Место под тенью (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 9

Из пачки сигарет выехала трёхмерная модель сиреневого цвета автомобиля, и девичий голос за кадром произнёс:

«В каждой пачке «Belair» бесплатный шанс выиграть автомобиль».

Дальше на экране появились буквы, составленные в слово «СЕЛДОМ». Буквы состояли из нагромождений компьютеров, сканеров, теле и видеоаппаратуры.

«Фирма «Сэлдом» продолжает делать себе рекламу, – произнёс брутальный и в то же время бархатистый мужской голос. – Но не простую, а очень простую. Вот такую. Фирма «Сэлдом».

Заиграла балалайка, на экране над лесом вставало солнце, превратившееся в кругляш с логотипом «Русского дома Селенга», который, если верить голосу за кадром, желал нам счастья…

Ох блин, как же я отвык от этой кондовой рекламы! А владельцы телеканалов поняли, какая это золотая жила, и 90-е вполне можно назвать расцветом отечественного телевидения. Тем более что и конкурента в виде интернета пока на горизонте не наблюдалось. Большие, очень большие деньги сейчас начнут крутиться в телекомпаниях, и вокруг них замельтешат разного рода тёмные личности типа Березовского, с именем которого и будут связывать убийство Листьева. Березовский и Листьев, берёзовый лист… Да уж, грустный каламбурчик.

Следующий день прошёл на фоне отупляющего безделья. Сотрясение если и давало о себе знать, то лишь изредка, и отдаваясь слабой болью в висках и почему-то скулах. В среду, в день рождения Ленина, не выдержав заточения, решил прогуляться. Дошёл до Ново-Садовой, где потолкался на книжном развале. В итоге прикупил три романа Стивена Кинга из серии «Тёмная башня», включая только что вышедший, как уверял торгаш, под названием «Бесплодные земли». В той жизни до легендарной эпопеи руки почему-то так и не дошли, хоть в этой почитаю. Причём, вроде бы там должно быть больше томов. Значит, остальные ещё не написаны.

Вечером позвонил с работы только что заступивший на смену Сева, справился о самочувствии. Поболтали минут десять, и я пошёл читать дальше. Всё-таки нудноватый сюжет, для больших поклонников творчества писателя. А в пятницу вечером бывший одноклассник снова висел на проводе. Узнав, что голова у меня практически не болит, предложил завтра составить ему компанию на автовокзале. Довольно топорно замаскировав суть проблемы, сообщил, что его очередь собирать дань с торговцев, а одному как-то стрёмно, хоть вроде его все там уже знают. В той жизни от Севы такого звонка точно не было, и я спросил:

– А почему один? Всегда же по двое ходили, страховали друг друга, деньги всё-таки серьёзные.

– Да вот и хрен-то, что Козырь всех, кого мог, отправил на Терновский рынок. Точка новая, большая, работы непочатый край…

– Понимаю, понимаю, – прервал я его, пока он не наговорил лишнего. – Ладно, давай подойду к девяти часам, у центрального входа пересечёмся.

Следующим утром без пяти девять Сева уже стоял у главного входа в здание автовокзала. Сунув руки в карманы спортивных штанов, в короткой, и в то же время просторной, не стесняющей движений кожаной куртке, стриженый почти под ноль, он всем своим видом словно бы демонстрировал принадлежность к касте новых хозяев жизни. Ну или как минимум где-то рядом.

Только вот при моём появлении на лице Севы отразилась такая непосредственная улыбка, что вся его напускная серьёзность куда-то мигом улетучилась.

– Привет! Ну что, идём?

– Ага.

– С Козыря потребую твою долю, думаю, жмотиться не будет, – добавил Сева.

В прежней истории я не раз участвовал сборе дани с торговцев, в том числе и с оккупировавших территорию автовокзала. Сначала был на подхвате, затем, когда торгаши привыкли к моей физиономии, и сам стал за «казначея». Собрав «налог», с деньгами ехали в «Олимп», где наличку сдавали Козырю. Сегодня, со слов Севы, Козырь появится в «Олимпе» часа в два дня, так что можно не спешить, поболтаться где-нибудь, или в кафешке посидеть, где есть нормальное пиво. Например, недалеко от автовокзала стояла забегаловка «Белые росы», названная, видимо, в честь известного фильма с Караченцовым. Нас там знали и пиво всегда подавали неразбавленное, а к нему домашние гренки с чесноком.

А к семи вечера, к закрытию автовокзала, снова подвалим. На этот раз чтобы потрясти таксистов, они по негласному договору сдавали нам десятую часть выручки. Вернее, сдавал старший, у них был свой бригадир, который к вечеру подбивал бабки. Обмана быть не могло, и он, и его коллеги прекрасно знали, что в случае чего последствия могут быть самыми печальными. А так они всего лишь платят за охрану. Выручку же с таксистов Сева сдаст в понедельник. И тоже, ясное дело, в мыслях не держал кинуть непосредственное начальство, то есть Козыря. Потому что тот в любой момент мог связаться с бригадиром таксисов и поинтересоваться размером сданной наличности.

Кстати, частных извозчиков пытались ещё до моего появления в бригаде, в конце прошлого года, отжать под себя ребята из Заводского района. Но бандитами они оказались несерьёзными, молодняк, побили их, со слов Севы, крепко, и отпустили восвояси, даже долг не предъявили.

Небольшой стихийный рынок, на котором приезжие из области торговали молоком, мясом, салом, закрутками и прочими деревенскими деликатесами, начинал свою работу с семи утра, и до обеда многие успевали расторговаться. С него и начали обход, по традиции оставив киоски и ларьки на потом, всё равно никуда не убегут.

Среди «колхозников» периодически появлялись и новые лица, незнакомые с правилами «налогообложения». Обычно их заранее просвещали в этом плане торгующие по соседству коллеги, но некоторые предпочитали вставать в позу. Мол, тут ничейная земля, раз уж ни из районо, ни из администрации автовокзала с поборами не подходят, то и вам платить не буду. Одна такая круглолицая тётка, выставившая перед собой на перевёрнутом ящике две трёхлитровых, три двухлитровых и пять литровых банок с молоком (пластиковые бутылки в оборот ещё не вошли), и сидя на другом таком же ящике, наотрез отказывалась платить 50 рублей, да ещё начала возмущаться на весь базар.

– Слышь, тётка, – сплюнув сквозь зубы, сказал Сева. – Или гонишь полтос, или сейчас твоё молоко будет на асфальте.

– Да заплати ты им, – поддержала моего напарника соседка молочницы. – Считай, двухлитровую банку отдашь бесплатно, зато всё остальное в свой карман положишь.

Не знаю, угроза решительно настроенного Севы или слова товарки сыграли свою роль, а скорее всего, всё вкупе, но начавший было разгораться конфликт удалось уладить в нашу пользу.

– Не люблю я с этими «колхозниками» дела́ иметь, – говорил Сева, лузгая конфискованные мимоходом у одной из торговок семечки. – Дело копеечное, а геморрой такой иногда, что мама не горюй. Пошли теперь по ларькам.

Первым был кисок звукозаписи, возле которого, разглядывая обложки аудиокассет, толпились несколько человек. Увидев нас в окошко, сидевший внутри парень жестом показал, куда идти, мы обошли киоск, дверь чуть приоткрылась, и я увидел руку, протягивавшую сторублёвую купюру. Так-то, я думаю, оборот здесь на порядок больше, нежели у «колхозников», но не я устанавливал расценки, не мне и менять их. Прошлись по ещё нескольким лоткам и ларькам, хозяева которых безропотно платили дань.

– К таксистам вечером, – пряча деньги в поясную сумку, напомнил Сева. – Теперь можно с чистой совестью пивка дёрнуть… Оп-па, ну-ка тормозим.

Я сбавил шаг и посмотрел в ту сторону, куда он кивнул. А там вовсю трудился парень-напёрсточник. Картонная коробка с тонкой фанеркой вместо крышки, на ней три пластиковых стакана и поролоновый шарик. Вокруг собралось десятка полтора любопытных, а один из толпы, явно подставной, парень лет 25, как раз сорвал банк.

– Тысячу выиграл! – заявил он, с радостной улыбкой пряча в карман несколько купюр. Актёрскому мастерству его и якобы расстроенного чуть ли не до слёз напёрсточника можно было только позавидовать.

– Дайте я!

К ящику пробился коренастый мужичок с большой клеёнчатой сумкой в клетку, явно прибывший из района.

– Сколько ставишь, дядя? – тут же поинтересовался напёрсточник.