Немезида (ЛП) - "Серайа" - Страница 15

Как только мы вошли в дверь, две продавщицы встретили нас своими лучшими улыбками.

— Добрый день, миссис Моралес. Очень приятно видеть вас снова, — сказала более высокая из них, поприветствовав Оливию поцелуем в щеку.

Оливия натянула на лицо ленивую улыбку, поприветствовав ее в ответ. — И я тебя, Мария.

Затем Мария обратила свое внимание на меня, одарив меня такой же улыбкой.

— Вы, должно быть, ее муж, — сказала она, протягивая мне руку.

— Нет, — твердо ответили и Оливия, и я.

Я прочистил горло и обхватил ее руку в крепком рукопожатии.

— Я ее телохранитель.

Она застенчиво засмеялась, румянец пополз по ее шее, когда она извинялась.

— Мне очень жаль, я просто подумала…

Ее помощница вставила свое слово, прервав ее в этот напряженный момент.

— Не желаете подкрепиться? — спросила она, и мы оба покачали головой в ответ.

— Тогда пойдем посмотрим, что мы для вас приготовили, — сказала Мария, положив руку на спину Оливии и направляя ее к месту, где на вешалке рядом с примерочными висели заранее выбранные платья.

Я закрыл за собой входную дверь, окинув взглядом магазин. Кроме нас он был пуст, скорее всего, это была любезность Моралеса. Вероятно, он арендовал помещение на день, чтобы его жена могла спокойно делать покупки.

Когда их болтовня затихла на заднем плане, я осмотрел помещение. Несмотря на то, что снаружи бутик выглядел довольно маленьким, внутри он был довольно просторным.

Длинные черные шторы свисали с черной стальной конструкции, обрамляя раздевалки. Рядом с ними на стене висело большое старинное зеркало, а прямо перед ним располагалась небольшая платформа, с которой свисала хрустальная люстра.

Посреди комнаты стояла синяя бархатная кушетка, а перед ней — темный деревянный стол, на котором лежала стопка различных журналов.

В здании было два выхода. Один спереди, а другой сзади, что я заметил, когда мы вошли. Магазин освещался только одной камерой наблюдения. Несмотря на большие окна, украшающие фасад, витрины скрывали большую часть улицы, что было только на руку для защиты от посторонних глаз.

Мы просидели, казалось, несколько часов, пока она примеряла платье за платьем. Ассистентка магазина, Сара, как я узнал позже, постоянно спрашивала меня, не хочу ли я присесть, и я каждый раз вежливо отказывался. Я знал, что если сяду на этот плюшевый диван, то, скорее всего, засну, и ни за что на свете я не собирался давать Оливии повод использовать его против меня.

Кроме того, диван не позволял мне как следует разглядеть Оливию.

Хотя я пытался убедить себя в том, что это решение продиктовано чисто профессиональными соображениями, что мой долг — постоянно присматривать за ней, в глубине души я не мог отрицать, что отчасти мои мотивы были чисто эгоистическими.

Потому что с того места, где я стоял, у меня был прекрасный вид на нее каждый раз, когда она выходила из раздевалки в этих чертовых платьях.

Возможно, это противоречило всем правилам, которые я установил, когда дело касалось моих клиентов, но в Оливии Моралес было что-то особенное. Я просто ничего не мог с собой поделать.

Я не понимал, почему это заняло так много времени. Все, что она примеряла, выглядело на ней прекрасно. Каждый раз, когда она выходила, мне стоило больших усилий не пялиться на нее. Я пытался отвести взгляд, но не мог перестать восхищаться ею, мое внимание было захвачено ее присутствием.

Прошло еще больше времени, прежде чем я услышал, как Мария сказала: "Я думаю, эта возможно та самая. Что думаете?"

Я вскинул голову, чтобы посмотреть, что они решили, но я не был готов к тому, на что упал мой взгляд. Я никогда не думал, что буду настолько загипнотизирован этим зрелищем.

Я зачарованно смотрел, как она отдернула занавеску и вышла из примерочной, черное платье облегало ее тело, словно было создано для нее, облегая каждый изгиб ее фигуры.

Черт возьми, она была прекрасна.

Она была самым изысканным человеком, которого я видел за долгое время, ее красота была почти неземной.

Ее волосы мягкими, распущенными локонами ниспадали на обнаженную спину, касаясь поясницы, из-под ткани слегка выглядывал призрачные две ямочеки, умоляя мой язык исследовать их.

Она взяла волосы в руку, откинула их за спину и обернулась, чтобы получше рассмотреть. Ткань прикрывала сзади, поднимаясь прямо над изгибом ее задницы.

Мои глаза не могли определиться, куда смотреть, пока они блуждали по каждому сантиметру ее тела. Я продолжал разглядывать ее, пока ощущение ее взгляда не обожгло мою кожу.

Наконец я поднял голову, наши глаза встретились, и на мгновение в комнате остались только мы. Выражение ее лица послало электрический разряд прямо в мою грудь, и мне потребовалось все, чтобы не отреагировать физически. Она смотрела на меня с такой нежностью, что у меня в голове возникло множество вопросов.

Но все мои мысли прервались, когда она в мучительном темпе провела руками по своим бокам и талии. Мое дыхание сбилось, в горле застрял комок.

Ее веки сомкнулись, а рот слегка приоткрылся. Мой взгляд перескочил с ее глаз на рот. В моем сознании возникли образы того же выражения ее лица, но при совершенно других обстоятельствах, и меня вдруг охватило отчаянное желание узнать, какова она на вкус.

Она медленно открыла глаза, и я оторвал от нее взгляд, проведя рукой по волосам.

— Я думаю, оно идеально, — услышал я слова Оливии, когда она вернулась в раздевалку, чтобы переодеться обратно в свою одежду.

Какой бы заманчивой ни была мысль о ней, я не мог.

Я никогда не позволял себе переступать эту черту.

На протяжении многих лет я пытался утопить свои эмоции и обиду в алкоголе и сексе, но никогда не мог заставить себя поддаться искушению. Каждый раз, когда женщина прикасалась ко мне, прикосновения, отпечатавшиеся на моей коже, горели сильнее, делая невозможным стереть Софию из моего сознания. Даже на одну секунду.

Как только они договорились, что платье будет выбрано за день до мероприятия, мы направились к выходу. Мы оба потянулись к двери, прежде чем она сделала шаг назад, позволяя мне сделать это за нее.

Мы прошли к парковке на другой стороне улицы, в воздухе витало напряжение и тишина. Как только мы добрались до машины, она повернулась, чтобы что-то сказать, но мой взгляд сфокусировался на белом конверте, приклеенном к лобовому стеклу под одним из дворников.

Я осмотрел окрестности, но ничего не обнаружил, пространство было абсолютно тихим. Я толкнул ее за собой и опустился на пол, ища любые признаки изменений в машине.

Поднявшись на ноги, я переключил свое внимание на нее.

— Внутрь, миссис Моралес, — приказал я ей, жестом приглашая сесть в машину. Зная, что она не послушается, я добавил — Сейчас же.

Я подождал, пока захлопнется пассажирская дверь, и пошел за конвертом.

Я достал записку из конверта и прочитал ее содержание. На кремовой бумаге было нацарапано только одно предложение — три слова.

Время истекает.

СОФИЯ

Прошло несколько дней с момента последней угрозы. Или лучше сказать, моей последней угрозы.

Прочитав записку, Тео подбежал к водительскому сиденью и уехал. Как только мы подъехали к дому, он сразу же направился в кабинет Виктора, где рассказал ему о сегодняшнем событии, Джексон присоединился к ним вскоре после этого, поскольку его уже проинформировали, пока мы добирались до дома.

Они провели остаток дня и ночь, а также последующие дни, проверяя бумагу на наличие отпечатков и анализируя написанное, сравнивая его с другими записями.

К несчастью для них, ни на конверте, ни на маленькой записке, которая была внутри, не было отпечатков пальцев. Однако они нашли сходство в почерке, но, несмотря на эту маленькую победу в их глазах, я знала, что этот почерк они никогда не смогут сравнить ни с чем из баз данных, по которым они его проверили.