Синдром космопроходца (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 23

Рокотов стоял у входа в ангар и рассматривал ряды новенькой, нечасто эксплуатируемой техники. В отличие от хлама в космопорту эти аппараты содержались в образцовом состоянии. Острые носы серебристых быстроходных флайеров, суда на воздушных подушках, сигарообраные капитуляры. Перед ними было стыдно. Лучшие образцы научной и дизайнерской мысли томились здесь, тогда как колонисты запрягали в телеги местных завров.

Он выбрал ближайший аппарат. В кабине с комфортом разместился бы только пилот, двоим уже пришлось бы потесниться, но Рокотов и не собирался брать пассажиров, а с ребенком, если Лиру он все же отыщет, он точно в кабину влезет. Зато данная модель могла как передвигаться по земле, так и подняться в воздух, а в случае необходимости — сесть на воду.

Несколько внимательных и сочувствующих взглядов сопроводили его выезд, нашлись среди них и осуждающие, но Рокотов предпочел не обратить внимания. Что ему до мнений убогих стационов, предпочитавших жить в глуши, отказываясь от скорости и восторга свободного полета?

Серебристая птица поднялась в воздух, легко повинуясь джойстику, сделала круг над поселением и, распростерши четыре крыла, понеслась над лесистым морем. Белесые облака толпились в вышине, но Рокотов опасался выходить за их границу. Видеть чистое небо хотелось до замирания сердца, но флайер — не истребитель, да и климат-контроль у него слабый: рисковый пилот мог замерзнуть насмерть, потеряв сознание в разреженной атмосфере.

Отведя душу, вдоволь налетавшись под облаками, он спустился ближе к земле и заскользил над вершинами деревьев. Визуально он никого не смог бы засечь: кроны закрывали весь обзор. Но на то и сканер на борту, чтобы не страдать идиотизмом, тщетно напрягая зрение. Умному аппарату листва препятствием не была: при съемке в определенных диапазонах длин волн она становилась прозрачной, а вот всякая живность, наоборот, высвечивалась. Скольких тварей он увидел — был бы биологом уже орал от счастья.

– Дикую охоту заказывали? – фыркнул он, разглядев группу крупных копытных, отчего-то отмеченных не привычным красным, а ярко-синим цветом. С температурой у них имелись особенности, а может, с составом крови (причину узнает позже, вернувшись в поселение, засев в домишке, мысленно уже поименованном своим, и проверив все данные, а пока просто видно, что отличаются от прочих). – Интересно будет поглядеть через этот фильтр на Витэра, авось и появится доказательство его нечеловеческой природы.

Сказал, и едва не ударил самого себя по лбу. Вот же тугодум! У него ведь имелся миниатюрный аналог сканера, встроенный в пояс, и включить его можно было, не привлекая внимания объекта исследования. И даже почувствуй существо неладное, сумеет лишь сорвать на нем злость (что неприятно, конечно, но не важно по сути): данные утекут на Айзу и ближайшую звездную базу быстрее мысленного импульса, а там уж поставят на уши всех заинтересованных и просто пролетающих мимо.

– Да твое ж сопло да в черную дыру!.. — в сердцах выругался он. — Главное, в следующий раз не забыть включить.

Еще Рокотов мог бы использовать аппарат для поиска драгоценных металлов, такая мысль даже несколько раз посещала его. У колонистов здесь аномалия на аномалии, что-нибудь интересное в недрах найдется наверняка. Но неожиданно восстала совесть: он ведь ребенка ищет и врагов из параллельного измерения выявляет, а не исследует планету на предмет выкачки ресурсов. Джиллини, опять же, обещал не совать нос, куда не следует.

Стоит перенастроить прибор, удовлетворить любопытство, упаси великий космос, увидеть жилу чего-то ценного, и скрыть это уже не выйдет. Отмалчиваться он, конечно, будет, но ведь идиотов в космосе мало, в руководстве предприятий ресурсодобычи и в числе особистов их вообще нет. Один правильно заданный вопрос, и любой детектор лжи (тот, который многие носят на пальце в виде эффектной печатки) это выявит. А дальше уже другие люди (возможно, невежливые) займутся выяснением причин нечестности. Нужно оно ему? Нет уж, спасибо! И так приключений достаточно.

Первые неполадки начались аккурат над Гиблым болотом. Пришлось снижаться и держаться вблизи берега. Меньше перспективы барахтанья в трясине Рокотова привлекало только падение в эту трясину с большой высоты.

Над лесом флайер обрел второе дыхание. Приободренный этим, Рокотов повел его к предположительному обиталищу Витэра. Однако, не пролетев и трети пути, машина словно натолкнулась на незримую стену (к счастью, обладающую неплохой амортизацией, иначе худо бы ему пришлось). На несколько секунд она зависла в воздухе, а затем плавно опустилась вниз.

Все приборы на панели управления сошли с ума. Датчик высоты предупреждал о том, что флайер покидает пределы атмосферы. Спидометр скакал с нуля до максималки и обратно. Часы — в стиле ретро с круглым циферблатом и двумя стрелками — двигались хаотично. Минутная и часовая возомнили себя секундными и отправились в разных направлениях, то встречаясь, то расходясь. Стрелка компаса равномерно крутилась. И связаться с кем-либо, запрашивая помощь, разумеется, не вышло тоже.

Рокотов даже ругаться не стал. Стоило признать, чего-то подобного он ждал, пусть и надеялся на лучшее. Ориентироваться в лесу он не умел: определять юг и север по мхам и лишайникам совершенно ни к чему тому, кто бороздит космические дали. Он лишь теоретически знал, что на севере елки гуще, и то из очередной присказки Ника, коих у того имелось в количестве. Правдива ли поговорка – еще тот вопрос. И не мешало бы разобраться, как эти самые елки выглядят на Новом Йоркшире.

— В какой стороне находится поселение, я не знаю, — посетовал он, поддаваясь извечной привычке космопроходцев, будучи в одиночестве, говорить вслух с самими собой. — А потому и север ни за чем не сдался, даже если каким-то чудом обнаружу.

Флайер задрожал, взвыл двигом и «умер» окончательно: все способное выключиться, потухло.

-- Эй, – Рокотов постучал по панели управления: – Не нужно со мной так, я – не они. Я люблю технику.

Разумеется, флайер остался безучастен к его просьбе и «оживать» не стал.

– Вроде вначале летел на юго-восток, – припомнил Рокотов, – но затем несколько раз менял направление.

Понадеялся на электронную карту, а та возьми и исчезни. Но кто бы знал! Подобное на его памяти случалось впервые. Поломка оборудования, обязанного работать даже в аварийном режиме, давно и прочно считалась нонсенсом.

– Сучья аномалия…

По идее, все выкрутасы приборов должны были записываться черным ящиком и отправляться в центр технического контроля. Если это так, рано или поздно, сюда прилетят спасатели.

– И Джиллини снова вытащит меня из очередной лужи, изрядно позубоскалив, – вздохнул он.

Нужно лишь дождаться. Вот только уверенности в правильной работе техники больше не было. В голову даже закралась предательская мысль о том, что стационы, возможно, не столь и неправы, доверяя заврам. Конечно же, Рокотов немедленно выкинул ее, но неприятный осадок остался.

– Везет, как утопленнику, – сказал он, вручную отодвинул прозрачный пластик крыши, выбрался на крыло и сел, обозревая деревья, обступающие практически идеально-круглую поляну, на которую он приземлился. Выглядели они непривычно: черно-белыми, чем-то напоминающими земные березы, вот только черные полосы не прерывались, а спирально вились по стволам. В густой короткой траве прятались крошечные синие колокольчики. Легкий ветерок шелестел листвой, а мягкое солнечное излучение, пробиваясь из-за туч, приятно ласкало кожу, обещая ничем ей не повредить.

Новый Йоркшир, несмотря на мелкие и крупные каверзы, относился к людям много благосклоннее Земли, которую давно уже перестали считать колыбелью человечества (но звание метрополии она, конечно, отдавать не собиралась). Родной планетой мог быть разрушенный в незапамятные времена Фаэтон, вертящийся вокруг Солнца в виде пояса астероидов, например, или Марс.

Или вот – Новый Йоркшир. Чем не нулевая точка развития человечества? Излишняя сила тяжести, приводящая к многочисленным болезням и хрупкости костей, ультрафиолет, сжигающий кожу, отвратительный климат везде, кроме экваториальной части – все это на нем отсутствовало. Рокотов не рисковал замерзнуть или обгореть на солнце. Он мог пить здешнюю воду (только бы не кадо!) и есть… что-нибудь неядовитое. Пожалуй, основной его проблемой являлось неимение точного направления. Перед глазами так и вставал вид мега-континента, засаженного сплошными лесами.