного коррехидора, который без аппетита ковырялся в поданном ему завтраке.

— Как спалось? – спросила она, чтобы хоть как-то прервать неловкую паузу.

— Хуже некуда, — ответил Вил, — проворочался почти до рассвета, из головы никак не выходило стихотворение из архива. Прикидывал так и эдак, вдруг я упустил то, что сообразил студент?

— Вряд ли, — Рике тоже подали завтрак, — мне кажется более вероятным, что Кори посмотрел другие записи.

В столовую вошла знакомая служанка Мегги с подносом в руках. На подносе лежало одно единственное письмо в простом дешёвом конверте.

— Доставили для милорда, — проговорила она с поклоном, — сказали, срочно.

— Кто сказал? – недовольно поинтересовался Вил, поставив на стол чашку с недопитым кофе.

— Противный старикашка с собачьими бакенбардами.

Вил кивнул и вскрыл конверт. Там лежал кусок писчей бумаги, размером приблизительно в треть обычного листа. На огрызке была написана всего одна фраза:

Я нашёл свиней.

И подпись:Сато, не сквайр.

— Кажется, наше дело сдвинулось с мёртвой точки. Не зря Несквайр летает на своём шаре.

— Он нашёл студента? — спросила Рика.

— Лучше, он нашёл свиней! – коррехидор показал ей послание, — собираемся и едем.

Господин Сато, не сквайр, ждал их. Он с нетерпением прохаживался по двору собственного дома и выругал за задержку.

— Тут такие дела, а вы прохлаждаетесь! – воскликнул он, — я нашёл всех свиней. Все тридцать две штуки.

— Как и где? – коррехидору хотелось поскорее узнать подробности.

— Пойдёмте в дом, — пригласил Несквайр, — я продрог, пока летал и ждал вас тут.

Дома он предложил всем своей наливки, но Вил и Рика отказались, а хозяин, сославшись на необходимость немедленно согреться, вооружился бокалом.

— Я облетаю округу каждый день, — сообщил он так, как будто это было какой-то новостью, — сегодня всё сделал, как обычно. Потом моё внимание привлекло огромное кровавое пятно в горах. Я направил свой шар туда.

— А разве воздушные шары летают не от силы ветра? – наивно поинтересовалась чародейка, — вам, должно быть, повезло, что ветер дул в подходящую сторону.

— Повезло? – сощурился старик, — деточка, ни о каком везении не может быть и речи. Мой шар снабжён магическим движителем, я, и только я, определяю направление и скорость полёта.

Вила больше заинтересовала другая часть сказанного.

— Вы сказали «кровавое пятно», значит, свиньи были зарезаны? – в его голосе слышалось разочарование. Отец рассчитывал, что они найдут животных в добром здравии.

— Зарезаны? Если бы! Их принесли в жертву, всех до единой. Что скажешь, малыш Вилли? Теперь тебе моя версия мести Осинового клана больше не кажется такой уж нелепой? Это угроза, демонстрация мощи. Даже не знаю, в каком положении окажется Гевин…

— Вы можете показать, где убили свиней? – у Рики такое жертвоприношение (если только речь идёт не просто о массовом забое скотины) вызывало тревогу, — я бы хотела взглянуть собственными глазами.

— Не советую, — скривился Сато, — малоприятное зрелище с высоты птичьего полёта рискует превратиться и в вовсе отвратительное вблизи. Впервые встречаю даму, желающую посмотреть на туши свиней в лужах крови! Вилли, ты точно готов взять в жёны девицу, которую интересуют подобные зрелища?

— Дядя Сейб, — Вилохэду пришлось как-то объяснять Несквайру ситуацию.

— Что делать, простите старика, — проговорил он, дослушав всё до конца, — некромантка, значит. Понятно, почему вы это не афишируете, но на счёт меня – можете быть покойны: ни одно словечко не вылетит из моих уст по вашему поводу. И похвально ваше желание помогать жениху. Вилли, вы на санях?