Наемник «S» ранга. Том 4 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 17

Поморщившись от затёкших мышц в ноющем теле, Джошуа открыл глаза. Мутным взглядом он сфокусировался на горящем огне и трёх фигурах людей. Хоть его голова и страдала сейчас от жуткой мигрени, а организм требовал воды, юноша смог сразу же опознать тех, кого видел. Именно их ему, его дяде и дедушке было приказано устранить.

«А-а?.. Г-где они?..» — с трудом заозирался Джошуа, чувствуя, что хоть тело и болит, но регенерация оборотня делает своё дело.

Попробовав освободить руки, он понял, что те крепко связаны. Как, в принципе, и ноги. Но даже так… Почему он не ощущал запаха своих родных? Где они? Что с ними⁈

Мальчишку пробрал страх, а его сердце застучало быстрее.

Ещё при отъезде на задание, Джошуа хотел остаться дома и заняться чтением. Он не хотел ехать по приказу главы, чтобы убить незнакомых людей. И тем более, не хотел захватывать одного из них, зная, чем это может кончится для бедолаги. Но Джошуа поехал. Приказ Альфы не обсуждается… Ведь за ним может последовать не только наказание, что является самой мелкой расправой при неповиновении, но и изгнание. Юнец не мог даже подумать о том, чтобы лишиться семьи и своей стаи. Любящий читать книги и постоянно пропадающий на учёбе или в библиотеке, он не готов к жизни одиночки.

Теперь же, раз они не справились с задачей, то Джошуа все равно ждёт наказание. Оно неизбежно, как самый настоящий рок. Но всё же, в своём сердце, мальчишка хотел знать, что произошло с его родными? После своего обращения, которое он так не любил, желая оставаться человеком, Джошуа ничего не помнил. В голове была пустота, а во рту всё ещё ощущался вкус крови.

— Очнулся? — он не заметил, как перед ним присел незнакомый старик. Его частично лысая голова блестела от пота в свете костра. — На, возьми.

Джошуа принял связанными руками слегка помятую алюминиевую кружку и сделал глоток воды. Организм сразу же отозвался, и живот заурчал.

— Благодарю, — старался он держать голос ровнее, попутно смочив пересохшие губы.

Ощутив на себе пристальный взгляд, Джошуа отчётливо вздрогнул и заметил, как на него внимательно смотрят двое мужчин. Выглядящие, как две капли воды, они являлись близнецами и пугали мальчишку. Он ощущал в них нечто, что видел только в своём господине и его старшем брате. Хотя… Джошуа мог признаться сам себе, что дядю Габриэля он боялся гораздо больше. Тот был самим олицетворением животной свирепости и дикости.

— Дам тебе совет, — тихо прошептал старик, странно смотря в глаза мальчишке. — Не дерзи ему и не показывай страха. Держи его в себе.

О чём говорит этот старикан? Кому он не должен дерзить и показывать страха? Почему от его слов, Джошуа наоборот начал бояться ещё сильнее?

Ответ на эти вопросы он получил достаточно скоро. Стоило только юнцу отдать пустую кружку, как он увидел выходящего из темноты человека. На плече тот нёс окровавленную тушу оленя и, на вскидку, Джошуа принял его за ровесника. Ему в глаза сразу же бросились тёмные волосы парня, его чёрная военная форма с берцами и кровавые глаза. Они полыхали в ночи сильнее, чем разведённый костёр.

Заметив, что Джошуа смотрит на него, Райан бросил тушу рядом с близнецами и двинулся к нему.

Присевший ранее на колени старик поднялся и, покачав головой, отошёл в сторону.

Хоть память Джошуа и находилась в полном раздрае, при приближении парня он вспомнил его и отчётливо сглотнул. Воспоминания в голове хлынули словно лавина, неся за собой картину настоящей бойни. Кровь… Тела… Смерть… И в центре всего, Райан Купер. Да, он вспомнил его имя, будто повторял его сотню раз.

— Перейду сразу к делу, — присел Райан перед ним на корточки, взглянув в глаза, отчего Джошуа вздрогнул и ощутил, как страх пробирается в самое сердце. — Ты жив только по двум причинам, — он показал два пальца. — Первая: в той бойне я видел твою нерешительность и нежелание сражения. Вторая: Марвин попросил меня повременить и всё обдумать. А теперь ответь мне на вопрос, Джошуа Гонт… Зачем мне оставлять тебя в живых?

Услышав сказанное, мальчишка вновь ощутил, как пересохло горло. Его спина начала покрываться холодным потом, а мысли понеслись вскачь.

Не показывать страх? И как он должен это сделать⁈

— А-а-а!!!

— Босс, нам прибить его? — спросил Реджи, сморщившийся от крика, продолжая разделывать оленя.

— А-а-а!!!

— Он меня раздражает, — беззлобно бросил Ронни, помогавший брату.

— А-а-а!!! Не убивайте!!! Пожалуйста!!!

Картина Репина «Приплыли». Устало массируя виски, я стоял перед хнычущим парнем, который явно являлся моим ровесником. Сопли и слёзы текли без остановки, он размазывал их ладонями и продолжал завывать, будто его режут. Марвин на это только вздохнул и даже не смотрел на меня.

— Я не хотел этого! Я же… Да я не убийца! Я книги люблю! Науку! А не вот это вот всё! А-а-а!!!

— А ну, хватит! — рыкнул я, но тот меня будто не слышал.

— Задание не выполнили! Проиграли врагам! Меня… Меня теперь из стаи изгонят! Я же теперь никому не нужен! Слабак! Ничтожество! У-а-а!!!

Парня просто пробило. При моём приближении он ещё держался и старался не показывать эмоций. Но после моих слов… Как плотину прорвало. И это Чистокровный Ликан? Чудовище, которого до усрачки боялись смертные моего мира? Монстр, на которого герои и святоши устраивали настоящую охоту и пытались искоренить из-за опасности?

Мне проще его убить. Просто избавиться и закончить то, что начал. Гонты умрут. Это не обсуждается и решено. И здесь дело не в том, что они тоже причастны к нападению на мою семью, ведь те самые бойцы являлись их людьми. Ну, это если верить кормящему падальщиков Гилберту, с которым у нас состоялся прекрасный разговор на берегу. Причина ещё в том, что они — Ликаны. Враги моего рода. Сама моя суть требует, чтобы я пришёл на порог к этой стае и вырезал каждого.

Да… Так было бы проще. Но этот плакса может ещё сыграть свою роль. По прошедшему бою и моим наблюдениям, он максимально не опасен. Ну, настолько, насколько может быть не опасен Ликан. Он не воин, а мямля и слабак. Его эмоции полностью правдивы и это не игра, какую он пытается здесь мне показать. Книжный червь… Да, это определение ему подходит гораздо лучше.

Роль же его проста. И именно из-за неё он дышит. Мне нужен Чистокровный Ликан. Точнее, его кровь, ведь она является одним из компонентов для противоядия, если лекарство из лаборатории не подействует. Проблема в том, что кровь должна быть свежей и только что добытой. Нельзя набрать её в контейнер и привезти домой. Только добыть с ещё живого Ликана и сразу же использовать.

Подобные мысли у меня мелькнули ещё во время боя на дороге. Но уже после того, как я оторвал голову старику. Тот, хех, даже не понял, как сдох. До сих пор помню удивление в его звериных глазах. Гилберт слишком проблемный и с ним был бы геморрой. Слишком неопределённая переменная. Его и правда, было проще убить. А вот с Джошуа… Он ещё должен пожить и помочь мне, хочет он того или нет. Тем более, я не исключал того факта, что он может быть полезен и в истреблении своей стаи. Информация и слабые точки. Вот, что мне нужно.

Рывком подняв тело парня за шкирняк, врезал ему звонкую пощёчину. Он заскулил и задрожал, как нашкодивший щенок.

— Я повторю свой вопрос, — продолжал я давить на него. — Зачем мне оставлять тебя в живых?

Мне нужно, чтобы он сам признал это. Ликан со сломанной волей — не Ликан. Я заставлю его принять тот факт, что он теперь инструмент. Жестоко? Вполне. Но он — враг. Враг моего рода и член стаи, которая стала причиной страданий моей семьи. Гуманизм придумали люди. Пощаду выдумали слабаки. Врага нужно убивать, или же использовать. Третьего не дано. Нельзя оставлять за спиной проигравшего, который впоследствии может ударить в спину. Только смерть является истинно верным шагом в таком решении. Только она может дать полную уверенность, что подставы не будет. И раз Джошуа ещё должен пожить, то мне остаётся сломать его. И хоть я понимал внутри себя, что мальчишка чисто физически и психологически не представлял для меня опасность, да и является по сути пострадавшей стороной, ведь собственная стая против воли отправила его на убийство… Но это понимание приходило от человечности. Тех остатков, которые ещё не сгорели в пламени жгучей ненависти и ярости.