Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 35

Мало того, некоторые из встречающих размахивали пластинками группы «Альфа». Прекрасно! А я как раз приехал я в джинсах и майке с логотипом группы «Альфа». И завтра планирую выйти на ринг под песню «We Are the Champions» с нашего альбома — лишняя реклама не помешает.

Под охраной полисменов мы прошествовали коридорами на главную арену. Здесь нам предстояло взвешиваться перед пресс-конференцией. Мы с Козловым поприветствовали уже поджидавших нас Бутова, Радоняка и Сэма. Раздевалки у нас с Али были разные, в выделенной мне я разделся, натянул боксёрские трусы и отправился к весам. Да-а, журналистов тут собралось немало, и пишущих, и снимающих. А вон и моя знакомая Лайза Тэйли. Я ей подмигнул, отчего она одарила меня слегка смущённой улыбкой.

А где же мой завтрашний соперник?

— Али появится чуть позже, — словно прочитав мои мысли, шепнул мне Левински.

Ну что ж, позже так позже. А пока под ослепляющие вспышки фотокамер скидываю кроссовки и встаю на весы. 83, 700. Нормальный боевой вес.

Не успел я обуться, как под крики собравшихся появляется Мухаммед Али. Внимание прессы тут же переключается на него, а тот и рад стараться. Хищно скалится, грозит мне кулаком… Хорошим таким кулаком, побольше моего. Да и сам выше меня на голову. Я скалюсь в ответ, киваю, мол, завтра посмотрим, кто из нас кому наваляет.

— Хей, русский уже здесь! — изобразил удивление Али, вылупив от порога на меня свои зенки. — А я был уверен, что ты испугаешься и не прилетишь. Видно, ради таких денег ты преодолел не только океан, но и свой страх.

И сам же рассмеялся своей плоской шутке, а вслед за ним захихикали и некоторые представители прессы. Интересно, знает ли Али о том, сколько мне достанется от общей суммы, если я выиграю или проиграю? Может, и знает, хотя это особо нигде не должно было афишироваться. Но, как говорится, где знают двое… Тем не менее Али сейчас выкрикнул, что я из-за денег преодолел свой страх. Надо бы что-нибудь ответить.

— Я тоже рад тебя видеть, мой американский друг! Уверен, что ты ради хороших денег и на Луну пешком бы отправился. Надеюсь, ты свой гонорар потратишь с умом.

— Можешь не сомневаться, — усмехнулся Али

Приблизившись, Али тянет ручищу. Жму, и мы некоторое время под щелчки затворов и серии вспышек фотокамер меряемся силушкой, похрустывая суставами пальцев. Но поглядывавший на сверху вниз Мухаммед первым ослабляет хватку, тычет мне указательным пальцем в грудь, страшно вращает глазами и рычит явно на публику:

— Завтра, русский, я сделаю из тебя отбивную!

— А я из тебя гарнир. Будешь картошкой? Или лапшой?

Демонстрирую дружелюбную улыбку, и если Али хотел обидеться, то вместо этого лыбится и грозит мне пальцем. А я протягиваю ему майку с логотипом группы «Альфа» и пластинку с автографом.

— О-о, и размер мой, — прикладывает он к себе майку, после чего вместе с пластинкой отдаёт одному из своих сопровождающих негров. — Не потеряй, Джамиль, когда-нибудь я выставлю эти вещи на аукционе.

А что, может, и правда, лет через тридцать майка с диском будут стоить десятки, а то и сотни тысяч долларов. Уже одно то, что они побывали в руках Мухаммеда Али… Хотя я тоже не хрен собачий, ещё, глядишь, мои песни будут исполнять звёзды мировой сцены.

Между тем Али встаёт на весы. 97,200. Для его роста самое то.

— Джентльмены, взвешивание прошло успешно! — объявляет Левински. — Вес обоих боксёров соответствует весовой категории. Теперь прошу всех пройти в конференц-зал, пока боксёры одеваются.

Конференц-зал представлял собой вполне вместительнее помещение с длинным столом на возвышении. За столом мы расположились согласно стоявшим на нём табличкам: Левински в центре, Али по левую руку от него, а я, соответственно, по правую. Козлов сел в зале, но в первом ряду, с краешка, а Бутом с Радоняком расположились сзади, причём ввиду отсутствия свободных стульев им пришлось стоять.

Перевязанную алой лентой коробку я сунул под стол, из-за спускавшей до пола передней стенки которого презент не было видно. Правда, нёс-то я его всё равно на глазах у всех, и то и дело слышал перешёптывания, мол, что в коробке у этого русского? Ничего, пусть пока помучаются в неведении.

— Леди и джентльмены! — начал Левински. — Перед вами два лучших тяжеловеса мира. Один среди любителей, второй — среди профессионалов. Правда, мистер Али сейчас на пути к возвращению титула, но, думаю, многие со мной согласятся, что это всего лишь дело времени.

Он выдержал небольшую паузу, после чего продолжил:

— Завтра эти парни выйдут на ринг, чтобы дать ответ на вопрос — кто же из них двоих на самом деле лучший боксёр мира в самой престижной весовой категории, невзирая на любительский и профессиональный статус. Можете задавать свои вопросы, господа! Да, миссис Тэйли!

Это он, понятно, намеренно «право первой ночи» отдал коллеге по телеканалу.

— У меня вопрос к мистеру Али. Какую тактику вы выбрали на завтрашний бой? Будете в своей манере порхать, как бабочка и жалить, как пчела? Ведь именно эту фразу вы произнесли восемь лет назад перед боем с Сонни Листоном, после чего не раз воплощали свой девиз на ринге.

— Да, я буду порхать, как бабочка, и жалить, как пчела, — ухмыльнулся Али. — Мой соперник, насколько я знаю, обладает нечеловеческой выносливостью, но это по меркам любительского бокса. Три раунда и пятнадцать — сравните! Посмотрим, что он покажет в 15-раундовом поединке.

— А вы, мистер Покроффски, не боитесь укусов этой «пчелы»? — посмотрела на меня Лайза.

— Отвечу одной смешной историей, у меня на Родине их называют anecdot. Встретились как-то три русских богатыря и три мушкетера, решили в удали посостязаться. Первые начинают мушкетёры. Д`Артаньян говорит Арамису, указывая на Добрыню: «Арамис, нарисуй мелом на нем ма-а-аленькую точечку». Арамис подходит к Добрыне, аккуратно на груди отмечает мелом совсем незаметную точку. Д`Артаньян быстрым выпадом попадает прямо в неё. Добрыня отряхивается и говорит: «Алеша, посыпь его мелом, я ему булавой врежу».

До кого-то пусть и с небольшим опозданием, но смысл анекдота дошёл. Все засмеялись, или хотя бы улыбнулись. Али скривился, сжав свои пудовые кулаки. Когда народ немного успокоился, Лайза снова обратилась ко мне:

— Мистер Покроффски, а вы готовы продержаться на ринге 15 раундов?

— Почему бы и нет? В процессе подготовки на спаррингах я специально работал 15 раундов, причем с разными соперниками, и как видите, сижу перед вами живой и здоровый.

— Может быть, после боя он тоже будет живым, но здоровым — это вряд ли, — буркнул Али.

Я не успел что-либо ответить, так как Левински движением подбородка указал на приземистого, круглого и почти лысого репортёра, похожего на актера Денни де Вито:

— Эдуардо Васкес, газета «Вашингтон пост», — представился тот. — У меня вопрос к русскому боксёру. Мистер Покроффски, почему Советы разрешили вам принять участие в этом поединке? Ведь известно, что в вашей стране якобы нет профессионального спорта и вашим спортсменам запрещено участвовать в профессиональных турнирах.

— Этот бой с Мухаммедом — всего лишь товарищеский матч, шоу, а не бой за звание чемпиона мира. К тому же за него хорошо платят, на эти деньги в моей стране можно будет построить школы, детские сады…

— Вы что, собрались все деньги пустить на благотворительность?

— Не все, но бо́льшую часть. Зачем мне столько денег в СССР? В стране, где образование, медицинская помощь и жильё предоставляются бесплатно? Я и так со своими доходами как автор песен считаюсь весьма состоятельным человеком и, честно скажу, не знаю, на что можно эти деньги потратить. У меня есть собственный дом, купленный, между прочим, как раз на авторские отчисления, автомобиль, подаренный мне за победы на ринге… И да, я не чужд благотворительности. Например, полностью оборудовал спортзал в своём родном городе, где когда-то начинал заниматься боксом. Уверен, что и мой соперник поддерживает обездоленных.

Али ничего не ответил, но слегка надулся от важности, как бы подтверждая мои слова.