Аллигатор (СИ) - Черногорская Ксения - Страница 9

Этот бородатый монстр прижал меня к себе.

Он падает на бок и быстро гребёт ногами. Там быстро, что всем мои попытки сопротивляться не дают мне ничего, кроме того, что я то и дело зачёрпываю ртом и носом холодную солёную воду. Подавившись, закашливаюсь и перестаю сопротивляться…

Незнакомец подтаскивает меня к площадке и приподнимает над водой.

Двое другим мужчин, крепко схватив за руки и талию, тут же поднимают ещё выше, в воздух. А затем ставят на палубу.

Падаю на попу и обхватываю голову руками.

Ноги в серых штанах рядом.

Усмешки. Тишина. Какой-то гул вдали.

Бородатый мужик подтянувшись на краю яхты, с лёгкостью выпрыгивает на площадку. Выпрямляется.

С тоской смотрю на яхту с ребятами… Саша и Стас уже на палубе… Мокрые и испуганные…

Они все смотрят в мою сторону.

И…

резво уплывают вдаль…

А я остаюсь здесь. На огромной белой яхте под названием "ALLIGATOR". С четырьмя огромными бугаями.

И как только до меня доходит, что это не сон… и не какой-то прикол…

… я теряю сознание…

Просыпаюсь резко, отпрянув от какой-то вони, что щиплет нос. Фу, мерзость какая! Распахиваю глаза, и отползаю к стене спиной. Какой-то огромный мужик стоит у кровати и ухмыляется. В одной руке у него комочек ватки, в другой маленький стеклянный флакон.

— Выйди.

Я не сразу понимаю, что этот низкий, властный голос принадлежит не ему. Он оглядывается, кивает и выходит, минуя бородатого и мускулистого мужчину в серых штанах. Тот сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Внимательно на меня смотрит.

Дверь закрывается, и мы остаёмся одни в большой, широкой и очень стильной каюте.

Только тут, всмотревшись в это бородатое лицо, я осознаю где я, и кто это такой.

Схватившись за простынь, которая, похоже, служит на этой кровате одеялом, подтягиваю её к себе.

— Что вам надо? — испуганно лепечу я.

— Шоколада.

Интонации холодные, властные, без тени сочувствия.

Меня вновь охватывает дикий ужас.

— Отпустите мненя, пожалуйста…

Он молчит. Взглядом из-под нависающих на глаза широких, тёмных бровей нагло рассматривает меня. Сверлит взглядом. И ничего хорошего мне этот взгляд не предвещает. Я это телом чувствую. Всей кожей.

— Что я вам сделала? — едва не плача, спрашиваю я.

Он молчит.

Моя мокрая футболка висит на другом кресле. До неё метра четыре. Иллюминатор рядом с кроватью тёмно-синий: похоже, уже ночь. Единственное освещение — несколько ламп на стене рядом с креслом, в котором вальяжно сидит этот хищник. И из-за этого освещения и без того суровое лицо его кажется ещё страшнее.

— Ты — моя компенсация.

Он произносит это так, будто разговаривает сам с собой. И мой ответ его совершенно не волнует. Просто констатирует факт.

— Хорошенькая, — добавляет он. — Очень в моём вкусе. Есть в тебе что-то… притягательное.

— Я… — сглотнув, еле выдавливаю из себя я, — вызову полицию.

— Вперёд. Обвиню тебя в изнасиловании.

— Что? — я не верю своим ушам.

— Как тебя зовут?

— О каком изнасиловании вы говорите? — испуганно настаиваю я.

— Ну, судя по всему, о моём. Понимаешь ли, девочка, я довольно богат. Мне нет нужды кого-либо насиловать. Поэтому в ситуации, где ты обращаешься в полицию, ты явно хочешь поиметь кусок пирога. И полиция примет это, как единственную версию, — он ненадолго умолкает. — Так как тебя зовут?

— Никак…

— Хуёвое имя, — на его лице не дрогает ни один мускул. — Тебя, видимо, родители не очень любили.

— Вы моих родителей не трогайте!

— Рот закрой, сопля, — пугающе спокойно говорит он. — Повышать голос будешь в другом месте.

Мне очень хочется прыгнуть на него и исцарапав ему лицо, убежать отсюда. Но я понимаю, что такого варианта просто нет… Максимум, я попытаюсь его исцарапать. А потом он меня попросту убьёт.

— Что вы хотите от меня? — дрожащим голосом спрашиваю я.

Мне очень хочется казаться опасной, но я понимаю, насколько даже само только это желание выглядит жалким.

— Убери простынь.

Замерев, смотрю на него.

— Ты не слышишь?

Сглотнув, продолжаю смотреть на него. Я просто его очень боюсь. Боюсь, что он встанет сейчас с кресла и что-нибудь мне сделает…

— Я. Сказал, — своим низким голосом он будто гвозди в меня вбивает. — Убери. Нахер. Эту. Простынь.

Чуть опускаю её вниз. Просто не хочу провоцировать. Страшно так, что я вот-вот описаюсь…

— Умница.

Ни в голосе, ни в мимике нет никакого одобрения. Это "умница" он произнёс так, будто сказал что-то не имеющее никакой эмоциональной окраски. Вообще никакой.

— А теперь встань с кровати и сними купальник. Желательно сексуально.

— Что? — я не верю своим ушам.

— Мне повторить?

А вот этот вопрос звучит так, что если я скажу "да", он мне просто врежет… Кошмар какой…

— Я не… я не хочу… — едва слышно говорю я.

Слёзы подступают к глазам. Я очень стараюсь сдержать их, но это трудно…

Этот огромный и мускулистый бородач медленно и явно неодобрительно качает головой.

— Я не спросил, хочешь ты этого или нет. Ты — моя компенсация. За моральный ущерб. Я тебе буду трахать, сучка, всё то время, что ты здесь будешь находиться. Во все три твои твои дырки. И твоя задача — хорошо отсасывать, активно скакать на моём члене и вовремя подмахивать жопой. Других нет.

Урод… Просто страшный моральный урод… Карабас-Барабас грёбаный… Ох, мамочки… Ну, почему я такая невезучая… Ну, почему этот ублюдок выбрал именно меня?…

— Да пошёл ты, — едва не плача, шепчу я.

Он усмехается.

— Ты ещё и дерзкая…

Ставит ногу, которая лежала на колене, на пол, и я вздрагиваю и вжимаюсь спиной в стену.

— Красивая, дерзкая сучка, — неожиданно одобрительно произносит он. — Люблю таких.

Я настолько испугана, что даже не знаю, что ему на это ответить. Похоже, я его только раздразниваю. А это, судя по всему, чревато… Впечатление, что он — будто сжатая пружина. Вот-вот на меня прыгнет… Как какой-нибудь тигр…

И самое ужасное в этой ситуации, что я даже сбежать не могу. Он сидит рядом с выходом из каюты и очевидно — меня не выпустит. Да даже если и выбежать отюсда как-то, я же всё равно растеряюсь, куда бежать дальше на этой огромной яхте. А там ведь ещё несколько огромных мужиков… И я понятия не имею, сколько их там всего… Мамочки… Мамочки мои…

— Пожалуйста, услышьте меня, — отчаянно стараюсь задобрить его, а сама вся трясусь от дикого напряжения. — Я не понимаю, что я вам сделала такого, что вы со мной так обращаетесь, но я, честное слово, никому ничего не скажу, если вы меня сейчас просто отпустите!

У меня предательски дрожит голос, но я ничего не могу с этим поделать — страшно мне до ужаса просто…

Он, как-то очень по-хищному, чуть склоняет голову набок. И смотрит на меня холодно, но внимательно. Как на какую-то диковинку. Или зверушку. От этого его взгляда мне настолько не по себе, что я вообще не знаю, что делать…

— Ты мне имя своё не сказала.

— Зачем оно вам?… — испуганно спрашиваю я.

Он хмурится и из-за этого становится ещё страшнее. Пипец какой-то…

— Бля, — жёстко произносит он и встаёт с кресла.

Мамочки, какой он огромный…

— Слушай, ты. Я задал вопрос. Для того, чтобы услышать ответ. А не встречный вопрос.

Паника… Говорить ему своё настоящее имя или придумать какое-то другое?!

— Галя, — выдавливаю из себя я.

Он усмехается. Снова опускается в кресло. Скрещивает руки на груди. Рельефные мышцы перекатываются под холёной, загорелой кожей. Мамочки… У него бицепсы, как моя голова, наверное… И грудь — словно две соединённые вместе плиты… А ещё рельефный пресс, будто броня… Мощная шея… И взгляд такой, что хочется взвизгнуть и сбежать отсюда нафиг, куда глаза глядят…

— Врать ты не умеешь, — говорит он. — Меня интересует твоё настоящее имя.