Обнажая запреты (СИ) - Лари Яна - Страница 30

А выяснять и не приходится. Сообщение с её номера заставляет изумлённо вскинуть бровь.

«21:10 "Макдак" на углу сквера. Не опаздывай. И да, не звони мне. Это сюрприз»

Действительно, мой встречный звонок остаётся без ответа. Она сбрасывает. Я усмехаюсь, решая не настаивать. Состояние такое… Неописуемое. Легко, будто гору с плеч скинул. И это без преувеличения стоит того, чтобы не портить Малой настроение своей упёртостью. Благо заняться есть чем.

Весь день мотаюсь по поручениям матери. Она решила перекрасить стены в одной из комнат. Моя егоза всегда затевает ремонт, когда сильно нервничает. Стараниями отцовской наседки снимки, где он с Андрюхой на руках уже с утра есть во всех соцсетях. Не сомневаюсь, что причина только в этом.

— Красиво, — я убираю с пола полиэтиленовую плёнку, забрызганную краской. Складываю в большой мусорный пакет. — Если надумаю облагородить свою берлогу, тоже выкрашу всё в кремовый.

— Это айвори, — поправляет мать. — Или цвет слоновой кости. Ласкает взгляд, правда?

— Конечно.

Да мне всё равно на самом деле, лишь бы не траурный. Нечего подкармливать депрессию. А этот светлый, позитивный — то, что доктор прописал.

За окном начинает смеркаться. Я криво усмехаюсь внезапной мысли, что двадцать пять лет — поздновато для первого свидания. Настоящего свидания. В смысле с интересным себе человеком, а не просто сексуальным объектом.

— О чём думаешь?

Снова улыбаюсь, теперь уже в открытую. Всё-таки это чисто материнский скилл, заводить нужный разговор в нужное время.

— Как ты поняла, что любишь отца?

Она мягко смеётся, стягивая с рук резиновые перчатки.

— Он долгое время выводил меня своим равнодушием. Потом я узнала, что беременна тобой и знаешь… наверное, именно тогда призналась себе, что моей любви хватит на двоих.

— А отец?

— А что отец? Отцу уже некуда было деваться, — тихо признаётся она. Затем голос крепнет, приобретая режущие нотки самоиронии. — Теперь остаётся только гадать, почему он всё-таки ушёл: тоже полюбил или начал задыхаться моим обожанием.

— Я всё время думал, что вас свела взаимность.

— Нас свёл мой эгоизм, — сухо рубит мать и достаёт из мини-бара бутылку белого вина. — Будешь?

— Нет, мне уже пора. Одна точно справишься? — уточняю, имея в виду вот совсем не уборку.

В крайнем случае посидеть с Анютой можно и здесь. Мои две женщины прекрасно между собой ладят.

— Поезжай, спокойно. Неужели ты думаешь, что я спасую перед какой-то хандрой?

— Я уже не знаю, что думать.

— На самом деле всё просто. Я хотела любить твоего отца, а чего хочет он сам никогда не спрашивала. Потому что в глубине души знала ответ, и тот мне сильно не нравился. Прости если заставила считать иначе. Всё в порядке. Правда.

— Тогда я помчал. Сильно не шали, — подмигиваю, постукивая пальцами по горлышку бутылки.

— Дань…

Я останавливаюсь в дверях, оборачиваюсь.

— Ты брата видел?

— Ещё утром, — не могу сдержать улыбки. — Совсем кроха. Держать страшно.

— Молодец, — в её глазах появляется гордость. — Иди уже. Не заставляй девушку ждать.

— Откуда ты…

Но мать только отмахивается.

Зря только переживала. Аня опаздывает. Я терпеливо жду. Сюрприз же, мало ли какие накладки возникли. Она не приходит в «Макдак» ни в девять пятнадцать, ни в десять, ни в одиннадцать. Попытки дозвониться прицельно бьют по нервам короткими гудками. То ли Малая разбила телефон, то ли за день опять накрутила себя и добавила меня в чёрный список.

Зажав подмышкой поникший букет анютиных глазок, принимаюсь набирать СМС-сообщение. Безликого «Привет» достаточно, чтобы проверить подозрения и не выдать в каком я сейчас раздрае.

Жму «отправить». Отчёт о доставке приходит практически сразу. Значит всё-таки второе.

Сажусь в машину и несколько секунд смотрю вперёд оглушённый вопросами. Да что зря гадать? Все ответы в её голове, не в моей. Женская логика зверь непредсказуемый.

Я завожу мотор и еду к Королёвым.

Частный сектор встречает сонным лаем собак. В зарослях обочин стрекочут невидимые сверчки. Красота. А ведь могли бы здорово погулять. Вырубаю фары и щёлкаю зажигалкой. Глазами нахожу её окно. Свет не горит, но входная дверь распахнута настежь, будто приглашает. Меня особо упрашивать не нужно.

Докуриваю сигарету в три затяжки и неторопливо захожу во двор. Как раз в тот момент, когда из-за угла показывается её мать с охапкой пахнущего свежестью белья.

— О, Дань, здравствуй, — на женском лице расцветает настороженная улыбка. — А ты чего так поздно, случилось что?

— Добрый вечер, тёть Оль, — старательно гашу в голосе досаду. — Я к Анюте. Дозвониться не могу.

Она даже замирает, окидывая меня цепким взглядом с ног до головы.

— Так парень за ней заехал. Мы вот только созванивались. Может, потому тебе и не ответила. Спанч, фу! — женщина отвлекается на зарычавшего спаниеля, который меня явно ещё с прошлой встречи невзлюбил. — Ей что-нибудь передать?

Едва удерживаюсь, чтоб не выматериться. Смачно. Грязно.

— Не нужно, — отзываюсь мрачно, — Меня мать за костюмом прислала. Аня вчера сдать забыла. Дети, сами понимаете. Нужна химчистка.

— Ты про платьишко зелёное? Так оно чистое, выглаженное, на плечиках висит. Сейчас принесу.

— Да, оно.

Удачно я свой увядающий веник на пассажирском сидении оставил.

Стоит остаться одному, как моя улыбка тает, стекая по лицу гримасой злости. Сюрприз она мне, блять, приготовила. Гениальная находчивость! Я оценил.

Забираю чёртово платье, бросаю пару дежурных любезностей на прощание и отъезжаю аж до… конца длинного забора.

В машине душно. А, может, это душит злость, не разберу.

Почему с ним, а не со мной?! По-любому спонтанно вышло. Анька бы в игры играть не стала. Значит, всё-таки наплёл ей что-то дятел этот небритый. Недаром мне его рожа сразу не понравилась.

Сажусь на капот и смотрю в звёздное небо. Долго сижу. В пачке остаётся последняя сигарета, ноги немеют от ночной сырости, а Анюта всё не возвращается. Холод пробирается под одежду, дубит мышцы, добирается до той глубокой норы, в которой клубком потревоженных змей шипит и жалится муторная тоска. В полном городе людей меня живьём грызёт одиночество.

Бессмысленно прождав с полночи, возвращаюсь в машину, но только для того, чтобы согреться. Наверное, в какой-то момент я всё-таки отрубаюсь, потому что следующей картинкой становится серый рассвет. Меня будит настойчивый стук в окно, а окончательно вытряхивает в реальность дерзкий вид склонившейся к окну пропажи.

Её волосы вьются от влаги, улыбка дурная, глаза злющие.

— Подъём, Север! Опусти-ка стекло.

Мужской пиджак, накинутый на Анькины плечи, заставляет руку сжаться в кулак.

Шикарный, бля, поворот.

Анна

— Анюта, спасибо.

— За что?

— Я забыл, когда в последний раз действительно отдыхал. От социума, ярлыков, здорового питания. Неудивительно, что загулялись почти до рассвета, а я и не заметил.

Артём усмехается, глядя вперёд себя на высеребренную луной реку. Мы совершенно одни на набережной, сидим так близко, что соприкасаемся рукавами.

— Ты сам предложил взять еду навынос, — ставлю банку колы рядом с собой на парапет, наслаждаясь тем, как ветер обдувает лицо свежестью.

Покой — это то, что мне сейчас нужно.

— Согласись ты, как обычно, поужинать в ресторане, мне бы такое в голову не пришло.

— Когда б я ещё тебя увидела в джинсах и футболке, — тихо смеюсь, заправляя волосы за ухо.

Коленки начинают дрожать от возрастающего волнения. Упрямо рассматриваю рябь на воде, но взгляд против воли возвращается к Артёму. В сумерках его волосы кажутся абсолютно чёрными, щетина жёстче, а улыбка загадочнее. Я совру, если скажу, что совсем не испытываю сожаления от необходимости расстаться. Он внимательный, чуткий, приятный.