Полусвет (СИ) - Эл Софья - Страница 12

Тут кто-то был. Очень страшный. Ужас заставил меня зажмуриться и быстро перебирая коленями, забиться под раковину. Где мама с папой? Прижав к себе колени, я спрятала лицо. Мне просто показалось.

Бабайки нет, Сим.

Почему-то папа всегда называл все непонятное бабайкой. Смешно. Не помню почему.

А почему “называл”? Где папа?

Думать сложно. Я посильнее прижалась к холодному кафелю.

— Тут никого нет? — шепотом спросила я.

— Тебе нечего бояться, — какой-то хриплый голос выбил из меня визг, и я резко подпрыгнуть.

От удара об раковину из глаз посыпались слезы. Мне очень страшно. Что-то большое и злое.

Вот почему “называл”. Очень много крови. Мама на полу, она хрипела и тянулась ко мне. Я видела ее отражение перед собой в забрызганной кровью плитке. Оно убило маму и папу, я знаю это. Я больше их не увижу.

Оно смотрело на меня внимательно и держало перед собой вытянутые руки. Почему-то на нем не было крови, но я помнила другое. Я помнила перекореженную пасть с выдающимися зубами. Я помнила, как он рвал шею моей маме и не могла пошевелиться от страху. Я помнила, как оно рвануло ко мне, обдавая кровью моих родителей и остановилось лишь в каком-то жалком полуметре.

Оно медленно двинулось, а я заорала, срывая голос.

Оно убьет меня.

— Сима...

— Вышел отсюда нахрен, — зарычал кто-то, а я вздрогнула, — у нее венозное кровотечение, твоя черная рожа ей сейчас мало поможет.

Льдинки шуршали по полу, когда кто-то наклонился и заглянул под раковину. Удобнее перехватив льдинку, я резко рванула вперед, пытаясь зацепить того, кто пришел убить меня. Только вот он увернулся, быстро скрутив меня по рукам и ногам. Я вскрикнула и попыталась вырваться, но чьи-то большие теплые руки крепко держали меня.

Теплые.

Изловчившись, мне удалось укусить обидчика за плечо, но ничего не получилось. Внезапный укол заставил меня ойкнуть.

— Все, все, тише, — почему-то я не могла дергаться, только вяло шевелить руками. Паника уступила место усталости, заставляя помутнеть сознание. Кто-то оторвал меня от земли в момент, когда глаза окончательно слиплись.

— Сейчас все пройдет.

Стоило мне открыть глаза, как потолок надо мной вдруг закружился, заставляя недовольно урчать пустой желудок. Знакомое ощущение тяжести в висках вжало меня в подушку. Я закрыла глаза и медленно облизала пересохшие губы. На скорость мыслей сейчас рассчитывать не приходилось. Кровать подо мной качается, раскачивая меня на волнах еще действующего транквилизатора.

Все, что я успела заметить — в комнате было темно. Горела скорее всего только настольная лампа. Я определенно у себя дома и прошел как минимум целый день. В хорошем раскладе.

В плохом — лучше не думать.

На руках что-то плотное. Я поняла это потому что кожа саднила и ужасно чесалась. Бинты на руках давили. Правая перебинтована от пальцев и до локтя, а левая, кажется, только кисть. Осторожно пошевелив пальцами ног я почувствовала тугое сопротивление. Отлично, еще и нога.

Желание возвращаться в реальность растворялось с каждой секундой. Так хреново последний раз было… Я уже даже не помню, когда.

Оставалось рассчитывать, что никто не пострадал.

— Кузнечик, очухалась что ль? — голос дяди Леши заставил поморщиться и дернуться. Точно, я же успела разбить себе бровь и губу. Вот красавица то писанная.

— Все живы? — выдавила из себя я, осторожно приподнимаясь на локтях.

— Да, дочка. Ленька тебе конечно под руку влез, ну ничего, все обошлось, — в голосе дяди Леши сквозила улыбка.

“Человек, который представляет опасность для жизни и здоровья других людей”.

Формулировка, с которой в прошлый раз меня затолкали за стены психиатрической лечебницы. Не то чтобы тогда я была против — я не находилась в сознании неделями, а все, что меня окружало — это голос и образ Самсона. Я снова и снова переживала ту боль, которую не должен вынести ни один человек. Я бы тоже не вынесла, если бы не начавшееся обращение.

Человеческий мозг не приспособлен к такому. “Болевой шок” — вполне себе причина смерти. Но ни один вампир не скончался от острого болевого синдрома. Не произошло этого и со мной.

Судя по всему очень зря.

— Что я сделала? — нахмурившись, я пыталась вспомнить, отодвигая одеяло в сторону и приподнимаясь еще немного.

Дядь Леша подхватил подушку и пристроил ее между моей спиной и изголовьем кровати. Он не смотрел мне в глаза — морщинистые руки суетливо одернули простынь и поправили задравшуюся футболку. От мелькания перед глазами в голове зашумело сильнее, а желудок подпрыгнул, заставляя запрокинуть голову и сделать жадный вдох. Только это не помогает.

Из глаз брызнули слезы, а дядь Леша еле успел подсунуть мне в руки обычное эмалированное ведро, над которым я мгновенно склонилась, выплевывая из себя всю желчь.

— При отравлении это хотя бы помогает, — пробубнила я, а мой желудок вновь скручивается в спазме, — от этой дряни — нет.

Дядь Леша протянул полотенце и молча убрал ведро, поправляя ворот белого халата. Я знала, что он хотел сказать, наверно поэтому жмурилась, прислонившись затылком к стене.

— Кузнечик, тебе к специалистам надо, — вбил в гроб иллюзий последний гвоздь дядь Леша, — Ленька сказал, что это серьезный рецидив. Такого уже не должно происходить на стадии выздоровления.

— Я просто устала, — перебила я дядь Лешу, с силой растирая бинт на левой руке, словно так он раствориться, — плохо ела, мало спала. Плюс стресс. Ничего страшного не произошло.

— Кроме того, что ты чуть не убила себя, — голос Леопольда звучал тихо, но от интонации по коже пробежал холод, — спасибо, дядь Леш. Я дальше сам.

И я зацепилась за эти слова, как за спасительную соломинку. Я видела порез на его руке и судорожно пыталась вспомнить, где была. Мы зашли с Мари в квартиру, это точно. Потом было тяжело идти — я пошла умыться, по лицу текла кровь. Нервно облизнув губы, я кинула быстрый взгляд на Леопольда, что шепотом о чем-то говорил с дядь Лешей. Он не заметил моей реакции.

Нужно было срочно что-то придумать.

Чем я могла настолько порезаться, а еще и на него напасть? Ножом? Такого в ванной нет. Ничего настолько бьющегося в доме тоже нет. Но его царапина больше похожа на вскользь прошедшее стекло.

Точно. Я помнила, как смотрела на свое отражения а потом начала умываться. Скорее всего я расколошматила зеркало. Ну или какое-то окно, что вряд ли, так как сквозняка в доме не ощущается.

Быстро облизнув губы, я посмотрела на оголенные участки кожи. Кое-где мелкие царапины.

Бинго, Сима. Кажется первая хорошая новость на сегодня. В психушку я не еду.

— Я не пыталась убить себя, — невозмутимо пожала плечами я, как ни в чем не бывало разглядывая бинты, — я просто взбесилась после увиденного в подъезде. Но это просто злость и ничего больше. Да, далеко от поведения здорового человека, но ты сам что-ли никогда не бил стену? Ну а я подралась с зеркалом, с кем не бывает.

Леопольд обреченно вздохнул и, пожав руку дядь Леше, сел на край кровати. Уставший вид. Две бессонные ночи подряд не прошли для него бесследно. Под карими глазами залегли мешки, а на светлой коже проступила черная щетина. Его синяя футболка местами была покрыта засохшей кровью, а от него самого немного пахло потом. Да, освежиться Леопольду явно не мешало бы. Даже обычно всегда идеально чистый черный ежик волос сейчас выглядел потрепано.

Если задуматься, Леопольд со своими выступающими венами под светлой кожей был похож на вампира гораздо больше, чем тот же Вагнер.

— Знаешь, если бы ты хотя бы раз видела, как во время приступа выглядишь со стороны — ты не несла бы подобную чушь.

— Человек в состоянии агрессии непредсказуем, — тут же попыталась отбиться я, — тебя вон еще задела, прости. Но это не приступ.

Не верит. Я понятия не имею, что он видел, но по состояния своего тела точно понимала, что картина вряд ли была приятной. Но вот с таким упрямством не прислушиваться к моим словам — даже обижало.