Н 6 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 24

— Слушаю вас внимательно.

— Ты будешь играть в «Динамо»…

— Пакуйте в лагеря, — твердо заявил я.

Майор примирительно поднял руки.

— Ты умный парень, Александр. Зачем разбивать голову назло главврачу?

— Для меня главное в жизни — «Титан». Что так, что этак играть в команде я не смогу. Смысл мне помогать тем, кто лишил меня выбора?

— Выгода, Александр. Мы это учли, твою любовь к команде, но с тобой не получилось договориться по-хорошему. Тише! Дослушай. Ты поедешь в Великобританию только на несколько игр, дальнейшее решение будет за тобой. Приживешься — останешься в «Динамо», нет, тебя и в ЦСКА ждут, а условия там куда более выгодные, чем в «Титане» — все-таки высшая лига. Ну, или вернешься в «Титан».

Я усмехнулся.

— Кажется, я понял, к чему вы клоните. Я буду живцом?

— Какой догадливый молодой человек. Слишком догадливый для девятнадцати лет.

— Детдом — суровая школа жизни, — парировал я.

Майор припечатал обе ладони к столу.

— Ладно, начистоту так начистоту. Ты сам недавно убедился, что запад не дремлет, их агенты даже среди одаренных. Отчасти благодаря тебе мы выявили некоторых, но далеко не всех! А тут, представь, за границей появляется молодой человек, гонимый режимом…

— И как же они об этом узнают? О том, что я гоним режимом.

— О-о-о, ты сам об этом всем расскажешь. Журналисты уже проинструктированы. Скоро разразится настоящий скандал: талантливого футболиста, сироту, коварные «динамики» вынуждают бросить команду, которая заменила ему семью. Какая трагедия…

— Какой цинизм, — сказал я, стараясь повторить его улыбку.

— И ведь даже врать не придется! Когда журналисты к тебе обратятся, не скрывай эмоций! Все, что думаешь, то и говори. Поверь, до кого надо, весть дойдет очень быстро.

— Полагаю, вы заранее все спланировали, раз уже сделали мне загранпаспорт и внесли в заявку? Что за матчи хоть? Насколько я помню, наших клубов в еврокубках не осталось?

— А о них и речи нет. Англосаксы решили сделать жест доброй воли в честь нашего возвращения в международные состязания — напомнить своим болельщикам, что такое советский футбол. На всем, гады, делают бизнес и политику, даже на такой светлой памяти, как турне «Динамо» по Великобритании 1945 года. Помнишь?

— Помню, — кивнул я. — В ноябре 1945 года московское «Динамо» сыграло с сильнейшими профессиональными клубами Англии, Уэльса и Шотландии.

— А с кем играли, помнишь? Ассоциация футбола Англии пригласила чемпиона Советского Союза на Британские острова, чтобы те провели товарищеские матчи с лучшими клубами своей страны. Вот и сейчас будут играть с лучшими — «Манчестер Сити», «Ливерпуль», «Рейнджерс» и «Кардифф Сити». И тебе, Нерушимый, должно быть за радость защищать честь страны на той же позиции, что и великий Яшин.

— Гениально, — выдохнул я. — Вот только неприятно себя чувствовать мячом на футбольном поле, который гоняют туда-сюда.

— Но ты ведь именно об этом мечтал! — Майор подмигнул, как старому приятелю. — Нет, не быть мячом. Защищать честь Родины, выигрывать, показывать красивый футбол. О тебе узнает весь мир, Александр! Сегодня вечером выйдет статья, что ты переходишь в «Динамо», и начнется шум. Говори журналистам, как есть. Чем хуже будешь отзываться о новой команде, тем лучше. Тебя вынудили, призвали в армию, хотя права не имели, и так далее. Ты и подумать не мог, какой беспредел творится у нас в стране!

Он подвинул мне повестку.

— Отдашь в отдел кадров, тебя рассчитают и выдадут зарплату. Берешь самое необходимое и прибываешь сюда в назначенное время, в детали тебя посвятят уже на месте. И, да, главное.

Майор не торопясь извлек из папки еще один документ.

— Ты парень неглупый, и понимаешь, что наш разговор не должен выйти за пределы этого кабинета. Потому прочитай и распишись. А потом вот сюда, — он кивнул на планшет, — поставишь отпечаток пальца.

Я принялся читать свод законов, запрещающий обсуждать с посторонними граждан категории А1, разглашать определенную информацию (список) и демонстрировать принадлежность к группе граждан категории А1. Теперь понятно, почему разговоры об одаренных под таким запретом: в случае нарушения — тюремный срок до десяти лет.

Впрочем, я мог и сам догадаться, почему в этом мире об одаренных говорят только шепотом, и простые люди не знают подробностей.

Военкомат я покидал в полном раздрае. Да, Иосифович прав, я мечтал доказать всему миру, что в России… то есть в СССР есть футбол, и вот мне преподнесли мечту на блюдце. Даже не пробившись в вышку, я еду в Европу! Но не так это должно было случиться!

Но что меня ждет в новой команде? Как без меня справится «Титан»? Только сейчас я понял, что не мыслю жизни без своей команды, где все парни мне как братья. Но ведь, в конце концов, не понравится — вернусь, мне слово офицера дали, и это не мое решение, я не по своей воле бросаю команду. Только бы успеть сказать парням, что мне предстоит. Будет совсем некрасиво, если они из газеты узнают о моем уходе, а не от меня.

Команду я перехватил на выходе из стадиона. Меня сразу же окружили, со всех сторон посыпались вопросы — что, мол, и как. Я молча вручил Санычу повестку и вдруг понял, что не могу откровенно ответить на безмолвный вопрос в его взгляде, потому сказал частичную правду:

— В долбанном указе есть подпункты, по которым я попадаю под призыв. Мне поставили условие: армия или «Динамо».

Все помрачнели. Димидко потупился, протянул руку:

— Поздравляю, это огромный шаг в твоей карьере.

Погосян и Микроб смотрели под ноги. Ветераны стояли молча. Только на лице Жеки читалась неподдельная зависть.

— Я не хочу уходить из команды, — сказал я, наблюдая, как меняются лица парней, в глазах загорается надежда, — и сделаю все возможное, чтобы как можно быстрее вернуться.

Димидко грустно улыбнулся.

— Два года тебе «служить» — что ты сделаешь?

— Сделаю. Как умудрился сделать, когда сидел в СИЗО, а там ситуация была куда более безвыходной.

На Жекином лице проступило непонимание: как же так — не хочет? Вот я — хочу! Вот бы мне на его место!

Я уточнил:

— Обещаю сделать все возможное, чтобы вернуться в команду ко второму кругу.

Мне никто не поверил. Но им нельзя было знать того, что знаю я.

Увлеченные раздумьями, мы не заметили подошедших телевизионщиков. Обернулись на звонкий девичий голос:

— Здравствуйте!

Ярко накрашенная брюнетка, стриженная под мальчика, держала в руках микрофон и смотрела на нас, круглый невысокий оператор устанавливал камеру.

— Как здорово, что я застала «Титан» полным составом! Можно задать пару вопросов и прояснить ситуацию?

Димидко вскинул руку и отвернулся.

— Потом.

Оператор направил камеру на меня, а журналистка словно не услышала Сан Саныча, обратилась ко мне:

— Меня зовут Ольга, первый михайловский канал. Сегодня появилась информация в «Советском спорте», что Александр Нерушимый переходит из «Титана» в «Динамо». Как вы это прокомментируете?

«Оперативно сработано, — подумал я, снова ощутив себя мячом на футбольном поле. — И правда ведь врать не придется». Теперь из меня будут делать жертву режима. Что ж…

— Это беспредел, — сказал я, вытащил из сумки повестку, приблизил к камере. — Вот снимайте. Я перехожу в «Динамо» не по своей воле. Мне поставили условие: или два года в армии, или — «Динамо».

Журналисты принялись радостно снимать, парни оживились, столпились за моей спиной — прямо маленький митинг получился. Я продолжил:

— До сегодняшнего дня я думал, что живу в свободной стране, где соблюдаются законы, но это — настоящий беспредел. Они даже не попытались со мной договориться по-хорошему, поставили перед фактом! Хотя весенний призыв давно закончился.

— А если попытались бы договориться, каковым было бы ваше решение? — спросила журналистка.

— Я бы отказался, потому что «Титан» — не просто команда, это моя семья. Я хочу обратиться к болельщикам «Титана»: ребята, вы лучшие болельщики на земле! Все наши выигрыши — благодаря вашей поддержке. Десятого мая мне надлежит явиться в военкомат. Обещаю сделать все возможное, чтобы поскорее вернуться в команду! Я верю, что справедливость восторжествует. С вашей поддержкой, с поддержкой честных журналистов, надеюсь, мы победим генеральский беспредел!