Волшебная зима в Оккунари (СИ) - Берестова Елизавета - Страница 13

— В библиотеке вам никто не помешает, — посоветовал герцог, — не стоит уединяться в спальнях, ты же знаешь, насколько для твоей матери важно соблюдение приличий.

Вил кивнул и повёл чародейку в библиотеку.

— Ты знаешь Кори Лейса? – спросила Рика.

— Нет, а должен?

— Это тот парень, что работает в вашей библиотеке, — пояснила девушка, — к своему стыду, я чуть не сшибла его на лестнице.

— Никогда не слышал, надо спросить у мамы. Он тебя чем-то заинтересовал? Ухаживать пытался? – тёмные прямые брови Вила сошлись у переносицы, — пусть только попробует, мгновенно вылетит из нашей библиотеки, как пробка из бутылки.

— Нет, ничего подобного он не делал, — заверила Рика, — я просто спросила. Он бледный, кашлял сильно. Видимо, и правда тяжело болен. А ведь какой молодец, работает, учится.

— Чтобы и мы с тобой были молодцами, — в тон продолжил Вилохэд, — надо управиться с поиском свиней до вечера. Любопытно поглядеть на артиста, наделавшего столько шума.

Библиотека герцогов Окку поразила чародейку: это была не просто комната с камином и полками книг. Её взорам предстало настоящее хранилище знаний со стеллажами, два стола с лампами, удобные кресла у окна, лесенки на колёсах. Кто-то сильно постарался, обустраивая такое.

— Дедушка, тот самый, что составлял атлас, — словно услышав мысли Рики, ответил Вил, — он был буквально одержим книгами. Где-то треть всего собрания – его заслуга, как, впрочем, и распределение книг по разделам и приведения в порядок архива рода.

— Давай проверим, не засел ли где за стеллажами ваш болезненный студент, — проговорил коррехидор, закрывая дверь, — нам совсем не нужны лишние уши и глаза, а также язык, который не преминет разболтать обо всём увиденном и услышанном.

Коррехидор прошёлся по помещению и заглянул за стеллажи. Студента в библиотеке не оказалось. Он снял с полки большую, оправленную в алый бархат книгу с золотым тиснением на переплёте:

Полный атлас Оккунарской долины

— Вот, — Вил перелистнул страницы, бережно переложенные папиросной бумагой, — то, что нам нужно.

Глазам чародейки предстала топографическая карта местности с подробными надписями, выполненными красивым почерком с характерными завитками прошлого столетия.

— Подойдёт, — кивнула она.

Из сумочки был извлечён кусок уже прилично подтаявшего навоза, чародейка отщепила крошечку пинцетом и разместила на маленькой чашечке для подогретого спиртного. Чашечка была поставлена прямо на ферму Вилсонов у горячих источников, покрашенных на карте нежно-голубым цветом. Тама, с радостью покинувшая духовный план, оробела слегка в незнакомом месте, но мгновенно освоилась, принялась носиться вдоль книжных полок, заглядывать в горшки с филодендронами и фикусами. Потом, налетавшись вдоволь устроилась на плече хозяйки, невежливо показав язык коррехидору. Рика тем временем положила на чашечку несколько своих волосков и посыпала семенами подорожника (они должны были открыть пути), капнула несколько капель терпко пахнущего масла бергамота и, замкнув цепи внутри себя, щёлкнула пальцами. Волосы, навоз и семена подорожника сгорели в зеленоватой вспышке пламени. Фамильяр слетел к чашке. От энергичных взмахов крылышек бражника пепел поднялся лёгким облачком, чародейка протянула левую руку, закрыла глаза и негромко произнесла:бураиндо кенсаку!

Пепел стал медленно оседать на атлас. Он свернулся в жгутики и рыскал над Оккунарской долиной, обвился вокруг столицы Дубового клана, словно живой полз по горам, замерев над горячими источниками. Потом вдруг распался мельчайшими искорками и исчез.

— Пропавшей свиньи нет в Оккунари, — Рика потёрла покрасневшие глаза, — просто нет.

— Как такое возможно? Её съели? Вывезли?

— Скорее вывезли, чем съели, — ответила чародейка, собирая свои вещи и закрывая атлас, — если бы съели, я всё равно нашла бы следы: в животах едоков, в сортире, в месте, где свинью забили. Поэтому, полагаю, украденного хряка вывезли.

— По железной дороге незаметно свинью не вывезти, — рассуждал коррехидор, — но вполне можно её усыпить, погрузить на сани, присыпать сеном и увезти прочь. Не понятно только при чём тут магия иллюзий? Да ладно, на сегодня я исчерпал свои силы. Пора и отдохнуть, ступай, переоденься в зелёное платье, только не надевай орден. Ты – богатая студентка из хорошей семьи. Хочу, чтобы Трепач лопнул от зависти, — совсем не к месту добавил он.

Ресторация «Дюжина дубов» встретила их приглушённым гулом голосов, вежливым метрдотелем и ароматами пряностей, без которых не мыслимо ни одно артанское блюдо. Оказалось, у семейства Окку имеется свой собственный столик, находящийся в самом центре зала, чуть ближе к стене. На таком отдалении от сцены, чтобы всё было прекрасно видно и слышно, но близость артистов никак не досаждала привилегированным гостям.

К ним сразу подошёл сам хозяин ресторации – представительный мужчина лет пятидесяти с лишком, его широкое лицо лучилось гостеприимством.

— Ваше сиятельство, — он поклонился, — счастлив видеть вас у себя.

— Взаимно, господин Дару, взаимно, — ответил Вил.

— Вы, как нельзя вовремя, — господин Дару тонко улыбнулся, — у меня выступает особенный артист, — он сделал паузу, чтобы собеседник имел возможность задать вопрос, на который владелец «Дюжины дубов» с великой радостью бы ответил. Но Вилохэд промолчал, и ему самому пришлось продолжать, — Нодивара Шино радует публику уже третью неделю, а поток посетителей не только не спадает, а наоборот, увеличивается. Взгляните, в зале нет пустующих мест, — он сделал широкий жест, как бы предлагая своими глазами убедиться в правоте его слов.

— Мы почему-то не видели афиш в городе, — лениво протянул Вил, — в Кленфилде артисты всегда извещают о своих выступлениях.

— Нодивара – не такой, как все, — тоном заговорщика проговорил собеседник, — он категорически против публичной шумихи. Считает, его талант и приватность сработают лучше любых афиш. Но дела вынуждают меня покинуть вас, господа. Наслаждайтесь нашей кухней, у нас сегодня особенно удались карпы под сливочно-грибным соусом. И ждите выступления. Уже скоро!

Господин Дару ещё раз почтительно поклонился и отправился восвояси.

Посетителей в ресторации и правда было много. Пока Рика осматривала небольшую сцену с деревянным наличником, изображающим ровно двенадцать дубовых деревьев, Вилохэд сделал заказ.

По залу пробежал лёгкий ветерок оживления, и на сцене появился долгожданный исполнитель. Им оказался невысокий молодой парень в обтягивающих штанах, заправленных в высоченные сапоги цвета запекшейся крови со множеством пряжек, белоснежную рубашку с пышными рукавами и жабо и, как ни странно, его лицо срывала белая маска с нарисованным лицом. Такие маски продают на праздниках и около храмов. Тонкие пальцы пробежались по длинному грифу, и артанская лютня издала протяжный стон.

— Как он будет петь в маске? – удивлённо поднял брови Вил, — голосу некуда выходить, звук получится глухой и слабый.

Но вопреки ожиданию из-под маски раздался чистый достаточно высокий голос, который запел песню о неразделённой любви. В ней говорилось о юноше, что увидел на празднике незнакомку в маске белоснежной лисы, последовал за ней и оказался в лесу, окружённый призраками.

В этот момент все светильники на столах одновременно приглушили своё свечение, и по полутёмному залу пронеслись полупрозрачные призраки. Они сгрудились вокруг юноши, продолжающего петь про ночной ветер и шум деревьев, про замирающее от страха сердце юного влюблённого, обманутого лисой-оборотнем, о разбитом сердце и маске – единственном предмете, стоящим между ним и сворой голодных призраков заколдованного леса.

Раздался звук лопнувшей струны, и маска, скрывавшая лицо артиста, разлетелась на куски.

— Иллюзия, как я и думала, — удовлетворённо проговорила Рика, — уж больно звук голоса был чистым. Вот как раз мы и видим обычное применение магии иллюзий: маска, призраки.

Под разбитой маской скрывалось красивое аскетичное лицо с высокими скулами, хищным носом и глубокими глазами. Призраки устроили вакханалию, пытались отнять лютню, и только своим пением герою удалось их утихомирить и дождаться рассвета. Утром он решил найти свою настоящую любовь.