НеТемный (СИ) - Изотов Александр - Страница 21

— А карта есть? — спросил я.

Глаза носатого лишь на миг соскользнули в сторону телеги, потом он отрицательно покачал головой. Постарался принять важный вид.

— Нет, по памяти ехали. Теперь только я знаю дорогу!

— Идиот, — вырвалось у Креоны, — Надо просто на тракт выйти восточный, и всё.

— Прекрасно, — улыбнувшись, я двинулся мимо неё. Схватил сидящего Виола под мышку, резко поднял и толкнул на Креону, — Помоги ей.

Ну, как легонько… Не рассчитал я сил, и тот, споткнувшись, налетел на колдунью и обнял за плечи в попытках устоять.

— Твою ж мать, громада!

— Ой! — Креона заметно нырнула вперёд.

Естественно, все их попытки поймать равновесие привели к сложению сил и поиску опоры. Колдунье же оставалась одна опора, и это было оружие в её руках…

Короткий предсмертный хрип, и носатого не стало. Колдунья стояла, так и не отпуская копьё, наконечник которого почти пронзил тому шею насквозь, и таращилась невидящим взглядом на дело рук своих.

— Какая досада, — я покачал головой, — Вы, двое, надо быть аккуратнее.

— Это же… — у барда отвалилась челюсть. Он, как и Креона, тоже уставился на убитого охранника, забыв, что наконец обнимает предмет своих желаний, — Это же…

Некоторое время я стоял, прислушиваясь к себе и к миру вокруг. Но небеса не разверзлись, моё сердце не остановилось, и Бездна мигом не утащила меня в преисподнюю.

— Случайность, — я кивнул, — Несоблюдение мер предосторожности.

Бард наконец очухался и, отскочив от Креоны, сел на подкосившихся ногах. Колдунья сразу отпустила копьё, словно оно было ядовитым, и тоже плюхнулась на пятую точку, уставившись на свои руки.

— Громада, это же ты…

— Ничего подобного, — я обошёл повозку, наклонился, поднял тугой кошель с монетами. Он вывалился из трещины между двумя досками в борте телеги.

Кто-то так и прятался в повозке, думая, что я его не слышу, но виду я пока не подавал. Может, одна из рабынь? Хуже всего, если она укушена, потому и сидит в тени, не нападает.

— Моркатова… я же… Моркатова… — причитала Креона, и я на миг подумал, что слишком жёстко обошёлся с ней.

Девочка оказалась совсем не приспособлена к боевой жизни. А впрочем, рано судить… Сейчас должен пойти её первый отходняк, а потом видно будет.

И вправду, колдунью тут же вывернуло наружу, и она упала на ладони, изгибаясь, словно побитая собака, над травой. Ну хотя бы бард, надеюсь, сегодня уже…

А, нет, его тоже выворачивает. Эти два ничтожества ехали столько без еды, и откуда в них всё это берётся?

С равнодушием посматривая на их страдания, я развязал завязки кошелька и ссыпал на ладонь серебряные и золотые монетки. Поднял один золотой, чтобы разглядеть засаленное тиснение в свете солнца. На одной стороне явно цифра, в значении которой мне ещё предстоит…

Погоди-ка. Да, гнус небесный, это ж единица! Я держу в пальцах один золотой.

Ну, мой варвар хотя бы знает счёт, уже неплохо.

С другой стороны красовался замысловатый герб: три короны треугольником, и в центре между ними солнце. На серебряных монетах было то же самое.

Я опустил монеты, задумчиво посмотрел на горизонт. Троецария, значит… Надо будет подробнее о ней расспросить, и вытряхнуть из этих двоих всё, что они знают.

И карта, мне однозначно нужна карта.

— Ты не лиственник, громада, — послышалось от барда. Голос у него был уставший, словно ему уже надоело удивляться, — Ты читаешь молитвы, у тебя на спине татуировка, но ты — не лиственник.

Виол сидел, выпрямившись, и его взгляд был заметно окрепшим. Колдунья сидела рядом, обняв колени и пустыми глазами уставившись на убитого надсмотрщика.

Едва бард упомянул про татуировку на моей спине, я попытался её рассмотреть, вывернув голову. Куда там, ничего не видно.

— Лиственник никогда не поднимет руку на человека… Не убьёт…

— Ты мог не спотыкаться, — я покачал головой, — Она могла стоять крепче. Вы могли это остановить, будь вы твёрже духом и телом.

Бард в свою очередь тоже покачал головой.

— Кстати, лиственник никогда… никогда не возьмёт в руки чужие деньги.

Я поморщился и подвигал монеткой, на которой заискрились солнечные зайчики.

— Видишь, Лиственный Свет указывает мне на них? — я улыбнулся самой милой улыбкой, — Это явный знак.

— Лиственник никогда не возьмёт в руки оружие…

Отмахнувшись от назойливого барда, я бросил монетки обратно в кошель и подвязал его к поясу. Какая приятная тяжесть. Это мне напомнило далёкие годы, когда я ещё был обычным солдатом в императорской армии, и за свою службу получал жалованье.

Каждое моё движение возле телеги вызывало звуки из-за дощатого борта. Порванный тент, из-под которого виднелись мешки, короба и сундуки, хорошо прикрывал тот угол, где кто-то усердно скрывался.

Я подошёл к мёртвому надсмотрщику, схватился за торчащее копьё.

— Ты не против, я возьму? — спросил я, повернувшись к чародейке.

Та округлила глаза, а потом снова нырнула вниз головой, изрыгая какой-то невнятный ответ прямо на землю.

— Ну, я так и знал, — выдернув копьё из мертвеца, я вытер наконечник о траву и вернулся к телеге.

Моя тёмная… кхм… склонная ко Тьме душа уже чувствовала, кто там может прятаться. От этого создания так и сквозит Тьмой, а значит, я могу спокойно его пригвоздить.

— В тебя явно кто-то вселился после той молитвы, — без тени улыбки покачал головой Виол, следя взглядом за моими действиями, — Но вот вопрос, кто именно?

— Поверь, глупец, тебе лучше этого не знать, — буркнул я, откидывая кусок тента и собираясь воткнуть копьё, — Ох, смердящ-щ-щ…

Из-за борта летит черноволосая молния, вооружённая ножом, и я делаю шаг назад, едва успевая остановить свою руку с копьём. Изворачиваюсь, отдёргивая голову, но кончик лезвия ножа всё равно проходится по моей щеке.

После неудачной атаки на землю плюхнулась самая обычная девчонка лет четырнадцати, перекувыркнулась и, что-то крикнув на незнакомом языке, ускакала в заросли. Готов поклясться Бездной, разрез глаз у неё тоже был восточный, как у основной части пленников, убитых упырями.

—…щ-щий све-ет? — растерянно закончил я фразу, уставившись вслед.

Проводив взглядом колышущиеся на поле колосья, я тронул щёку и задумчиво лизнул кровь на кончике пальца. Когда я был Тёмным Жрецом, если бы подобное случилось, за это в наказание погибли бы десятки или сотни…

Я напомнил себе, что кто-то здесь уже не Тёмный Жрец. И вообще, вонь небесная, это просто чудо, что я успел остановить руку, а то чуть не насадил девчонку на копьё.

Ведь я до последнего думал, что она укушена, и, только увидев серые глаза, понял, что девчонка абсолютно здорова. Даже интересно, почему так?

— Клянусь Маюновой серьгой, а ведь это лучевийский диалект, — донеслось от Виола.

— Ты знаешь другие языки?

— Я же бард!

Я поджал губы. Ну точно, как я мог забыть… Хм, Всеволод, признайся, ты бардов-то никогда не воспринимал всерьёз.

— И что она сказала?

— Боюсь, громада, тебе не понравится… — Виол усмехнулся, но наткнулся на мой взгляд и нехотя добавил, — Что-то про белобрысую гориллу, которую родила свинья, зачатая в коровьем навозе.

Он, видимо, ожидал, что я впаду в ярость или ещё что-то подобное, но я только усмехнулся.

В этот момент меня заботили две вещи… Первое — правая рука, когда я отвёл удар, явно сопротивлялась неуловимое мгновение, и мне это нравилось всё меньше. Чертовка Бездна в покое меня не оставляет, но почему-то медлит.

И второе — в девчонке мне почудилась такая родная магия Тени, именно та, с которой я начал свой Путь Тьмы. От неё Тьмой пахло не потому, что укусило исчадие тёмной магии, а потому, что она эту самую магию практикует.

Как бы там ни было, бросаться вслед за мелкой лучевийкой я не стал. Ностальгия по магии Тени — не повод тащиться в заросли, чтоб искать девчонку.