Ведьмина ночь (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 21

— Или папеньку с маменькой вот взять? Они ж друг друга глубоко и искренне терпеть не могут. Хорошо, развелись, наконец…

— Ладно, — сказал князь. — Раз тебе не по душе традиционные конкурсы, проводи свои… по мировоззрению… или чего там. Только…

— Я не хочу жениться сейчас! И в прошлом году не хотел. И в будущем, может, захочу, а может, нет! Да и зачем вообще мне жениться⁈

— Чтобы род продолжить.

— У тебя трое сыновей. У моего деда тоже трое сыновей, то есть, у меня помимо папы — двое дядьев. И еще тетка. Сколько у меня кузенов? Близких? И это не считая родных старших братьев? Да ничего-то с родом не случится, если я вдруг не обзаведусь наследниками!

— Ага, — согласился Мор, поскребши себя за ухом. — И я так бате сказал.

— А он?

— А он подзатыльника отвесил, чтоб, стало быть, не умничал.

Мор потел макушку.

— Обидно…

— Этак последние мозги отобьет, — не выдержала Свята и показала кузену язык.

— Деда, а она обзывается!

Я опустила взгляд. Одна тарелка сменилась другой, причем я точно не скажу, когда именно это произошло. Но ничего, рыбу я тоже люблю.

— Начинаю думать, что жениться вам и в самом деле рановато… однако традиция — это традиция…

— Ага, а налоги — это налоги, — не удержался княжич. — И в целом подобный фестиваль оказывает благотворное влияние на экономическое развитие региона. По сравнению с прошлым кварталом продажи…

Князь прикрыл лицо ладонью.

А я что? Я рыбу ем. Вкусную. Сочную. В каком-то сложносочиненном соусе, который и сладкий, и мягкий, с легкой кислинкой и фруктовой свежестью. В жизни бы не подумала, что такое с рыбой сочетается.

— А Яна участвовать не хочет! — наябедничала Свята, которая рыбу ковыряла явно без особой охоты.

И все, позабывши про экономическое состояние региона, замолчали и посмотрели на меня. С удивлением и даже будто бы с укоризной.

— Извините, но какая из меня невеста? Я и готовлю не слишком хорошо… шить и вовсе не умею. Носки заштопать смогу или там дырку какую, но и только. И вообще не готова я к столь резким переменам в жизни.

— Вот! Даже она не готова! — радостно подхватил Мор. — А она уже старая…

Я?

Охламон рыжий!

— Мда… с подзатыльниками дядя явно перебарщивает, — Свята ткнула братца вилкой в бок. — Кто ж женщине такое говорит?

— Но она ж и вправду… извините, я не нарочно! Я просто говорю раньше, чем думаю.

— Это потому что думает он исключительно о бабах или по праздникам, — заметил княжич. — Но о бабах чаще.

— Так бабы и случаются чаще, чем праздники, — это Мор сказал вполне искренне. — Но и вправду… сколько вам лет?

— Двадцать восемь.

— Вот… старая уже!

— Сам ты старый! Мне тоже двадцать восемь! — возмутилась Свята.

Ей? Да ей больше шестнадцати не дашь!

— Ты — другое дело, — возразил княжич. — Нельзя сравнивать вашу продолжительность жизни и обыкновенного человека. Хотя, конечно…

Глаза у него были красными, прищуренными.

— Сейчас… раньше сил у вас было куда меньше. Я бы сказал, катастрофически мало, — это он произнес спокойно и явно не потому, что хотел меня обидеть. Кажется, такая вещь, как чужая обида Горислава волновала в последнюю очередь. — Между тем последние исследования подтверждают устоявшуюся парадигму наличия прямой зависимости продолжительности жизни от степени выраженности дара.

— Когда ты так говоришь, мне хочется хряснуть тебя по лбу, — Свята взвесила в руке вилку. — У тебя вот мозгов слишком много порой.

— Следовательно, можно сказать, что до последнего времени ваш биологический возраст вполне соответствовал фактическому.

Старая.

Мать вашу же ж… я старая. А я себе казалась молодой, потому что… потому что ни один человек в здравом уме не скажет, что двадцать восемь — это много. Это ведь даже не тридцать.

— Вместе с тем переданная сила воздействует на физиологию, что приведет к замедлению естественных процессов…

— Мы уже поняли, Гор, — жестко оборвал князь. — Хватит.

И наверное, стоило быть благодарной.

— Так вот… я что хотел сказать.

— Ты уже наговорил не на одно проклятье, — пробормотала Свята.

— В данный момент времени вы все еще пребываете в фазе открытого репродуктивного окна. И поэтому вполне можете принимать участие в отборе.

— Спасибо, но что-то не хочется.

— Разумно, — княжич со мной согласился. — Совершенно бестолковое действие.

Князь закатил очи.

А нам подали кофе.

И чай в высоком стеклянном чайнике, до того прозачном, что казалось, будто вот эта янтарная жидкость с распустившимся в ней цветком сама собой обрела форму.

— Да ладно, зато весело, — Свята потянулась к пирожному.

Их тоже подали.

Махонькие корзиночки, укрытые облаками взбитых сливок. Фруктовые палочки. Темные блестящие шары, столь глянцевые, что смотреться можно.

И… кажется, я объелась.

— Вот это попробуй, — Свята указала на что-то вытянутое, похожее на черную лодочку, на которой закрепили тройку шаров. — И вот то тоже. Все попробуй. А то кондитер опять обидится. И этих не слушай. У Мора мозгов нет.

— Я еще молодой! — обиделся Мор, но как-то не всерьез, что ли. — Мне еще рано думать. Мне, главное, папу слушать. Ну, когда получается.

— А Гор он вообще не от мира сего.

— Просто мое мышление практично и рационально.

— Слишком уж… — князь пил черный-черный кофе. — В кого ты только пошел… хотя ладно, твой отец приедет, пусть и разбирается. Со всем.

— Папа? — у Гора ровная горка безе треснула, выпустив клубнику с… с чем-то. — Он приедет? Когда?

— На днях обещался.

— А зачем?

— Понятия не имею.

Вкус у пирожных потрясающий, но, кажется, я все-таки объелась совершенно бесстыдным образом. И то, что в представлении нормальных людей бесстыдство и ведьма — синонимы, меня ничуть не извиняет.

— А… деда… а если его? Того?

— Выражайся яснее, рациональный ты наш.

— Папу женить. Смотри, если исходить сугубо из технических моментов, — Гор даже поерзал. — Он ведь свободен?

Князь нахмурился.

— Развод они еще десять лет тому оформили. А клятв никаких не приносили… Он, может, не первой молодости, но…

— Репродуктивное окно еще не закрыто? — в тон ему ответил князь.

— Именно! И с точки зрения брачных уз он куда более интересен, нежели я. Жениться ведь не обязательно. Но если мы заявим, что он участвует, это придаст мероприятию размах.

— А тебе размаха мало?

— Можно будет рекламу дать… — Гор зажмурился, явно предвкушая. — Контекстную. У меня есть хороший SMM-щик. Он давно проекты ведет… это будет бомба!

— Он тебе уши оборвет, — осторожно заметил его кузен. — И мне тоже…

— Это если сами. А если дед скажет… ну я-то ладно! Я и вправду молодой слишком, чтобы жениться. А он столько лет одинок… даже любовницы толковой нету. Тут же, мало ли, вдруг да кто глянется…

Что-то я этому неведомому мне княжичу посочувствовала.

Уговорят же.

Как пить дать. Вон, у князя и выражение лица презадумчивое, и пальцами шевелит, то ли стул гладит, то ли…

— А я… я на себя конкурсы возьму! — добил Гор.

— Мы! — рыжий его кузен подпрыгнул. — Вместе! Всех оконкурсим! Никто не уйдет обиженным.

Свята кивнула.

И облизнулась. Предвкушающе так…

— Дети, — наша с князем беседа продолжилась в той же гостиной, в которой началась. — Все-таки еще дети…

— Тогда зачем? — робко поинтересовалась я. — С этой женитьбой… он и в самом деле, как мне кажется, не совсем готов жениться. Какой смысл?

— Обычай, — князь на вопрос не рассердился. — Времена ныне другие. Моему прапрадеду было пятнадцать, когда он стал главой рода… война. Да…

Он опустился в кресло.

— Тогда-то и взял он себе жен.

— Жен?

— Трех, — уточнил князь. — Тогда многие рода оскудели. И даже те, кто кланялся Единому богу не стали возражать, ибо и государь первым привел в свой дом нескольких женщин.