Наложница особых кровей (СИ) - Грин Агата - Страница 1

Обычно я быстро восстанавливаюсь после долгих перелетов; этот раз не стал исключением. Полет вообще прошел гладко: от нас до Лиры не так уж далеко, да и сама планета Аэ́л Дрид, или просто Аэл, считается комфортной для проживания всех шести рас людей.

Врач-диагност – привет коллеге! – закончил проверку и, посмотрев на меня, произнес на общем лирианском:

— Вы в полном порядке. Адаптация к условиям планеты прошла успешно.

— Замечательно, — улыбнулась я и вышла из сканирующей камеры – у них здесь она вертикальная.

Я огляделась; жаль, нельзя задержаться в карантинном секторе аэлского космопорта и рассмотреть тут все хорошенько, чтобы узнать, отличаются ли здешние технологии от союзных, и если отличаются, то насколько.

Врач-диагност любезно сообщил, что я могу пройти следующий этап послеполетного контроля. Я вышла в коридор; меня уже ждали трое здоровенных мужчин в темно-синей форме. У-у-ух, какие суровые!

— Приветствую, госпожа Королёва. С возвращением домой, — произнес один из них и поклонился мне.

Его слова смутили меня. Во-первых, какая из меня госпожа? Во-вторых, мой дом – это старушка-Земля в Солнечной системе; там я родилась и выросла. В-третьих, я хоть и знаю общий лирианский, но впервые слышу столь академическое произношение.

— Спасибо, — ответила я, разглядывая мужчин.

Лирианцы в основном среднего роста, хрупкие, светленькие, с высоким уровнем эо – психической энергии. Но здесь, на Аэле, живут лирианцы не совсем обычные, поэтому выше, крепче, темнее, словно бы грубее. Я окинула мужчин профессиональным взглядом диагноста. Здоровы, как быки; энергетические линии ровно мерцают жизненной энергией.

— Следуйте за нами, — велели мне.

Мы прошли по коридору и зашли в кабинет, где застряли на несколько часов: у меня взяли анализы для генетической проверки и расспросили о моей жизни (допросили, в общем).

Ко всему этому я отнеслась с пониманием: Аэл – планета закрытая, пострадавшая от гражданской войны; граждан Союза людей сюда допускают неохотно, но лично меня давно зазывают. Мой отец родился здесь, на Аэле, и покинул планету, когда началась кровавая борьба за власть; отец решил начать новую жизнь в Союзе, но недолго продлилась эта его новая жизнь: корабль, на котором они летели с мамой, атаковали спящие, воинственная раса чешуйчатых. После смерти родителей меня взяли на воспитание родственники мамы, тетя с дядей, а вот родственники с Аэла объявились, только когда мне стукнуло пятнадцать, и практически потребовали, чтобы меня немедленно «передали» им. Тетя, естественно, отказалась отправлять меня к неведомо кому неведомо куда, да и власти разрешения не дали, и после моего совершеннолетия зазывания на Аэл прекратились. На этом бы все и закончилось, но недавно со мной связался представитель Рубби, рода моего отца, и сообщил, что умер глава рода и в завещании упомянул меня. Вот так я наконец-то прилетела на Аэл познакомиться с родичами отца… ну ладно, на самом деле я прилетела за наследством.

Допрашивал меня некий капитан Айдж, серьезный и въедливый. Мне, эмпату, не нужно стараться, чтобы считать эмоции – считывание происходит само собой. Как только меня провели в кабинет Айджа, я почувствовала исходящие от него неодобрение, антипатию, пренебрежение. Ясно, что он считает меня жадной полукровкой…

— Вы не намерены задерживаться на Аэле? — спросил он под конец холодных расспросов.

— Как дело пойдет, — уклончиво ответила я.

— Что ж, госпожа Королёва, — протянул Айдж, — надеюсь, дело пойдет хорошо.

А уж я-то как надеюсь!

Айдж и двое других безопасников вывели меня из космопорта; оказавшись на свежем воздухе и осмотревшись, я почувствовала себя так, словно в самом деле домой вернулась. Почти все планеты, заселенные людьми, имеют одинаковый адаптационный коэффициент и потому очень похожи, вот и Аэл не удивил меня необычным видом: хмурящееся небо, за которым не видно здешних светил, простор парковки, переходы; люди спешат к терминалам, гудят наземные кары… Словно и не покидала Союз, словно все так же на Земле…

А ведь это совсем другой мир – именно мир. Глобализация не коснулась этой планеты; Аэл живет по своим законам. Планету населяют потомки красноволосых лирианцев. Красноволосыми их назвали, потому что в древности они, входя в состояние неуязвимости и ярости, буквально становились красными от крови, а потом взяли в обычай перед очередной атакой надевать красное или выкрашивать волосы в красный. Ныне красноволосых мало; в Союзе их разыскивают, придирчиво изучая генетические карты, да и спящие, наши извечные враги, выслеживают их. Аэл – одна из немногих планет, где потомки красноволосых открыто заявляют о себе и гордятся своим необычным генетическим наследием. Хотя, если верить данным в Сети, настоящих красноволосых здесь от силы пять процентов, а остальные – обыкновенные лирианцы.

— Госпожа Королёва! — услышала я и повернулась на звук.

В меня ударило волной интереса. Источником оного оказался пухлый темноволосый субъект в темно-сером костюме. Загорелый, смуглый, с усами, он выглядел одновременно представительно и безобидно.

— Госпожа Королёва! — повторил он, подойдя. — Рад наконец-то приветствовать вас на Аэле! Я Матс Мортен, адвокат рода Рубби. Мы говорили с вами.

— Здравствуйте, господин Мортен, — сказала я. — Приятно поговорить с вами вживую.

— И мне весьма приятно. Господа прислали за вами машину; позвольте, я вас проведу.

Я позволила. На обычной, ничем не отличающейся от союзных аэроплощадке нас ждал аэрокар, опять же, совершенно обычный… ну ладно, не обычный – черный, габаритный, непривычного вида, с солидными установками защиты и ускорения и гербом на дверце.

С гербом…

Внутренности аэрокара поразили меня больше, чем «внешности»; опустившись на сиденье, обитое неким бордовым материалом, я обвела взглядом салон, отделка которого представить-не-могу-сколько-стоит, глотнула прохладного воздуха и увидела еще один герб, прихотливое переплетение серебристых линий. Родственники не упоминали о своей знатности, только о богатстве…

— Герб вашего рода, — сказал Мортен с гордостью, словно сам носит эту фамилию.

— А мой багаж? — спохватилась я.

— Уже в аэрокаре, — ответил Айдж, сев на сиденье напротив; двое других безопасников остались снаружи.

Аэрокар поднялся мягко, плавно; Мортен стал рассказывать о красотах Аэла. Я кивала, смотрела из окна на удаляющийся космопорт и не верила, что в самом деле прилетела… Разволновавшись, я глянула на Айджа – мужчина сверлил меня взглядом, и его неприязнь душила. Этак он меня, эмпата, с ума сведет еще до того, как мы прибудем к Рубби…

— Что-то не так? — спросил он.

— Волнуюсь, — честно ответила я. — Жаль, что родным не разрешили прилететь со мной. Так мне было бы куда спокойнее – и им тоже.

— Чужих не пускаем – повеление царя, — сказал Мортен. — Не волнуйтесь, госпожа, вас встретят как долгожданную и дорогую гостью. Рубби оценили вашу смелость; далеко не каждая юница осмелится проделать такой путь в одиночку.

«Юница»… определенно, к местному лирианскому надо привыкнуть.

— Да, очень смело, — тихо проговорил Айдж.

Даже он, не имеющий отношения к Рубби, презирает меня за то, что я прилетела сюда только когда речь зашла о наследстве. Представляю, как встретят меня сами Рубби – сожрут, наверное! Только одно успокаивает: я гражданка Союза и если что-то здесь пойдет не так, масштаб проблем будет межсистемный. Собственно, меня перед отлетом в органах так долго проверяли и инструктировали, словно я не к родичам лечу, а с дипломатической миссией… Но я бы куда угодно полетела, хоть к рептилоидам, если бы это помогло раздобыть деньги.

Я вспомнила милую, с ямочками, мордашку двоюродной сестренки, ее светло-карие глаза и русые кудряшки. У Ксюши врожденная деформация потоков энергии; врачи говорят, что с такой деформацией можно дожить и до старости, но я сама врач-диагност и знаю, что любой сильный эмоциональный всплеск может убить Ксюшу, а она девочка чувствительная…