Право на любовь (СИ) - Бурунова Елена - Страница 13

Такие слова обычно говорят на эмоциях, выпучив глаза и повысив голос. Так, по крайней мере, делает моя мать, когда читает мне нотацию, почему я не права, а моё поведение отставляет желать лучшего. Кастет же говорил всё это с железным спокойствием и со знанием дела, будто не бандит какой-то, а декан в университете жизни. Так знаете ли, доходчиво объяснял своей предмет. В моем случае, Паша ясно дал мне понять, что будет со мной, если я не перестану чудить и испытывать судьбу на прочность. А ещё он тысячу раз прав: я избалованная папина дочка. Единственное, в чём ошибся. Это в кулоне. Не парень мне подарил. Но не менее близкий мне человек. Моя подруга.

Мой задор в этой откровенной игре немного притух. Не знаю почему, но смотреть ему в глаза стало как-то стыдно. Поэтому я постаралась скрыть свои особенные чувства и потянулась за пачкой сигарет, лежащей на столе. Его рука тут же её отодвинула.

Нельзя? Серьезно⁈ Он что весь вечер будет играть в строго папочку?

— Выпить не наливаете. Курить не даёте. А еть вы меня сегодня, вообще, будете? — психую я, скрывая досаду за развязной пошлостью.

— Твою мать, она ещё и культурно матерится! — выругался со сдавленным смешком Паша, отведя взгляд в сторону спальни.

Видно, моя наигранная пошлятина возымела у него абсолютно иную реакцию, нежели ту, на которую я надеялась. Думала, его задеть, а получилось насмешить. Мне только вот не до веселья. Всерьёз он меня точно не воспринимает, и когда отсмеется, выставит за дверь. Ну, и ладно! Домой поеду. Тоже мне блюститель нравов, бандит чёртов. В молодости так нагрешат, что мама не горюй! А потом ближе к старости ханжами становятся и других с фанатичным рвением учат жить. Вот как мамка моя! Эту хлебом не корми, дай поучить. А у самой рыльце в пушку. Мужу изменяла. Контрабандой занималась. Оружием торговала. И этот, похоже, с того, её веселого прошлого. Сам не лучше! А мне сигареты пожалел. Жмот.

Сижу, психую, а Кастет смотрит на меня и улыбается. Нет, не прогонит. Женщин у него, конечно, было много, но таких бесшабашных и наглых, как я, он ещё не встречал. Поэтому так искренне, по-мальчишечьи улыбался. И в глазах уже не чертики плясали, а почти отцовское тепло.

— Давай на ты, а то чувствую себя стариком, и прыгай сюда, Змейка, — с хрипотцой прошептал он и похлопал ладонью по колену.

Змейка… Это, значит, змея подколодная, да? Ну, гад! Я ему это припомню, но потом. Не сейчас. А сейчас, я послушно поднялась и подошла к нему.

Мамин знакомый протянул открытую ладонь. Я неуверенно коснулось ее пальцами, как он сжал их и, аккуратно рванув меня на себя, заключил в объятья.

*Эпизод «Право на измену», где Оля (мать Риты) убила Красного пилочкой и вцепилась в лицо Кастета.

Валет** — от английского valet слуга, камердинер, работник гостиницы.

Глаза в глаза, как мгновения затишья перед бурей. Он просто смотрит на меня, а теряю связь с реальностью, погружаясь в его синее, как глубины океана, глаза. Никогда прежде я не видела таких выразительных глаз у мужчин. Они манили, притягивая словно магнитом, и с какой-то гипнотической силой погружали всё глубже и глубже, на самое дно расширяющийся от возбуждения чёрных зрачков.

Кастет не обычный мужчина! Он демон! И я сама добровольно пошла за ним, забыв про строгие наказы матери. Я забыла абсолютно всё, беспомощно плавая в синим омуте глаз.

Его ладонь плавно сползает вниз, оставляя за собой горящий огнем след. От такого прикосновения таю, как пушистый снег в лучах весеннего солнца. Закрываю глаза, наслаждаясь неспешным ласкающим движением ладони, и сильнее прижимаюсь к нему. Даже сквозь тонкие слои наших одежд, я ощущаю напряжение стальных мышц и бьющееся в груди мощное мужское сердце. С каждым ударом которого, я трепещу от нахлынувших на меня чувств. Вслушиваюсь в шумное дыхание Паши, щекочущее мне шею. Вдыхаю терпкий аромат его кожи, впитавший в себя дым сигарет и ночной бриз соленого моря. И вся эта сводящая с ума ароматическая смесь приправлена нотками дорогого парфюма. Невозможно устоять! Но я даже и не пытаюсь. Всецело отдаюсь его рукам…

Такого со мной никогда не было. Я сижу на коленях у мужчины и едва не теряю сознание от переполняющих меня эмоций. Давно не девочка, но голова идёт кругом. А ведь Паша меня пока ещё не целовал. Он, всего лишь, прошёлся ладонью по моему бедру и, достигнув края платья, остановился.

Господи, пусть продолжает! Пусть ласкает дальше, иначе я закричу, требуя сорвать с меня всю одежду и любить лишь одними руками.

Психую из-за его заминки там, и сама льну к дразнящим меня губам.

— Шшшш, — шипит Паша и, ловко уходя от моих губ, целует мою шею, едва её касаясь. — Не спеши, Рита. Не спеши, Змейка.

Я спешу? Да. Спешу, словно беговая лошадь, наперегонки с вихрем из эмоций и желаний. Змейка… Даже это прозвище из его уст теперь звучит, как самый лучший комплимент. Наслаждаюсь своей чувственной зависимостью в руках маминого знакомого и понимаю, как я ещё неопытна. И парни, что были у меня лишь блёклые тени настоящих мужчин. Такие резкие, эгоистичные и нетерпеливые. А он… Он ласковый, как мартовский кот. Ему осталось только замурчать мне на ушко, чтобы окончательно лишить меня рассудка.

И вот губы Паши наконец-то добрались до моих. Я замираю, затаив дыхание, пока его рот нежно терзает нижнюю губу, потихоньку пропихивая свой язык. Я отвечаю и, приоткрыв рот, встречаю его язык своим.

В его поцелуи не было напирающей страсти, её с лихвой заменяла неторопливая нежность. До Паши я была твёрдо уверена, что знаю о поцелуях всё и ничего меня уже не тронет. Но, играя с его языком, я разлеталась на атомы, не в силах собраться вновь. И только, когда его губы отрывались от моих, я приобретала так легко утраченную целостность. Он снова целует, и я снова разлетаюсь на мелкие частички.

Я растворяюсь в его нежности… В его желании… И в своём невыносимом вожделении. Прижавшись к нему как можно теснее, обнимаю его за шею и закатываю глаза от удовольствия. Ладонь Паши уже ползёт между моих бёдер, продвигаясь всё ближе и ближе к трусикам. И, когда кончики его пальцев вот-вот должны были коснуться меня там, я резко сжала ноги от стыда. Со мной такого ещё никогда не было! Всё моё естество просто источало влагу. Я так сильно возбудилась, целуясь с маминым знакомым, что мои трусики насквозь промокли.

Сжимаю бёдра и кусаю губы, уткнувшись ему в плечо. Щёки горят! Ещё мгновение и Паша узнает, как сильно я хочу его. Я, вообще, не люблю, когда я такая мокрая!

— Рита, ты же не…, — шепчет он мне на ухо.

— Нет! У меня были мужчины! — резко отстранившись, мышью пропищала я и отвела в сторону глаза, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

Стыдно от собственной глупости и ещё эти горящие щёки, так кричаще меня предают. Парни то у меня были, но вот такого со мной ещё не было. И если честно, рядом с ним я чувствую себя какой-то размазней. Дурехой сопливой! Вот заплачу, а ноги не разожму!

— Мальчишки у тебя были, а не мужчины, — усмехается Паша, возвращая меня обратно. — Но мы это сегодня исправим. Да?

Киваю в ответ, и с неохотой развожу колени, позволяя ему ласкать меня там. Его губы снова на моих губах, а язык танцует танго с моим, давая мне привыкнуть к его близости там. И только, когда я отвлеклась на поцелуй, погружаясь в уже привычные мне ощущение, пальцы Паши касаются самой сокровенной части моего тела. Ласкающими движениями надавливают на клитор, срывая с моих губ тихий стон, соскальзывают под трусики и…

Ещё одна заминка. Только уже Кастет отстраняется, и в недоумении смотрит вниз.

— А ну-ка встань, — с улыбкой до ушей говорит он.

Я вскакиваю. Пашины руки тут же тянутся к моему платью и задирают его. Я даже не успеваю возмутиться, как его начинает распирать от умиления. Он не смеётся, нет! Кастет улыбается, рассматривая мои хлопковые трусики в розовые сердечки. А я готова провалиться сквозь землю от такого конфуза. Поехать к мужчине с одной единственной целью переспать и так опозориться! Но, с другой стороны, я же не планировала эту встречу. Всё произошло случайно, да и желание возникло спонтанно. И, вообще, у меня все трусы такие! Я же не шлюха, чтобы в секс-шопе себе бельё покупать. И, всё равно, так неловко, будто в общественном месте громко пукнула.