Право на любовь (СИ) - Бурунова Елена - Страница 16

— А ты не такая уж и простая девка, какой кажешься на первый взгляд, — шепчет его рот, искривлённый в волчьем оскале.

Согретое моим теплом дуло замерло на моих приоткрытых губах. В горле пересохло от возбуждения. Я пытаюсь сглотнуть слюну, и тут же пистолет проникает мне в рот, упираясь в нёбо.

— Не дура, ты не дура, Змейка — уже хрипит Кастет.

Сам возбудился так сильно, что грудь разрывает глубокое тяжёлое дыхание. Дыхание, обжигающее мне лицо. Он шепчет, а я слышу его голос пульсирующими потоками крови в моих ушах. Я даже закрыла глаза, чтобы полностью погрузиться в нарастающее возбуждение, что бурлит и клокочет в самом центре моего естества. Ещё немного я кончу с пистолетом во рту!

— Книжки какие-то там читаешь, — продолжает шептать опасный любовник. — Только вот что я тебе скажу, девочка. Жизнь не в книжках. Жизнь — она здесь. И ты попала, Змейка. Попала, — прохрипел Кастет, вытаскивая пистолет из моего рта и прокладывая влажным от моих слюней дорожку вниз.

Лежу не двигаясь. Не боюсь. Нет. Я наслаждаюсь смертельной лаской. Мои чувства в этот опаснейший момент это танго похоти и безумия. Я на грани! Но молю лишь об одном, только бы он не прекращал так меня услаждать. И Паша, словно слышит мои безмолвные мольбы, сначала обрисовывает пистолетом по кругу мою грудь, а на ставшие малюсенькими камушками соски чуть надавливает и полностью насаживает на них дуло. Он и на этом не останавливается, спуская ствол меж ложбинкой к животу, а там уже и к лобку. Я невольно дёрнулась, когда теплый ствол пистолета упёрся мне в клитор, но стоило давлению перейти в ласкающие движения, как с моих губ сорвался сладострастный стон. Я шире развела бёдра, сама подталкивая Кастета на такое безумство, как ввести в меня заряженный и снятый с предохранителя пистолет.

Одно неловкое движение, дёрнувшийся палец на курке и я труп. Но, чёрт возьми, эти ощущения того стоят. Я просто задыхаюсь, как хочу этого! Хочу! И совсем забыв об осторожности, накрываю своей ладонью руку Паши с пистолетом, указывая где конечная остановка этого слишком острого маршрута.

— Ска, — хрипит теряющий контроль Паша. — Да ты сумасшедшая!

И резким движением просто всадил в меня ствол до самого упора.

Хотела⁈ Получай!

Разрывающий изнутри кайф срывающей быстрой пульсацией накрывает всю меня с ног до головы. Рукоять пистолета больно бьёт по промежности, но то что я испытываю там не подаётся никакому описанию. Это и нестерпимая боль, и расслабляющая истома, и набухающее возбуждение, и колющее наслаждение. Ощущения такой силы, что моё естество плотно смыкается вокруг вторгнувшегося в него железа. А я крепко до хруста в костяшках пальцев, сжимаю простыню. Да так, что мои ноготки рвут тонкую материю. Хочу кричать, но горло сдавливает учащенным дыханием, и единственное что я могу это выдохнуть нечто подобное на приглушённый всхлип. Ещё несколько жестких фрикций пистолетом и моё сознание теряет связь с реальностью, полностью подчиняясь самой тёмной и от того пугающей меня звериной сущности, так долго спавшей в потаённых уголках моей души.

Я пришла в себя под тяжестью мокрого от пота мужского тела. Паша лежал на мне и пытался привести в порядок сбившееся дыхание. Пистолет был зажат между нашими ладонями. Смутно помню, что было после наисильнейшего оргазма в моей жизни. Только малюсенькими обрывками вспыхивают в мозгу расплывчатые картинки, как Кастет вытащив пистолет из меня, продолжает уже традиционным способом, но с таким сумасшедшим напором, будто бьётся молотом об наковальню. И вроде, он тоже кричал. Нет. Рычал, впиваясь жадными поцелуями в мою шею, плечи, грудь. А потом… А потом, слава всему сущему, он всё-таки сохранил остатки самоконтроля и кончил не в меня. Пьянящий запах мужской спермы дразнил моё чуткое обоняние. К тому же, она ещё и смешавшись с нашим потом, послужила естественной склейкой, которую так не хотелось нарушать. Хотелось вот так и лежать, вдыхая дурманящий запах наших обессиливших от страсти тел.

Мокрые, липкие и счастливые. Мы стали безумным открытием друг для друга. Кто мог подумать, что простой перепихон с незнакомцем в отеле выпустит на свободу наших порочных демонов? До него я только мечтала о таком, боясь саму себя и того, что когда-нибудь извращённая фантазия воплотится в реальность.

Уже час как мы лежим обессиленные. Я прижимаюсь к нему, вслушиваясь в ровное биение сердца. Оно, как колыбельная, успокаивает, но почему-то не убаюкивает меня. Паша курит. И курит вторую сигарету. Молчит, глубоко затягивая в лёгкие терпкий дым. Потом выдыхает и снова делает затяжку, тяжело вздыхая. Мы даже в душ не пошли. Вот так лежим в тишине и пытаемся осознать, что это было? Страсть? Безумие? Мы оба сошли с ума? А, может, и были такими без царя в голове? Просто до встречи друг с другом об этом даже не догадывались.

Господи, как же меня гнетет эта тишина и эти роящиеся мысли в голове! Не могу так больше. Не могу. Ещё пять минут такой шипящей его дыханием в моих ушах тишины, и я закричу. Её нужно нарушить. Надо что-то сказать. Что-то, что вернёт мне Пашу до того, как он жёстко трахнул меня пистолетом.

Нужно было что-то сказать, и я ляпнула такую глупость!

— Ты что-нибудь слышал о пассивном курении?

Спрашиваю, пробегая ладошкой по его груди. Обрисовываю копчиком пальца линии скалящегося волка, и повторяю это до тех пор, пока он не замирает, выпуская клуб дыма.

— Что? — отрешённо переспрашивает, будто все это время дремал.

— Пассивное курение намного опаснее активного, — поясняю, уже описывая кончиком пальца его сосок. — Вот ты куришь, а страдаю я.

— Это ты в книжке прочитала? — затушив сигару в пепельнице и поставив её на столик, спрашивает Паша.

— Нет, это нам ещё в школе рассказывали.

— Чёрт, школа! — простонал он, уткнувшись носом в мою макушку, и, втянув ноздрями запах волос, виновато зашептал, спускаясь губами. — Что же ты сделала со мной, Змейка? Я ж никогда так с девками не делал. Даже со шлюхами ласков был. А ты… Ска, что ты делаешь со мной? Ты хоть понимаешь, что могло бы произойти? Ствол заряжен. Посмотри на себя, девочка. На тебе живого места нет, — и взвыл, как волк, осторожно прижав меня к себе, и покрывая поцелуями моё лицо. — Девочка моя. Маленькая. Змейка.

— Мне не больно, — солгала.

Всё моё тело горело огнём, а между ног так пульсировало и свербело, что, сжимая бедра, хотелось самой себе успокаивающе прошипеть. Будто магическое «шшш» ещё с безмозглого детства универсальное заклинание от всех ран. Но моя рана не кровоточила. Она напоминала мне, что бывает, если следовать самым порочным желаниям.

— Лгунья ты, Змейка, — со вздохом сказал Паша, не разжимая своих нежных объятий.

— Почему «Змейка»?

Отвлекаю от душевных терзаний совестливого любовника. Во-первых, из-за простого девичьего любопытства. Всё никак не могу найти подходящую ассоциацию со мной и змеёй. Кроме, конечно, вредного характера. Во-вторых, надеюсь, что это хоть как-то успокоит Пашу, а то мужик реально загрузился после того, как жёстко меня отодрал. Такое чувство, что произошедшее перевернуло с ног на голову всю его вселенную. Он-то считал себя нежным и ласковым, а со мной вышло как-то через чур люто. А ещё Кастета удивляло то, что я сама подтолкнула его на такую безумную дичь, как трах с заряженным стволом. Вот и лежал мужик в тишине, пытаясь перезагрузить свою зависшую в мозгах традиционную программу размножения: «член плюс вагина равно удовольствие». То бишь норма! А вот «пистолет плюс вагина это???». Это полный капец. Но, чёрт возьми, ему это тоже понравилось!

— У тебя глаза гюрзы, — прошептал он и прошёлся ладонью по моей спине, задержавшись на талии. — Такие же тёмно-серые и холодные, — и снова поднялся вверх, но уже кончиками пальцев, едва касаясь кожи.

Так приятно, что прикрываю веки, как обласканная хозяином ленивая кошка. Не знала, что с самой большой и опасной гадюкой у меня всё-таки есть что-то общее. Холодные глаза. Тёмно-серые. Глаза цвета камня. Мама говорила, что такие же глаза были у её бабушки. Моей прабабки. И вот через два поколения они снова достались мне. У брата просто серые, и тоже холодные. Но холодные, как сталь.