Упорядоченное (Сборник) - Перумов Ник - Страница 22

– Т-тело д-для в-воплощения? – язык едва повиновался Вениамину.

– Ну, конечно! – снисходительно пророкотал профессор. – Уж не считает ли любезный господин ассоциат, что мои изыскания следует продолжать вот в таком, крайне неудобном для учёных занятий виде?

– Н-но тело…

– Мы изучим этот вопрос дополнительно, – уверенно заявил призрак. – Вот-вот разразится эпидемия некроэпизоотии, орды восставших мертвяков уничтожат, разорвут и сожрут всё живое на своём пути и я…

– Профессор! – нашёл в себе силы Вениамин. – Со времени вашей… э-э-э… со времени безвременной… то есть трагической… вашей кончины прошло уже шестьдесят лет! А всеобщей пандемии разупокаивания так и не случилось!

Но почтенного дона ди Фелипо не так-то легко было сбить с толку.

– Значит, она разразится вот-вот! – без тени сомнения бросил он. – Согласно моим вычислениям вероятность её возрастает с каждым годом; и хорошо бы, кабы она имела место в прошлом, ещё не набрав полной силы; сейчас же, шестьдесят лет спустя, прорыв станет поистине ужасающим. Нельзя медлить, мой дорогой, никак невозможно!

– Но… что же мне делать?

– Выполнять мои указания, – немедля отозвался профессор. – Сейчас вам надо отринуть свои страхи, впустить меня в своё сознание целиком и полностью – продиктовать необходимые указания я не могу, они слишком сложны, но постараюсь передать, так сказать, невербально.

– Профессор… но… как же вы… как вы оказались…

– Мой милый, сейчас это совершенно неважно. Но, если вы настаиваете – трагическая случайность на завершающих стадиях эксперимента. Несчастливое стечение обстоятельств, выпадающее раз в сто лет. Флуктуация. – В голосе ди Фелипо явственно слышалось нетерпение. – Вам так важно это узнать прямо сейчас? Не забывайте, наше время ограничено!

Холодные чужие пальцы настойчиво давили ему на виски, однако Вениамин продолжал сопротивляться.

– Что это… было за оружие? Я должен… знать! Профессор…

– Спаситель великий, – вздохнул призрак. – Ну и молодёжь пошла. Никакой страсти к истинно рискованному научному поиску! Всё хотят, чтобы по правилам, по уложениям, с гарантированным результатом…

– Профессор… – простонал Вениамин. Боль становилась нестерпимой, но сдаваться и впускать кого бы то ни было в сознание он не собирался. – Вам… трудно?

– Ну конечно же, нет, – последовал желчный ответ. – Хорошо, уважаемый ассоциат. Смотрите вот на этот экспонат. Да-да, на сию заспиртованную голову. Смотрите ей в глаза.

Вениамин повиновался.

– Поневоле придётся многое пропустить, – профессор не скрывал неудовольствия. – Только самое главное. Смотрите!

Уродливая башка в банке конвульсивно дёрнулась. Рот искривился в гримасе боли, хотя что могла ощущать отрезанная голова?

Слепые глаза раскрылись, и Вениамин увидел…

…Вечерний сумрак. Развороченные могилы, опрокинутые монументы и могильные плиты. Здесь хоронили богачей, если судить по мраморным мавзолеям и вычурным статуям, ухоженным дорожкам и возвышавшемуся чуть дальше величественному собору Спасителя. Чистые белоснежные стены, алые черепичные крыши, сверкающий золотом крест на вершине шпиля.

И у самого подножия этих чистеньких стен, на мраморных, как и почти всё вокруг, ступенях – кровь. Кровь и тела, разбросанные, словно детские игрушки. И над ними, над телами – целое скопище мертвецов, поднявшихся из могил.

Здесь были почти нагие костяки и почти незатронутые тлением трупы. Мужчины и женщины, старики и дети, старухи и юноши. Девушки в подвенечных платьях, так и не успевшие выйти замуж и обвенчавшиеся взамен этого с могилой.

И сейчас они рвали ещё тёплую плоть убитых ими людей. Быть может, собственных детей, или внуков, или правнуков, – им это было неважно.

Вениамина едва не вывернуло наизнанку.

– Знаменитое разупокаивание в Хастингсе, – деловым тоном объявил профессор. Его жуткая картина, по-видимому, ничуть не смущала. – Привилегированное кладбище, высокая сохранность тел и костяков благодаря частичному бальзамированию… Извольте видеть, господин ассоциат, что случилось дальше.

О «знаменитом разупокаивании в Хастингсе» Вениамин ничего не слышал.

Двери собора, массивные, с два человеческих роста, украшенные затейливой резьбой, были сорваны с петель, там, где полагалось быть засову – торчащие веером щепки.

– Внутрь можно не заглядывать, там всё ещё хуже. А теперь – глядите, сударь мой ассоциат, глядите!

Из-за угла стремительным шагом появился бородатый импозантный мужчина: что называется, в самом расцвете сил, с властным правильным лицом, сильным подбородком и стальными глазами, хоть сейчас на картину. В руке он сжимал вычурный посох белого дерева, в оголовке полыхало белое пламя, обнимавшее набалдашник, как огонёк свечи обнимает фитиль.

– Нет, это не я, – прокомментировал профессор. – Мой компаньон и, если угодно, наставник. Декан, академик и доктор…

Бородатый маг замер на мгновение, затем резко вскинул посох, нацеливаясь им в жрущих мертвяков. Вениамин ожидал чего-то эффектного, вроде потока пламени, огненных шаров или молний, но вместо этого на анимированные трупы и костяки вдруг полезла земля, вспучиваясь чёрной пеной. Подобно морским волнам, дёрн вздыбился вместе с травой, тёмная почва под ним волновалась, накатываясь на мраморные ступени. Она захлестнула ближайший скелет, увлечённо обгладывающий ногу женщины, потащила вниз, несмотря на его барахтанье и попытки зацепиться.

Земля неумолимо заваливала пожелтевший костяк, накрывала, словно тщась вновь похоронить в собственном лоне.

Остальные мертвяки дружно подняли головы. Как-то подозрительно дружно; и так же подозрительно дружно, словно их вела общая для всех воля, ринулись на чародея.

Один из мертвяков разлетелся ошмётками гнилой плоти и костей, словно в него угодил незримый молот; но остальные в один миг с феноменальной резвостью покрыли отделявшее их от мага расстояние, вцепились в него, повалили, поволокли…

– Я позволю себе не вспоминать звуки, коими это сопровождалось, – сухо объявил ди Фелипо. – А вот теперь, молодой человек…

В полной тишине всё из-за того же угла храма опрометью выбежал ещё один маг, куда моложе, со впалыми щеками, чуть великоватым носом и острым подбородком. Борода росла клочками и ещё не успела протянуться от уха до уха, однако это, несомненно, был профессор ди Фелипо, ещё не успевший сделаться знаменитым астромагом и…

И призраком.

Рядом с ним ковыляло на четырёх конечностях неуклюжее существо, напоминавшее мумифицированного пса, зачем-то облачённого в подобие роскошной бронзовой брони с выгравированными рунами и символами. По изгибам и росчеркам знаков пробегал голубой и зеленоватый огонь, в существе двигались поршни и рычаги, словно ему требовалась помощь, чтобы просто переставлять лапы.

Молодой ди Фелипо остановился. Он глядел на окровавленные останки своего учителя, часто моргая. Рот у него приоткрылся, и выглядел он совершенно не героически.

– Да-да, именно так, – услыхал Вениамин. – Именно таким я и был в ту пору: одержимый собственными идеями, вдохновлённый первыми успехами… но не стану изображать себя сказочным богатырём, который одним махом семерых побивахом. Было именно так, как было. Смотрите дальше!

Ди Фелипо попятился, по-прежнему не отрывая взгляда от жуткой сцены. Рука его опустилась на загривок ковылявшего рядом с ним конструкта – а что это был конструкт, Вениамин не сомневался. Руны заискрились и засверкали, рычаги вздрогнули, бронзовые пластины раздвинулись – «пёс» ди Фелипо вразвалочку, неспешно потрусил навстречу неупокоенным.

А они дружно ринулись к нему – словно давно не видевшиеся возлюбленные.

Молодого мага они полностью игнорировали. Забыли они и об оставшейся валяться добыче, которую только что рвали с такой жадностью.

Возникла куча-мала, блеск бронзы исчез под натиском костей и мёртвой плоти. Чародей ди Фелипо быстро делал какие-то пассы руками, и губы его шевелились, он явно накладывал какое-то вербально-жестовое заклятие – и тут груду мертвяков пробил яркий тёмно-золотой луч, разбросавший уже один раз умершие тела. Нет, Вениамину показалось – это был не луч, а что-то вроде бронзового копья, какими на турнирах сражаются рыцари Империи Креста.