Место под тенью (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 3

– Ты каким спортом занимался? – спросил меня Антон.

– Боксом. Но это до армии…

– Сейчас чем занимаешься?

– В политехе учусь, да и подрабатываю иногда на разгрузке вагонов.

– А-а-а… Ну это хорошо. В армии где служил? Не в ВэВэ случаем?

– Нет, в разведзводе на Крайнем Юге…

– Понятно, тоже неплохо. Мне тоже в своё время довелось послужить на очень Крайнем Юге, – намекнул он с косой ухмылкой.

– У него даже медаль есть, «За отвагу»! – влез Севка.

– О как! Совсем отлично… Про наркотики и алкоголь не спрашиваю, иначе тебя здесь не было. Значит, пока с Севой поработаешь, пооботрёшься, а там посмотрим, как тебя правильно использовать.

О том, что Козырь подчиняется ещё кому-то, я тогда не знал, уже позже Сева намекнул, что есть серьёзный человек, под которым ходим мы все, включая нашего бригадира. Но увидел я этого человека лишь пару месяцев спустя после принятия меня в бригаду. Оказалось, Дмитрий Иванович Чернышёв по кличке Чёрный официально трудился директором спорткомплекса «Олимп», и даже являлся депутатом 1-го созыва новоиспечённой городской думы, а Козырь проходил его помощником как депутата, так же получая ставку тренера в качалке. Но он сам практически не тренировал, передоверив это дело Роме Омельченко.

А в тот раз мне на следующий вечер в уже опустевшем после последней тренировки борцовском зале «Олимпа», пол которого устилал потрёпанный ковёр для единоборств, устроили смотрины на предмет, как я держу удар. Ну и заодно как могу ответить. Против меня вышел как раз Рома – парень с меня ростом, вот только шире в плечах раза в полтора. Нам обоим выдали шингарки, чтобы не поранили руки. Как я узнал задним числом, Роман в прошлом был самбистом. Но тогда насчёт его борцовского прошлого я не был курсе, думал, будет обычная махаловка. Понял, что ошибался, только уже когда под смех братвы оказался припечатан лопатками в ковёр. Правда, до этого успел заехать Роману по физиономии, так что после скоротечного поединка ему всунули в кровоточащую ноздрю ватку, пропитанную перекисью водорода.

Кстати, обиды он на меня не затаил, Рома вообще казался добродушным парнем, если его не злить. Вот тогда в нём просыпался зверь, и тому, кто его обидел, могло сильно не поздоровиться. Помимо Севы и Ромы неплохие отношения у меня сложились и с Павлом Шведовым по кличке Швед. Балабол и весельчак, душа компании. Жаль только, что в одной из разборок погиб, напоролся на нож. Удар пришёлся точно в сердце, так что шансов спасти парня не было. И случиться это должно как раз предстоящим летом, в начале августа.

За мной же закрепилось погоняло Сыч, естественно, от моей фамилии, меня и в школе так нередко звали, но больше всё же Серым, зная, что на Сыча я реагирую порой достаточно нервно. Здесь же оставалось только согласно кивнуть, когда Козырь, узнав мою фамилию, тут же «окрестил» Сычом. Не в том я был положении, чтобы качать права. Хотя мог, конечно, сказать, что мне всё это на фиг не надо, и уйти, было в тот момент ещё не поздно это сделать. Но, глядя на прикид пацанов и с сравнивая со своим, я подумал, что ради тысячи в месяц можно и смириться с погонялом, тем более тут у всех почти прозвища, образованные от фамилий. Вон и Сева Сосновский тут просто Сосна.

Я помнил, что попал в «бригаду», состоявшую из полутора десятков человек, на заре, если можно так выразиться, её становления. На моих глазах она обрастала новыми бойцами, в том числе послужившими в Чечне и даже успевшими зацепить Афганистан. Но все они держались с нами на равных, каждый знал своё место, а если кто-то начинал качать права, то с ним не церемонились. Скатертью дорога, как и если ты просто захотел выйти из «бригады». Но сначала отработай долг. И отрабатывали, хотя ничего никому не были должны. В противном случае тебя могли найти в Волге с камнем на шее, а то и вовсе не найти. Порядки были строгие, а долг иногда такой предлагалось отработать, что нередко люди предпочитали принести извинения и остаться в бригаде. Да и то одних извинении зачастую было мало.

В бригаде поддерживался в целом здоровый образ жизни, хотя курить никто не запрещал, а вот выпивать негласно рекомендовалось в меру. Боец бригады никогда не должен оказываться беззащитным, то есть в невменяемом состоянии. К наркотикам отношение было резко отрицательное. Особенно к тяжелым. Наказание за их употребление следовало незамедлительно. Помню, как Козырь лично одному такому устроил «передоз», тело выбросили в кусты, где его вроде бы на следующее утро нашла собака, которую выгуливал местный житель. Уголовное дело никто возбуждать не стал, просто наркоман не рассчитал дозу героина.

С блатными мы особо не перпендикулярили, но и под них не ложились. Первое время, как раз когда я появился в бригаде, мы контролировали мелкие торговые точки: палатки, ларьки, небольшие магазинчики. Я был рядовым бойцом, шёл туда, куда отправляли: то дань собирать, то порядок наводить. Не в одиночку, конечно, ходили всегда минимум по двое, а если уж возникали какие разборки, то и побольше народу подтягивалось, смотря какими силами располагал соперник. Мы собирали наличку, оговорённую с хозяевами магазинов, с палаток и рыночных торговцев, эти деньги сдавали бригадиру, и тот выплачивал нам согласно, как он говорил со смехом, КТУ – то есть коэффициенту трудового участия.

Ну а три года спустя, когда я уже встречался с Веркой, наша разросшаяся до полусотни бойцов бригада контролировала пару рынков, несколько автосервисов и одно небольшое казино на территории автовокзала. И к тому времени вся эта деятельность, несмотря на уже имеющуюся подержанную «восьмёрку», кожаную куртку с золотой цепью на шее и относительно приличный ежемесячный доход, мне порядком надоела. Да, по сравнению с подавляющим большинством населения не бедствовал, но и не такие это были деньги, чтобы ради них рисковать здоровьем, а иногда и жизнью. Хотелось чего-то поспокойнее, да и отец Верки, с которой у нас дело шло к свадьбе, обещал пристроить меня в свою фирму на тёплую должность.

Тут-то как нельзя кстати и начудил Чернышёв, в один из вечеров вместе с Козырем завалившийся отдохнуть в ресторан Поплавок». Имелась у них такая привычка, периодически зависать в этом заведении, хотя Козырь чаще ошивался в менее презентабельной и более демократичной «Радуге». А в это же время за соседним столиком отдыхала парочка – молодой человек и девушка. Девушка приглянулась подвыпившему депутату (без загодя снятого депутатского значка), и тот пригласил её потанцевать. Когда спутник дамы заявил, что девушка не танцует, это вызвало у непривыкшего к отказам Чернышёва сначала недоумение, а затем гнев. Дмитрий Иванович в свои 35 лет периодически посещал и качалку, и боксёрский зал, сам был бывшим боксёром, так что после короткой перепалки хуком справа отправил оппонента на пол в бессознательном состоянии. А Козырь ещё и наподдал упавшему носком ботинка в бок, как позже оказалось, сломав тому ребро. После этого, сообразив, что данный поступок может его скомпрометировать как депутата 2-го созыва, под уговоры метрдотеля и в сопровождении Козыря директор «Олимпа» отправился домой. А утром к нему на квартиру, а чуть позже и к Козыреву заявились органы правопорядка. Оказалось, что нокаутированный молодой человек был капитаном областного управления Министерства безопасности РФ – как в то время называлось промежуточное ведомство на пути из КГБ в ФСБ. К тому же 6-й отдел давно присматривался к деятельности Чернышёва&Co, проходящих в деле как ОПГ «Олимп», так что у них появился блестящий повод привлечь кое-кого к уголовной естественности. Решением гордумы с Чернышёва сняли депутатскую неприкосновенность, так что он быстренько оказался в СИЗО, как и Козырь. Заодно привлекли и нескольких парней из бригады, на которых тут же нашлись показания каких-то потерпевших. На меня, к счастью, показаний не оказалось, хотя также пару раз вызывали на допросы в качестве свидетеля, даже устраивали очные ставки. Повезло, выплыл…

А дело получилось резонансное, и в газетах наших писали, и по областному ТВ показывали. Чернышёв и Козырь схлопотали по семь лет общего режима, ещё трое сроки поменьше. Кому-то посчастливилось отделаться условным, как, например, Роме и Севе.