Неприкаянный 1 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 26

Конечно, для не сильно высоких гномов, в среднем уступавших человеку сантиметров 20 роста, они не подходили. Но да у них имелись привычные им мечи. А вот для эльфов, в среднем превосходящих людей на те же 20 сантиметров роста, пришлись весьма кстати, как и для более физически сильных орков. И те, и другие, обладая большей силой и великолепнейшим глазомером, с легкостью снимали голову с плеч даже не думавших защищаться неприкаянных, попадая по шее верхней четвертью клинка. Ну и про тишину использования именно холодного оружия можно было даже не говорить, как и про его финансовую экономичность. Если на винтовочный выстрел, стоящий от 1 до 5 рублей, могли сбежаться все неприкаянные имеющиеся в радиусе километра, то на чавканье прорубающей живую плоть стали не отреагировали бы и находящиеся метрах в тридцати. Потому многие гражданские проживающие вне крупных городов, выучив из имеющегося множества всего четыре несложных приема, предпочитали владеть именно подобным холодным оружием, нежели огнестрелом. А что? Дешево, сердито и надежно. Правда, персонально для меня длинноклинковое оружие было избыточным. Но продавать шашки я пока не стал, поскольку уже сообразил, что, имея одних стрелков, вряд ли смогу пробиться к месту нахождения своей души, учитывая всеобщее засилье неприкаянных в тех, когда-то густозаселенных, местах. Тут скорее пригодился бы легион-другой гномов с их копьями и щитами, да тысячи стрелков с арбалетами. Вот только на такое счастье мне не приходилось рассчитывать в принципе. Хотя идею с арбалетом я отложил себе в голове. Мало ли как могли пойти дела в будущем.

Вообще, на удивление, политика владения личным оружием у жителей и гостей новообразовавшихся баронств, герцогств, княжеств, вольных городов и так далее и тому подобное, оказалась донельзя человекоориентированной. Точнее, ориентированной на удобство каждого уцелевшего разумного. Револьверы, пистолеты, ружья, винтовки, пулеметы, пушки – свободный разумный имел право владеть любым типом и количеством оружия. Да задайся я вопросом восстановления полноценного линкора, мне бы никто лишнего слова не сказал! Лишь покрутили бы пальцем у виска, поскольку содержание линейного корабля не могли позволить себе даже власти Кенигсберга. Потому-то на мои потуги по восстановлению боеспособности тех же винтовок вообще никто не обращал особого внимания. Лишь Регин один раз предупредил по поводу недопустимости стрельбы внутри его усадьбы, хоть мною, хоть кем из принадлежащих мне вернувшихся. Убить бы меня за это не убили, но штраф был озвучен более чем солидный – десять империалов с каждого нарушителя. Не говоря уже о возможности получить свинцовую пилюлю в ногу или же руку от кого-нибудь из стражников. Да, да! Большинство из них наблюдали не столько за окрестностями, сколько за порядком внутри усадьбы. Особенно сейчас, когда на постой вставал очередной отряд ловцов неприкаянных.

Это встреченные мною в первый день Тимоха с Егоркой были откровенно безобидными молодыми дурнями, что решили попытать счастья в данном деле и потерпели неудачу, едва начав карьеру. Профессионалы же своего дела отличались от них, как немецкие овчарки от карликовых пуделей. И именно такой отряд начал заходить в открытые ворота, когда я, довольный завершением работ по приведению в порядок винтовок, шел в таверну перехватить что-нибудь вкусненькое, мурлыкая себе под нос какой-то веселый мотивчик. Я прям с трудом сдержался от того, чтобы сделать охотничью стойку, увидев столь немалое количество практически ничейных душ, которые были мне столь потребны для пополнения собственного отряда, благо неприкаянных из числа пограничников я так и не продал гному, выбрав платить копейку-другую за их простой в подземельях усадьбы. Одним делом было списать в смертники все население усадьбы, за хозяином которой стояла какая-никакая, но сила. И совсем другим делом стало бы исчезновение ловцов, чья профессия по умолчанию подразумевала под собой риск утери собственной души. Дело оставалось за «малым» – узнать, к какому городку они отправятся, да решить, наконец, вопрос с ушастым имуществом.

[1] Фальката – тип серповидного меча с заточкой располагающейся на вогнутой (внутренней) стороне клинка.

- Радуйся, хуман. Еще один эльф приехал. Глядишь, избавишься-таки от своих пяти гирь на ногах в ближайшее время, - именно такими словами поприветствовал меня Регин спустя еще два дня, проведенные мною за отдыхом перемежаемым пристрелкой своего карабина и восстановлением физических кондиций тела. - Он сейчас осматривает мужика, а после посмотрит и на баб. Так что готовься показывать товар лицом. Ну, и не лицом тоже, хе-хе. Кто этих эльфов знает, на что именно они обращают свое внимание при выкупе соотечественников, - пробурчал под конец гном, не забыв при этом сплюнуть на землю. Он как раз застал меня у ворот усадьбы, когда я возвращался с ближайшего поля, где успел отстрелять еще с полсотни патронов – целое состояние по меркам сегодняшнего дня. Боеприпасы, конечно, являлись для меня едва ли не стратегическим ресурсом, но и оружием требовалось научиться пользоваться как можно лучше в самые сжатые сроки. Потому за все время пребывания в замке я уже успел выпустить по установленным мишеням под три сотни пуль, нащупав-таки точки прицеливания для ближних дистанций боя, когда целиться приходилось сильно ниже намеченной зоны поражения. Заодно это позволило удостовериться в прежнем мнении, что далее 400 шагов с открытого прицела нечего и мечтать поразить человеческую фигуру. Может для кого другого и 600 шагов не являлись пределом, но для меня карабин Мосина являлся совершенно новым оружием, с которого предстояло стрелять и стрелять, дабы сродниться с ним в должной мере.

- Радуюсь, - тут же кивнул я головой. - Куда вести мое ушастое племя?

- Ко мне в кабинет. Причем, можешь вести прямо сейчас. Эти двое эльфов уже полчаса как общаются, так что, полагаю, скоро все решится. И ты это, - кинул взгляд он на мой карабин, - приходи не с пустыми руками. Что-то мне эта история с твоими эльфами с каждым новым днем перестает нравиться все больше и больше.

- Полагаешь, если приду безоружным, этот новый эльф будет давить и всячески сбивать цену? - по-быстрому обдумав, в чем может состоять интерес гнома, демонстрирующего столь немалое беспокойство за мое состояние, высказал я наиболее логичную мысль. Все же если мой собеседник ранее и был в чем замечен – так это исключительно в любви к деньгам, терять которые он уж точно не стремился. Ведь, чем больше получал со сделки я, тем больше получал и он тоже.

- Кто этих остроухих знает, - вновь сплюнул тот на землю. - Непонятные они. То, что у них водятся солидные деньги, известно всем. Все же их амулеты и магические услуги стоят непомерных средств. Ты мне, кстати, еще десять империалов должен за амулет-переводчик, - слегка отступил он от темы разговора, дабы напомнить мне о немалом долге. - Так вот. Деньга у них водится. И деньга немалая. Но при этом выкупать абсолютно всех своих не спешат. А ведь их не сказать, что сильно много. Во всяком случае, в тысячи раз меньше, нежели вас, людей. В том же Кенигсберге их даже полусотни не наберется. Причем сплошь мужики. Я бы на их месте мигом стойку сделал на доставшихся тебе краль. Эти же лишь носы воротят, да за казни платят! Говорю же, непонятные они.

- Может педерасты? - предположил я, выслушав эмоциональную речь гнома, в чьей культуре стоять за своих было едва ли не самым важным пунктом наравне со стяжательством. - Потому и живут в городе такой небольшой группой, что их свои же из лесов выперли. А они теперь мелко мстят, уничтожая природных конкуренток в меру своих сил и возможностей.

- Педерасты или нет – все равно должны были выкупить. Остальные-то эльфы в любом случае рано или поздно прознали бы про твою «добычу». И за подобные фортеля вполне могли пустить всех этих деятелей на кебаб, невзирая на их силу и полезность обществу. Вообще они, по-хорошему, должны были прибежать сюда со скоростью ураганного ветра за четырьмя-то молодыми и способными родить детей женщинами. Трудно у них все с продолжением рода, - довел он до меня еще один клочок познавательной информации. - Эти же являются, будто одолжение делают. Непонятно! - вновь повторил он то, что его гложило в данный момент более всего.