Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 45

— Не оттого, что вы, пришлые, представляете для меня хотя бы малейший интерес, — продолжал хамилио, собственно рептилией не являвшийся настолько же, как и человеком, кшмури или драконом. Впрочем, по поводу последних абсолютной уверенности у Итена не имелось. — Двум дуэлянтам, вышедшим на поединок, глубоко безразлично, сколько букашек, кишащих в траве под подошвами их сапог, они подавят. Однако жрать этих букашек бесперспективное занятие: несварение случится. У обоих. И ладно бы поплохеет моему сопернику, но мне небезразличен я сам!

— А не жрать? — предложил Итен.

— А погибнуть?

— Нашел, тоже мне, избранного…

Хамилио впервые за этот и, возможно, предыдущий разговоры посмотрел на него прямо. Отнюдь не так, как мгновения или часы назад: не стремясь напугать. Интересный у него оказался взгляд: с лукавинкой, бирюзовый и… знакомый. Вот только снова ли абориген тонкого мира скрывался под личиной, выуженной у Итена из памяти, или действительно…

Додумать, впрочем, не получилось.

— Как же тебя не выбирать, если обладаешь тем, что мне нужно? — спросил хамилио. — В данном конкретном случае свободным телом, которое я сумел бы одолжить.

Итен хватанул воздух ртом. Столь вопиющей наглости он не ожидал.

— Я не про твое собственное говорю.

Пальцы сложились в кулак сами собой. Ударил он тоже на чистых рефлексах, но… не то что промазал, просто гость оказался совсем в ином месте, нежели использованный для разговора образ хамилио. Его-то Итен развеял — любо дорого посмотреть, — а вот от собеседника не избавился.

— Охолонул? Легче стало? — бить в ответ абориген поостерегся, видать, опасался, как бы Итена не вышвырнуло из сна, а то и зашвырнуло туда, откуда он нескоро вернется.

— Смени личину. Видеть тебя такого не могу!

Хамилио пожал плечами и преобразился. Вот именно в того, чей взгляд Итен вспомнил недавно. Огромное и изящное драконье тело: черное с нагрудными пластинами, отливающими медью, синими надкрыльями и удивительными бирюзовыми глазами.

«Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение исполняться, — напомнил Итен самому себе. — Кто сказал? А не помню. Лидар, наверняка ляпнул и оказался прав».

— Так больше устраивает? — абориген издевался не иначе. Однако, если врезать хамилио хотелось очень, то при виде дракона инстинкт самосохранения брал верх.

— И ты так и не сказал, как сумел меня вытянуть.

— Как-как?.. — передразнил абориген. — Да я в принципе способен вытянуть сюда любого, кого хотя бы единожды видел.

И ведь не хвастал.

— А вытянул, — он сделал небольшую паузу, — чтобы предупредить: очень скоро тебя постараются нейтрализовать любым, доступным вам способом.

— Убить?

— Вот уж ни к чему. Отправить тебя туда же, куда и отданное тебе в распоряжение тело, например.

Итен вздрогнул.

Впрочем, к чему удивляться? Если это существо вытаскивало из памяти образы, увидеть, как Элли отдала ему кровь Рожъэ, проблемы не составило бы. В тонком мире мыслей не скрыть: что на уме, то и на языке в прямом смысле еще одной лидаровой фразы… или не его, мало ли чего подцепишь, блуждая по тропам тонкого мира, связывающего все иные-материальные.

— Именно твоя смерть или жизнь неважна моему оппоненту, а вот мне — да.

— Ах, ну надо же! — не скрывая сарказма, воскликнул Итен.

— Моему сопернику есть кому открыть путь в твой мир, — заметил абориген наставительно. — Я же рассчитываю на тебя.

— А ничего, что я полицейский, и за подобные выкрутасы меня не то что уволить, казнить мало? — поинтересовался Итен.

— Разве на пороге гибели Гранвиля подобное имеет хоть малейшее значение? — спросил абориген в тон ему. — Тем не менее, так или иначе, чего бы ты ни выбрал, поберегись. Прежде чем прорвать пузырь ничто и материализоваться, мой соперник попробует убрать с дороги тебя. Может, он пока и не в силах сделать это сам, но подтолкнуть кого-то другого, непременно сможет.

«О чем мы говорили?» — было первой осознанной мыслью. Сам разговор Итен неплохо помнил, но понимание некоторых моментов ускользнуло тотчас, стоило проснуться.

В реальность его отправили также не церемонясь, как до того вытянули в тонкий мир: рывком. Потому, первые мгновения Итен судорожно собирал себя по кусочкам, путался в ощущениях и пытался понять, что изменилось за время его «отсутствия». Плохое предчувствие давило на виски, сердце билось о грудную клетку, желая вырваться наружу, но показывать свое состояние не следовало ни в коем случае: и чтобы не вызвать нежелательных вопросов, и чтобы не упасть в глазах лорда еще ниже, чем уже есть.

Антиподы и поды, кластеры, сознания, души, Вселенная и отдельные миры — они воспринимались понятными там, за гранью реальности, но не сейчас. Сказать, будто его ошеломило новыми знаниями — не сказать ничего. И вид, наверняка, стал ошарашенный донельзя, чего просто не мог не заметить Дракаретт.

Когда Итен открыл глаза, карета уже стояла возле широкой лестницы, уводящей наверх: ко входу в особняк. Само здание пока скрывалось из виду, отсюда удавалось лишь оценить увитые крупными цветами арки, сделанные из пестрого камня ступени. На каждой третьей стояли то вазоны с растениями причудливого вида (с крупными треугольными разноцветными листьями), то статуи диковинных существ, будто слепленных из отдельных частей привычных животных. Впрочем, отчего же «будто»? Ближайшее существо Итен мог определить, как смешение ящерицы, льва и бабочки. Вряд ли такое могло обитать хоть где-то, кроме…

— Возможно, скульптор сноходец, — прошептал Итен.

— Исключено. Я знаю этого… лепилу, — откликнулся Дракаретт с такой интонацией, словно они приехали только что, Итен не засыпал, нанося тем самым обиду аристократу, а дорожный разговор вообще не прерывался ни на мгновение. — Данный тип года три назад обошел чуть ли не каждый второй особняк в столице, предлагая приобрести свои… творения. Эти уродцы, возможно, и выглядят оригинально, вот только создать не уродца данному деятелю не под силу. В такой мешанине диспропорции попросту заметны не столь явно.

Лорд сидел напротив и читал книгу. Весь его вид говорил об увлеченности этим процессом. Однако, будь так, вряд ли он услышал и ответил.

— Значит, сноходец подсовывает ему идеи…

— Или дурная голова покоя не дает, — отмахнулся Дракаретт. — А кроме того, как видишь, уродцев готовы покупать хозяева данного жилища. Неудивительно, что у оригинала-неумехи и Киршица совпали вкусы. Ты сам-то, как? Пробудился окончательно? — поинтересовался он, перевернув страницу.

Итен кивнул. Дракаретт жест отзеркалил, хотя его глаза двигались по строчкам и не следили за собеседником.

«Странно, что Дракаретт не пробовал разбудить меня, когда только приехали, а предпочел ждать, — подумал Итен. — Или у него попросту не вышло?»

Спрашивать он не решился. Да и вряд ли стоило: Итен слишком мало знал об аборигенах. Даже если допустить худшее — тварь способна не только втягивать его в тонкий мир, но и удерживать в нем — вопросов без ответов слишком много. Во-первых, насколько долго? Во-вторых, не в пыльце ли феи все дело? И если нет, то почему подобное не проделала карга и ее подельник еще раньше?

— Тяжелые деньки выдались? — вопрос прозвучал буднично, казалось, заданный из одной лишь вежливости. Вот только Итен уже понял: Дракаретт не из тех, кто станет поддерживать светскую болтовню ради одной лишь светской болтовни. Если интересовался, значит рассчитывал на сведения. Но какие? Ярких событий в столице, по мнению Итена, насчитывалось два — шпионский скандал и поимка болотника — и оба могли интересовать Дракаретта в той же степени, насколько и не могли быть с ним связаны.

Итен неопределенно повел плечом.

— У меня от тебя волосы на затылке шевелятся.

Сказано было вроде бы в шутку, но… когда это лорд Дракаретт так шутил?.. Итен уставился на него, не скрывая удивления.

— И в прямом, и в переносном смысле, Итен. Меня повергает в трепет твое умение влезать всюду, где я имею интерес. Признаться, когда мне расписывали эффекты пыльцы, я сомневался. Как, впрочем, и в возможности вначале создать фею, а затем допустить ее кражу. Однако теперь вижу, что правильно помог чардинцам вернуть украденное.