Сага о Северных островах (СИ) - Громов Ярослав - Страница 49

— А добычу славную взяли? Делить не захотели, да? Понимаю. Легким серебром особо не похвалишься.

Вот же урод! Смогу ли я одолеть его в поединке? Он всего-то на руну больше. На руну и одно твариное сердце. И я не знаю, каков его дар. Альрик неуверенно сказал, что вроде Росомаха чует слабости противника, а у сподручных обычный дар силы. Только я не верил ни замутненной памяти Беззащитного, ни словам пришлого хельта.

А еще Росомаха говорит так, что вызвать на бой не за что, но каждое слово словно грязью пачкает. Легкое серебро — это серебро, взятое силой. Например, если бы мы напали на кого-то слабее себя, убили и забрали добро. И хотя мы почти так и сделали, но то нельзя считать ограблением, ведь силы Скирре были почти вровень с нашими, а еще мы напали не ради добра, а ради мести. А серебро? Ну так не оставлять же его там.

— Какая добыча! — рассмеялся Альрик. — Хорошо хоть рунами обзавелись, и то хлеб! Я ж говорил, то долг был мой старый. За долги не отдариваются.

Может, просто выкинуть его, и дело с концом? Но он ведь и не сделал ничего дурного. Да, поил Альрика, но у того своя голова на плечах, сам думать должен. Глупости говорит? Видарссон тоже умом не блещет. Перечит хёвдингу? Так и я не раз перечил. А еще он хельт, а хельт — это полезно для хирда. Но я решил ничего не менять по другой причине: любопытно, что он хочет сделать. Может, он обычный хирдман, просто нрав таков? Или он думает напасть на целый хирд вчетвером? Пусть попробует, мы недавно одного такого хельта порубили.

Так я ничего и не стал менять. И на второе утро три десятка хирдманов без одного дружно поднялись на борт «Сокола».

— Обождите! Меня! Меня забыли!

Стуча босыми пятками по доскам, к нам бежал парень о семнадцати зимах и четырех рунах. Вихор на голове так и подскакивал.

— Возьмите с собой. Я больше никогда…

И он замолк под тяжелым взглядом Простодушного.

Я посмотрел на Альрика, тот на меня. Ну, коли так…

— Есть у нас старый обычай, — медленно заговорил я. — Коли хотя бы три человека не захотят тебя брать, так нет тебе ходу в хирд. А если согласны, так станешь нашим братом.

Херлиф резко оглянулся на меня, что-то понял и ухмыльнулся. А Росомаха умолчать не смог:

— Зачем нам этот мальчишка? Четыре руны. Опыта меньше, чем мышиного дерьма…

— Но голос подавать могут лишь те, кто был в последнем походе, — я прервал его речи. — Остальные пока не проверены ни кровью, ни морем. Ну, скажи, почему стоит тебя взять?

Неви замялся, забормотал:

— Я того… всё могу. Стряпать могу, рыбу ловить…

— В носу ковырять, задницу подтирать, — в тон заговорил Энок.

Мальчишка вовсе смутился. Неужто его боевой дух помер вместе с Фастгером? А ведь кроме духа ничего в нем и не было.

Живодер, шепелявя и коверкая слова, сказал по-нашему:

— Взять! Я резать спину, сделать большую храбрость и корень!

Рысь тоже странно поглядывал на меня и потирал шрамы на шее, словно вспоминал что-то. Потом сказал:

— Малые руны — не беда. Пусть побегает с нами.

Неожиданно заговорил Слепой, голоса которого я почти не слыхал:

— Нет. Сдохнет почем зря.

Херлиф только начал говорить, как Неви его перебил:

— Во мне благодать Фастгера! А значит, я его наследник! Как сын… — тут Неви запнулся, сообразив, что Плосконосый был едва ли его старше. — Как младший брат!

После этого замолчали все. То ли от наглости, то ли еще почему.

— Еще кто-нибудь против него скажет? Нет? Тогда запрыгивай на борт.

Довольный парень мигом перемахнул к нам с причала. А из всего имущества только отцов нож на поясе.

Весь путь до Хандельсби я не сводил глаз с Росомахи и его людей, даже спал в полглаза, не верил, что они присоединились к нашему хирду просто так. Но они вели себя примерно, их навыки мореходов и впрямь были хороши. Никогда еще мы так быстро не шли! Росомаха умело поворачивал парус, улавливая любые перемены в дыхании Хьйолкега, подтягивал его, распускал, а когда мы приставали к берегу переночевать, он один вынимал мачту и укладывал ее на поперечные брусья.

Как знать, может, я зря его подозревал? Вдруг у него только нрав такой неловкий? Или, может, он хотел быстрее войти в хирд, сдружиться с нами, потому и устраивал попойки одну за другой? Выпивка — обычное средство для знакомства и сближения хирдманов.

Наверное, я бы немного поверил Росомахе, если бы не случай с Неви. Вот уж у кого нрав легкий! Хоть этот парень и был старше меня, но ведет себя, точно маленький щенок: крутится повсюду, мешается под ногами, но такой смешной и жалкий, что даже пинать не хочется. Вот и Неви также: грести не может, так как силенок мало, к парусу его не подпускали, но он ходил по кораблю, приставал с глупыми вопросами и широко раскрывал глаза, когда ему отвечали. Восторгался каждым ульвером, в каждом нашел что-то хорошее, даже в Видарссоне, хвалил оружие, не обижался на шутки и сам смеялся первым над собой. Шумный, но забавный.

Никто толком не понял, как Неви очутился за бортом. И пока мы убирали парус и садились за весла, чтобы грести обратно, он остался далеко за кормой. Впрочем, как любой норд, живущий на побережье, парень прекрасно умел плавать, так что мы скоро его подобрали. И на расспросы, как же он так умудрился, Неви лишь мотал мокрой головой, улыбался и говорил, что поскользнулся и выпал.

Но вечером подошел Простодушный и сказал:

— Это Росомаха его выкинул.

— Зачем? Убить хотел? За что?

— Вряд ли убить. Видать, скучно стало, или Неви его раздражал. И учти, сам парень тоже непрост. Хоть он чирикает и прыгает, как воробей, но это напускное. Внутри он не таков.

Я нахмурил лоб.

— Вроде Фарлея, что ли? Тоже чей-то лазутчик?

Херлиф рассмеялся.

— Эк же ты придумал. Кому нужен двурунный мальчишка?

— Фарлей и вовсе без рун ходил.

— Ну, тут тебе решать. Я лишь сказал, что Неви не так глуп и прост, как хочет выглядеть.

Сказал и ушел. А я теперь сиди и думай, что всё это значит. И поступок Росомахи, и ухватки Неви. И почему парень не указал на виновного? Испугался?

Дурные мысли изводили меня на всем пути, так что когда «Сокол» вошел в извилистый фьорд, ведущий к Хандельсби, я обрадовался больше всех. Мы приняли на борт конунгова человека, который провел нас по узкому пути меж мачт и рифов.

Перед нами предстал самый большой город в Северных морях, широко раскинувшийся по двум берегам залива. Хотя Хандельсби уступал Сторборгу в размерах, зато он был намного лучше защищен. И я рад был увидеть корабли возле пристани, крыши домов, лодочки, перевозящие людей с одного берега на другой, склады… Все же я провел здесь целую зиму! Как там старики, у которых мы жили с Тулле? Что с Магнусом? Здешний праздник Вардрунн был самым запоминающимся в моей жизни. Да и пир у Рагнвальда, где на входе стоял черный человек, тоже пока никто не переплюнул. А турнир по кнаттлейку? А знаменитые хельты? Болли Толстяк, Моди Косы, братья с железными шкурами. Столько всего случилось! А ведь я тогда был всего лишь карлом. Сейчас переплывать залив не стану даже за золото, хотя…

Я мельком обернулся, чтобы еще раз взглянуть на город. За веслами-то особо не разглядываешь. И что-то из увиденного царапнуло глаза. Что-то, чего не должно быть в Хандельсби. Пара взмахов. Еще раз повернул голову.

Как только «Сокол» мягко подошел к причалу, я первым сошел с корабля и уставился на знакомый уже желтый круг над одним из домов.

— Откуда здесь это? — возмущенно закричал я.

К нам уже спешили люди, что присматривали за пристанью. Конунгов человек махнул рукой, показывая, что всё в порядке.

— Никак это Безумец? — сказал кто-то.

И впрямь мой знакомец. Один из тех, кто видел, как я переплывал залив. Мы потом немало выпили с ним и другими жителями столицы. Впрочем, меня многие здесь помнили. На кнаттлейк тогда полгорода пришло поглазеть.

— Он самый, — криво усмехнулся я.